Он потер щеку.
- А вы…
- Мне было все равно. Я не любил Эдит. И от души пожелал, чтобы у них получилось, но…
- Не получилось?
- Отчего же. Брат получил наследника, а Эдит… она прожила еще полгода после родов. И о ней хорошо заботились. Моему же брату предложили в жены младшую сестру Эдит.
- И он согласился? – мрачно поинтересовался Эдди, который в зубах ковырять перестал, но нож не убрал, верно, успокаивала его этакая близость холодной стали.
- Почему и нет? Наследник – это хорошо, но лучше, когда наследников несколько. Но эта история позволила мне удалиться. Я покинул Лондиниум, сказав, что желаю уединения. Отец к этому времени окончательно убедился в моей бесполезности, а война, где мои таланты могли бы принести пользу стране и роду, завершилась. Потому и позволено мне было остановиться в замке Шеффилд. Некогда он принадлежал моей прабабке, происходившей из славного шотландского рода. Замок был стар. Тесен. И не представлял уже особого интереса. А главное, что находился в землях столь дальних, что никто-то чужой без нужды в этакую глушь не добирался. Там-то я и проводил свои изыскания. Сперва на животных. На свиньях. Построил для этого даже ферму, обеспечив всех окрестных оборванцев мясом, что снискало мне немалое признание. Я воздействовал на свиней силой, а после смотрел, как изменяет она развитие зародышей. Выводы… получились интересными. Я понял, что мне отчаянно не хватает образования. И пригласил одного весьма… увлеченного человека.
Глава 9 Где чужие тайны не доставляют удовольствия
Глава 9 Где чужие тайны не доставляют удовольствия
Сила так и норовила выплеснуться, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы удержать её. Особенно силу тянуло к человеку, который рассказывал о делах прошлых таким от спокойным тоном, каким мэр Уиллоуби рассказывает, почему он не может прямо сейчас выдать награду за привезенные Эдди головы.
Я поерзала.
Но на меня никто из присутствующих внимания не обратил. И налить не налили. Не то, чтобы так уж хотелось, но все одно обидно.
- Несколько лет мы потратили на то, чтобы понять, как вовсе идет развитие младенца в утробе. И в этом плане свиные мало отличаются от человеческих. На первых порах. Нам удалось установить, что поначалу сила не оказывает сколь бы то ни было серьезного воздействия. Более того, она вовсе не влияет на животных. Сколь бы серьезному воздействию ни подвергались те же свиньи, детеныши их появлялись на свет обыкновенными. Возможно, обладающими некоторой способностью силу ощущать и только. Они стремились к источнику её, и даже выпущенные из замка, норовили поселиться там, где уровень силы был максимально высоким. Так мы даже отыскали пару-тройку малых источников. Но вот люди… с людьми все куда сложнее. И интереснее.
- Вы проводили опыты на людях? – тихо произнес Чарльз. И что-то такое было в словах его, что я поежилась.
А Эдди кивнул.
И помрачнел.
Нет, любовью к людям он не проникся. Эту любовь из него прочно выбили еще в детстве, когда ватага под предводительством Диза Лупески закидала Эдди камнями и дерьмом, но вот… Диз, как был скотиной, так и остался. И повесила бы я его с превеликою радостью, хотя поводов он для того, следовало признать, не давал. Но повесить – это одно.
А опыты… опыты – совсем другое.
- Увы, - Уильям развел руками. – Изначально мы лишь наблюдали. Покупали рабынь. Потом…
- Делали их беременными.
Эдди покосился на меня и взглядом указал на дверь, мол, разговор ныне не для нежных ушей моих. То есть, конечно, по поводу нежности моих ушей Эдди иллюзий не испытывал, однако ему весьма хотелось соблюсти приличия. Я же сделала вид, что не поняла. Во-первых, домишко, конечно, премилый, но комната в нем одна, а сидеть в ванной, пока они тут наговорятся, желания у меня не было. Во-вторых… я ведь живая.
Мне интересно.
- Делали… у моего компаньона была схожая проблема. Более того, чувствуя вину за смерть матери, он истово желал найти способ, средство, которое позволило бы… - Уильям щелкнул пальцами и звук вышел резким. Эдди вон вздрогнул и нож выпустил, но поймал в полете да и убрал в ножны.
Оно и правильно.
Местные не поймут, если нож возьмет да тыкнется куда-нибудь не туда.
- Мы не желали зла. Я понимаю теперь, что многие дороги в бездну начинаются именно так. Но мы и вправду не желали зла. Мы наблюдали. Измеряли. Исследовали. Мы сопровождали этих женщин. И обнаружили, что основные изменения происходят именно в последние недели перед родами.
Он сделал выдох и прикрыл глаза. Поморщился.
- Теперь мне неприятно вспоминать о том, но тогда… тогда мы искренне полагали, что наша цель стоит всех усилий. И крови… - Уильям потер руку о руку. – Я старею. И ко мне стали приходить сны… сны, в которых много крови… не важно. Главное, что плод неодаренный и к воздействию силы оставался безразличен. Его развитие шло обыкновенным путем, вследствие чего на свет появлялся ребенок.
- И… что вы с ним делали?
- Ничего. А что надо было? – Уильям криво усмехнулся. – Поймите, мы не безумцы, одержимые жаждой крови, испытывающие удовольствие от чужих страданий. Мы ученые. Мы полагали себя таковыми. И да, я не постесняюсь сказать, что нам удалось выяснить многое. Правда наука открестилась и от нас, и от остального, но… не важно. Если плод одарен, то за пару недель до родов начиналось то, что мы назвали «зеркалом мага». Плод начинал активно поглощать силу. И чем ярче был дар ребенка после рождения, тем сильнее шло поглощение силы. А мозг его формировал некоторые тонкие структуры. И именно от правильности их создания и зависело, если не все, то многое. Здесь уже организм матери выступал в качестве своего рода компенсатора. Излишек силы, способный навредить плоду, поглощался женщиной. И собственный дар её в это время раскрывался полной силой. Однако, если между уровнем одаренности матери и младенца была слишком большая разница, то сил женщины не хватало, чтобы справиться с потоком силы.
Уильям Сассекс выдохнул.
- Чтобы дойти до этого нам понадобилось почти двадцать лет…
- И сколько женщин?
- Лучше не считать, - вполне серьезно ответил он графчику и взгляд последнего выдержал. – И да… мы увлеклись. Изначально эксперименты свои мы ставили на рабынях, однако это довольно затратно, даже если самим снаряжать экспедиции. Мы скупали ненужных детей, девочек. Мы сошлись со многими своднями, однако… одно дело обычные женщины, но дар… дар встречался не так и часто. Вот и приходилось…
Он пошевелил пальцами и посмотрел на них презадумчиво.
- Я только сейчас начинаю осознавать, что же мы натворили… мы переступили границу, когда взялись за одаренных. Да и в целом, когда спутались с не самыми достойными людьми.
Эдди громко фыркнул.
Ну да… сами-то, если подумать, образцы морали с нравственностью вкупе. И похоже, что род этого самого Сассекса и вправду был славен, если его не повесили.
У нас бы точно повесили.
Или, может, еще?
Если они тут… почему-то стало не по себе. Очень не по себе.
- Нам нужны были женщины для экспериментов, и мы готовы были платить. Довольно быстро нашлось, кому платить. Появились на примете ушлые молодые люди, готовые свести знакомство с подходящею особой, вскружить ей голову, увезти… и продать. Но долго длиться это не могло, да… хотя… семь лет понадобилось королевским ищейкам, чтобы разобраться. Может, если бы меня не защищало имя рода, они управились бы и быстрее. Но однажды за нами пришли. И… мы были готовы ко встрече. О да, нам казалось, что переворот, совершенный нами в науке, - это то, что не просто оправдает… Боги, да я награды ждал!
Идиот.
Радовался бы, что все-таки не повесили. Или, может, на Островах не принято вешать? Если так, то зря, конечно, иные люди словно рождаются исключительно для того, чтоб с пеньковой вдовушкой знакомство свести. Я покосилась на братца. И судя по мрачной – чересчур уж мрачной – роже последнего, в голове Эдди бродили похожие мысли.
