А я обратился к директору с ценным предложением.
— Я слышал, — начал я, — что наибольший интерес к роботехнике проявили обитатели одного из дальних отделений вашего хозяйства.
Клер перестала есть. Она смотрела на меня. Я же улыбался Михаилу, который кивал в ответ на мои слова, готовя между тем очередной бутерброд для Клер.
— Считаю, — продолжил я, — наш долг — задержаться здесь и посетить эту дальнюю усадьбу, чтобы прочесть там лекцию.
Людвиг тут же распорядился насчет транспорта. Клер опустила голову и отказалась от бутерброда, который ей настойчиво предлагал Михаил.
— Я не поеду, — заявила она. — Езжайте без меня.
И вообще, я считаю, мы не должны опаздывать в Отдел.
— Да вы ж меня просто выручите! — уговаривал Михаил. — Я вам всю жизнь буду благодарен. Они перестанут грызть меня за невнимание к периферии!
Мы уговорили Клер, заставили, вынудили — как она ни сопротивлялась. А сопротивлялась она долго. По-видимому, я был на правильном пути.
Наконец, мы выехали. Нас сопровождал Людвиг.
Но впереди было много препятствий. Прежде всего, они предстали передо мной в образе обеденного стола — наше пребывание в дальней усадьбе началось, разумеется, опять-таки с еды. Я несколько раз пытался прервать это священнодействие и уговаривал Людвига показать мне усадьбу; я аргументировал, я обижался, я настаивал; но все оказалось бесполезным. Тут с экскурсией ничего не выходило. Местные жители тоже меня не поддержали. Я не понимал, в чем дело; может, Клер убедила Людвига — под каким-нибудь невероятным предлогом, которые хорошо удаются женщинам, — что экскурсий уже достаточно?
Словом, я остался в меньшинстве. Я проиграл. Получалось, я напрасно затеял поездку на эту дальнюю усадьбу. Что с того, что я здесь, если я не могу отправиться на поиски загадочного строения сельского типа?
— Сидите! — сказала мне Клер. — Что за чрезмерный интерес к сельскому хозяйству? Или вы решили завести собственную ферму?
Шутка имела успех. Надо мной смеялись! Я замкнулся.
Людвиг наклонился ко мне и заговорил вполголоса:
— Видите ли, профессор, осмотр этой усадьбы мы в последнее время не включаем в официальную программу для гостей…
— Почему?
— Имеется специальное указание директора… И мне бы не хотелось его нарушать.
— Но в чем все-таки дело?
Людвиг придвинулся поближе.
— Тут имеется такой бар… Э, ничего особенного! Я хочу сказать — ничего плохого в нем нет, в самом баре. Но там появился один постоянный посетитель, который нам всю картину портит. Научный, кстати, работник! Нет, я ничего сказать не хочу, но… Директор уж прямо не знает, как быть. Пятно! Мы уж думали, может, перевести этот бар куда-нибудь под другой колпак.
— Что же, из-за какого-то завсегдатая?..
— Профессор, вы не знаете нашего директора! Михаил такой человек…
Потом была лекция. Обещания надо выполнять!
Я еще раз прочел черновик своего доклада для Всемирного конгресса.
Доклад заслужил аплодисменты, но что это было по сравнению с наградой, которую я получил позже, когда собрался уходить! Ко мне подошли две дородные фламандки, мне показалось сначала, будто они говорят обычные вежливые слова, и я собрался ответить им тем же, как вдруг до меня дошло: они рассказывают мне, что у них в доме жили мои сотрудники!
Итак, я находился там, куда они уезжали, и разговаривал с людьми, у которых они останавливались. Ах, да еще и не однажды!
Вся эта штука с непонятным интересом к моей персоне стала ясной. Я выспросил, когда мои сотрудники гостили в последний раз. Даты совпали.
Едва переведя дыхание, я продолжил вопросы:
— Значит, все они у вас вместе жили?
Меня интересовал четвертый.
— Да, вдвоем, — ответила та, что помоложе.
Снова задача. Значит, я потерял из виду не одного, а сразу двоих из этой компании. А я-то рассчитывал, что нашел по крайней мере трех.
— Как — вдвоем? — переспросил я. И подумал: Клер — и кто?..
— Да так, вдвоем, — сказала старшая. — Арман и еще этот, как его, Берто, что ли. Странный такой.
— А больше никто не приезжал?
— Не знаем! Может, приезжал кто, а может, никто не приезжал…
Но где же была Клер? И каково, вообще, ее участие во всей этой истории?
Сознаюсь, меня начинало пугать каждое новое осложнение, все эти загадки, эти взлеты и падения моих настроений. Вдруг, когда мы уже отбывали, когда мы стояли и прощались с местными жителями, я заметил, что Клер разговаривает с какой-то пожилой женщиной.
Я немедленно подошел к ним.
Женщина приветливо обратилась ко мне и — надо было видеть лицо Клер в этот момент! — рассказала, что Клер останавливалась у нее.
Вот как!
Я полез в портфель за своими таблетками.
Женщина принесла в подарок Клер кусок сала, обернутый в бумагу. Клер отказывалась, женщина настаивала; в конце концов Клер пришлось согласиться. Она попросила меня положить сало в мой портфель, и я пристроил его там рядом с черновиком доклада.
Мы сердечно распрощались со всеми и отправились в Отдел.
Клер или дремала, или притворялась — во всяком случае, мы не разговаривали. Я ломал себе голову: кто был четвертым. Или — автоматическая съемка?
В Отделе я, прежде всего, имел счастье разговаривать с этим самым Сови. С трепетом я выслушал его отчет о том, что ему удалось понаделать в лаборатории за время моего отсутствия. Отчет привел меня в ужас.
Я решил поделиться своими яркими впечатлениями с Клер, но она отправилась домой отдыхать после поездки. Найти Армана не удалось — он словно сквозь Луну провалился. Однако нужно было функционировать как обычно, и я отправился к Высокому Начальству; доложил о лекциях и заработал благодарность.
Жаловаться Высокому Начальству на Сови я не стал.
Я понимал, что это бесполезно. Зато я поплакался его секретарше, тем более, что встретила она меня весьма приветливо, будто ничего и не произошло.
— Я же вам сказала — свозите его куда следует!
Но это была ничтожно малая информация, и я принялся настаивать, уговаривать, я дал ей понять, что не уйду, пока она не расскажет мне все; зажглась красная лампочка — Высокое Начальство вызывало ее к себе; я преградил ей дорогу; больше интриговать меня не имело смысла, а Высокое Начальство не любило ждать.
— Ничего я не знаю, — сказала она, проходя к дверям Высокого Начальства, — слышала только, как Арман говорил вашей Клер, что Берто ему надоел, пора его свозить на природу, вот и все, больше я ничего не знаю…
Но это уже было кое-что.
Я отправился домой; я простудился в поездке, и необходимо было принять меры, чтобы не слечь надолго.
