И все же, несмотря на эти предположения, Капитан решил исходить из того, что снайпер его дожидаться не будет. Он, скорее всего, уже во дворе — если только его целью является загадочная женщина с мечом. И, вполне возможно, в случае необходимости он отработает и вторую цель — Малыша.
Капитан распахнул дверь пошире и шагнул за порог.
Затхлый пыльный воздух подсказал ему, что помещением пользуются редко. Синтетический свет люминесцентных светильников падал на пол неправильным конусом, не освещая ничего, кроме участка пола. Капитан аккуратно закрыл дверь и услышал, как автоматически защелкнулся только что вскрытый замок.
Из бокового отделения своего универсального пояса бойца он извлек миниатюрный фонарик. Включил, быстро осветил комнату и сразу же свернул направо — к двери, грубо оббитой оцинкованной жестью. В отличие от туалета с «евроремонтом» дизайном этого помещения никто не озаботился. Это было что-то вроде подсобки, через которую со двора заносили крупногабаритные предметы, вроде новой мебели для кабинетов «администрации». А поскольку это происходило не так уж часто, то в подсобке успело скопиться немало пыли — наверное, еще прошлогодней. В ней отчетливо отпечатались следы, ведущие от туалета к двери с оцинковкой.
Направив луч фонаря, Капитан пригляделся. Свежий след был один и вел только в одном направлении — к наружной двери. Но при этом он перекрывал два других следа — туда и обратно, тоже относительно свежих, но не настолько.
Все сходилось. Снайпер действительно воспользовался заранее подготовленным подходом.
Время, напомнил он себе. Время…
Он быстро пересек все помещение, подошел к двери, толкнул ее, предварительно выключив фонарик.
Дверь раскрылась, легко и бесшумно, хотя выглядела так, что подсознательно он приготовился услышать протяжный, далеко разносящийся скрип.
Капитан чуть усмехнулся. Подсознательные ожидания следовало срочно сменить. Он имел дело с профессионалом, а любой профи, конечно, обязательно позаботится о бесшумном подходе на огневую позицию и отходе с нее. На промежуточную туалетную дверь ему наплевать, а эту, отступая, он должен будет открыть быстро и без малейших звуков.
Снаружи его окатил дождь — не то, чтобы ливень, но уже близко к этому. Он поглубже натянул свою непрезентабельную кепку, являвшуюся на самом деле пуленепробиваемым шлемом, и осторожно двинулся влево — к переполненным мусорным бакам, мокнувшим у стены.
Человека с карабином нигде не было видно. Через несколько секунд, быстро оглядевшись и сделав привязку к пройденному по улице расстоянию, он сообразил, что находится в самом последнем дворе, совсем рядом с Малышом и спасенной им женщиной.
Снайпер, выходит, все-таки вышел на огневую позицию.
Подавив острый приступ тревоги, Капитан со всеми предосторожностями пошел вдоль стены, укрываясь за контейнерами с мусором.
На полпути его застал тонкий прерывистый зуммер охранной сигнализации. Кто-то пытался вскрыть оставленную без присмотра машину.
Глава 7. Под обстрелом
1
На меня навалилась такая усталость, что я едва дошел до арки.
Все было не так. Все оказалось совсем не таким, каким должно было быть. Я чувствовал, как меня засасывает, словно в водяную воронку, в чужую, совершенно непонятную жизненную драму. Пожалуй, уже не драму, а трагедию. Там, где кровь и смерть — совсем другие измерения людских проблем.
А мне так не хотелось брать на себя эти проблемы. Мне достаточно и своей собственной жизни, какой бы искусственной и бедной на настоящие человеческие страсти она ни казалась.
Я не хотел погружаться в чужую жизнь. Зачем мне чужая боль? В эти мгновения я почти ненавидел Капитана. Он знал, что у меня слишком тонкая шкура. Потому и бросил меня в эту мясорубку — в надежде, что я сумею расколоть нужный нам объект. Я все еще не настоящий профессионал, и в этом, как посчитал Капитан, мой плюс.
Выйдя из-под арки, под потоки ледяного дождя, я даже не посмотрел в ее сторону. Вместо этого я двинулся в глубь двора — туда, где между живописно раскинувшимися телами бандитов плавал в луже мой брезентовый чехол.
Подобрав, я встряхнул его, пытаясь избавиться от воды. К счастью, вовнутрь она практически не попала, так что я мог с чистой совестью засунуть туда меч. Потяжелевший чехол я повесил, как раньше, на плечо — не левое, а правое: вытаскивать еще раз на свет божий это псевдооружие я не собирался.
Потом я выпрямился и поглядел назад.
У меня защемило сердце. Она стояла все там же. Асфальт под ее ногами приобрел красноватый оттенок. Огромные глаза запали и смотрели на меня, будто из пещеры. Выражение лица было… Мне оказалось трудно разобраться сразу в этой странной ассоциации, но через мгновение я понял. Она напомнила мне грациозного лесного зверька, вроде ласки или лисицы. Зверька раненого и загнанного в угол.
Господи, что же такое с тобой случилось?! — подумал я потрясенно. Что же ты должна была совершить, чтобы на тебя устроила облаву целая армия здоровых вооруженных мужчин?
В этот миг я понял, что мое нежелание принимать на себя чужую боль бесследно исчезло. Никаких сожалений я от этого не почувствовал.
Голос Капитана, негромкий, но отчетливый, заставил меня вздрогнуть.
— Малыш?
Впервые с начала операции он обращался прямо ко мне. Я отвернулся, чтобы женщина не поняла по моему лицу, что я разговариваю.
— Да, Капитан.
— Во двор только что проник снайпер, тот самый прохожий в черном плаще с карабином.
— Понял, Капитан.
— Я тоже здесь, но пока его не вижу. Боюсь, он сейчас готовится к стрельбе. Вам надо немедленно уходить.
— Ясно.
Внутренне я весь подобрался. Оказывается, время расклеиваться еще не наступило. Хотя, конечно, для этого дела никогда не бывает подходящей обстановки.
Дождь лил не переставая. Струйки воды с насквозь промокших волос стекали за воротник.
Я огляделся, пристально вглядываясь в темные углы. Сумерки сгущались. Тени обретали плотность. Двор словно покрылся темно-серой вуалью, испещренной частыми пятнами густых темно-фиолетовых чернил.
Углов и выступов здесь было слишком много. За любым из них мог притаиться снайпер. И не он один. Был ведь еще бригадир с пистолетом.
А у меня, естественно, огнестрельного оружия не было. Как, впрочем, и холодного — бамбуковый меч не в счет.
Так ничего и не увидев, я вновь повернулся к женщине. Сейчас она казалась совсем молодой, практически девочкой, едва достигшей подросткового возраста. Огромные потемневшие глаза следили за мной со страхом и безмерной усталостью.
Неожиданно я понял, что она стоит в единственном относительно светлом месте двора. Должно быть, на эту стену все еще попадали отсветы угасающего дня. Лучшей мишени для невидимого снайпера трудно было и представить.
Панический страх погнал меня вперед. Я вдруг осознал: если сейчас эта женщина умрет, ее смерть целиком и полностью будет на моей совести.
А еще я понял самым краешком рассудка, что нежеланная новая жизнь с ее страданием, болью и чужими трагедиями, незаметно становящимися своими, уже захлестнула меня, накрыла с головой и повлекла в беспросветную неизвестность.
2
— Стась?
— Слушаю, Кэп.
— Они все-таки занялись нашей машиной.
— Что предлагаешь?
— Мы не можем позволить себе потерять «колеса». Не говоря о снаряжении.
— Тогда мне придется идти?
— Иди, Стась. Иди. Но будь осторожен.
— Само собой, Кэп.
— И помни: здесь вполне могут быть невидимые наблюдатели.
— Я помню, Капитан. Уже иду.
— Удачи, Стась.
— Удачи нам всем.
«Удачи нам всем». Я повторил про себя эту фразу, как охранное заклинание.
Девушка слабо отшатнулась, когда я подбежал, но спина ее и без того была прижата к стене, и ничего из ее защитного жеста не получилось.
