- Глупец… мой… коллега, который за годы успел стать другом… проклятье, не просто другом, но самым близким человеком, был казнен. Да и я должен был бы воспоследовать.
Но не воспоследовал.
Так все-таки вешают на Островах или иначе как-то? Спросить бы, но, чувствую, не к месту вопрос. Да и… матушка, конечно, всегда пеняла мне на полное отсутствие чувства такта, что правда найчистейшая, но тут и я понимаю, что надо бы помолчать.
Потом спрошу.
Как-нибудь невзначай…
- Судили нас быстро. И судом пэров. Слова нам не дали, выставив все, как клуб безумцев, которые извращенным образом удовлетворяли свою похоть. Я на суде я пытался заговорить, но слова мои тонули в пологе тишины. И я вынужден был слушать. Имена… столько имен… почему-то в работе все эти женщины… одни уходили, другие приходили… и я не думал, что их было столько. А ведь они не считали рабынь, да… так вот, меня приговорили к казни. И если моего друга повесили…
…все-таки вешают.
- То меня, с учетом благородного происхождения моего, должны были казнить через отсечение головы.
И не только вешают.
Но вешать как-то… удобнее, что ли. И привычнее. Или это потому как я тут выросла? Небось, у нас голов не рубят. Муторно это. Да и убираться потом опять же.
- В ночь перед казнью я только и думал о том, что все зря… все эти смерти, наши опыты… мы ведь поняли. Узнали. Нашли способ, а… он оказался никому-то не интересен. Я пытался добиться беседы хоть с кем-то, кроме моих тюремщиков. Не вышло. Как-то с самого начала нас приписали к одержимым, к безумцам, которые ищут лишь извращенных удовольствий. И страшнее всего была не грядущая смерть. Смерти я как раз и не боялся-то никогда. Нет. Страшно было, что все зря. Что наше открытие исчезнет вместе с нами, что…
Он осекся и наполнил стопки.
- Меня навестил брат. Он… был зол. Нет, хуже того, он был в ярости… настолько в ярости, что готов был убить меня своими руками. Он сказал, что мое дело дорого обошлось роду. Но теперь… замок сгорел, и все-то, кто знал, что происходит там, погибли… моровая чума. Моровая чума не оставляет живых… свидетелей.
Теперь голос Уильяма стал тих и неразборчив.
- Что позиции Сассексов пошатнулись. Что род в шаге от того, чтобы утратить королевское доверие. Что от меня он ждет извинений и достойного поведения.
Лицо исказилось.
- Мой брат сомневался в том, сумею ли я умереть достойно.
- А вы…
- Я рассказал ему. Я знал, что и третья жена его умерла в родах, подарив, правда, дочь. И что брат больше не женился, верно, сочтя, что двоих детей хватит. И еще я знал, что сын его рос в Эдинготе, в небольшом и весьма уединенном поместье, которое обычно служило своего рода… приютом для тех, кто по каким-либо причинам не мог показать себя в обществе. Я спросил брата, здоров ли мой племянник. И тот… тот рассмеялся.
- Он не был здоров?
- Безумие… к слову, вновь же происходит от неверного формирования тонких мозговых оболочек на последних неделях жизни плода. Правда, эту тему мы лишь затронули, а потому не могу сказать, проявляется ли это в органических изменениях, или же исключительно в дефектах энергетической структуры. Как понимаете, полученные нами жизнеспособные младенцы… - он замолчал так резко, что я заволновалась.
И не только я.
Сассекс поднялся и застыл, заложив руки на спину.
- Их они тоже уничтожили… и матерей, и младенцев… так мне сказали. Говоря по правде, я надеюсь, что это ложь. Дети были одаренными, а стало быть представляли какую-никакую ценность. И чем навредили бы младенцы? Или те, что постарше. Мы ведь наблюдали. За теми, кто остался жив. Мы не убивали их, но да, препарировали мертвых. А моровая чума… иногда мне хочется плюнуть на все договоренности и написать письмо. Спросить прямо…
Он тряхнул головой.
- Мы… мы проговорили до самого рассвета. Я рассказывал… о причинах, о том, что мы делали. О том, чего добились.
- И чего же? – сухо поинтересовался графчик. Вот ему тоже наверняка хотелось познакомить Сассекса с веревкою. Ну или топором, чтоб уж по традициям.
И честь не уронить.
Хотя, конечно, странные они, островитяне. Как опыты над людьми проводить, так от этого урона чести нет, а как от веревки, так внезапно приключается. Но матушка, помнится, убеждала меня, что к чужим странностям нужно относиться с пониманием.
Понять не пойму, но топор, коль уж такое дело, обеспечу.
- Мы нашли способ сделать так, чтобы женщина, даже если у неё есть лишь капля силы, смогла выносить ребенка. Одаренного ребенка. Выносить. Родить. Не сгореть в родах. Сделать так, чтобы ребенок этот появился на свет живым. И не уродом. В том плане, что дитя не имело бы дефектов развития. А вот мораль… мораль не в нашей компетенции. И да, спустя годы я могу со всей ответственностью заявить, что способ этот действует.
Воцарилось молчание.
Такое от… которое бывает в салуне за мгновенье до стрельбы. Но тут громыхнул гром, сотряс домишко, и белесый свет молнии затопил комнату. Показалось даже, что еще немного и сгорим дотла, но… нет.
- Более того, сейчас я знаю, как усилить способности ребенка, даже если изначально их почти и не было…
И взгляд Уильяма Сассекса вперился в меня.
Вот прям глаза в глаза.
И…
- Милли? – руки Эдди накрыли рукояти револьверов, и человек, с моим братом знакомый, уже бы занервничал, а то может даже нашел бы в себе силы отступиться. Но Сассекс поднял руки и произнес:
- Не стоит волноваться, она лишь доказательство моей правоты, но… рассказывать следует по порядку. Наутро состоялась казнь.
- Но вы ж живой!
Вот я буду не я, если поверю, что он чудом воскрес. Нет, если бы веревка… слышала, что в Коннектикуте одного раза палач оплошал и не додавил Билла, прозванного Уродом, так тот потом еще год на дорогах пошаливал, пока не пристрелили.
И да, пожалуй, с магами топор надежнее веревки.
На Островах, похоже, это знали.
- Живой. Честно, я не знаю, кого казнили, но… Уильям Сассекс, граф Дормуд, погиб. А Уилл Баланштен был перевезен из одной тюрьмы в другую, а оттуда выпущен. В общем, следующий год я провел в том самом поместье, где заперли моего племянника. И уже наблюдал за ним. Я надеялся, что смогу как-то исправить врожденный дефект, но, увы… к сожалению, мой племянник… он был очень одарен, но при том не разговаривал. Вовсе не понимал человеческой речи. Все норовил передвигаться на четвереньках и… он скончался незадолго до моего отъезда, когда брат получил обещанное.
- И что вы ему обещали?
- Наследника. И даже наследников. Он выбрал двух женщин, не слишком веря в мои способности, однако обе разрешились от бремени с легкостью, подарив брату двух сыновей. И мой племянник скончался. От простуды. Случается.
Ага, особенно, когда вдруг боги дарят нового наследника.
- Мой брат вновь женился. Взял в жены девушку из рода бедного, а потому весьма довольного этим браком. Смерть предыдущих герцогинь их не слишком смутила, и да… сколь знаю, Пруденс до сих пор жива и неплохо себя чувствует. Она родила троих… законных детей.
- А с незаконными что? – поинтересовался Чарли.
- Ничего. Получили земли, титулы. Протекцию. Потеряв стольких детей, брат не стал разбрасываться и теми, кого не признал перед людьми и богами. Мало ли… но сейчас старший из законных детей его женился, а жена подарила ему ребенка, потому, полагаю, в родовую книгу внесены кое-какие изменения. Но это меня не касается, да… так вот, он сдержал слово. Я знаю, что ему хотелось бы и вправду казнить меня, однако клятва… кровь не прощает измен. И я отбыл на край мира, как тогда представлялось.
- В Штаты.
- В Свободные штаты Америки, - Уильям произнес это с некоторой насмешкой. – Я получил корабль, некоторую сумму денег и пожелание исчезнуть, которое искренне желал исполнить. Но…
- Не вышло?
- Я пытался… я… нет, будет неправдой сказать, что я раскаивался в содеянном. Скорее уж я устал и осознал, что та жизнь осталась в прошлой. А в нынешней я желаю тишины и покоя. Тогда-то возникла идея создать поселение…
