и сделал пару шагов на пустую площадку, то еще некоторое время смотрел вниз, позволяя голове чуть ли не свисать на шее, будто бы ему требовалось время прийти в себя, пока тело выводило само себя наружу. И тут он поднял голову вверх, что-то выглядывая в окружающей темноте, поворачивая сначала голову, потом и тело. В этот момент он выпрямил спину и как-то странно преобразился, стал заметно плотнее. Прорези, которые кольцом окутывали все его конечности, торс, шею, голову и даже пальцы, стали немного уже, за счет чего и само тело стало плотнее. Все эти тонкие метаморфозы фигуры заметны лишь при внимательном слежении за ним, чем и занимались Оскар и остальные, получая изображения с камер наблюдения. Оскар, Рода и Лорн испытывали нечто большее, чем страх, — переосмысление своего места в этом мире играло роль сокрушителя опор понимания этого самого мира. Отныне они знают, что если и было нечто способное заставить их ощутить себя ничтожными созданиями никчемной формы жизни, то это появление Варвара. Тело мало играло роли: трехметровый, без глаз, ушей, рта или носа, его лицо… вроде бы было ясно, где передняя часть, а где задняя, но казалось, что он наблюдает всем телом, контролируя саму материю вокруг себя. Общая форма тела напоминала крепкого мужчину с широкой талией, большими руками и ногами, но без выпирающих грудных мышц или пресса. Этакий здоровяк, немного гипертрофированный, массивный, с четырьмя толстыми пальцами, а поверхность тела преимущественно имела серо-белые тона, немного то там, то здесь проявлялись слабо синеватые оттенки с помесью черного. Понять, броня это или же такой организм, было невозможно. Движения его были очень точными, четкими, без крупицы сомнений, всегда завершенными, и почти всегда он делал паузу в несколько секунд, прежде чем тело совершало новое проявление сознания. Вековое создание, лишенное изъянов и слабых мест, прожившее так много, что невозможно даже поставить себя рядом с ним — лишь у его ног. Таковым его ощущали все — все, кроме Пети и Бэккера.
Они были ближе всего к нему — за острым камнем, расположенным вперед и правее Палатки, с другого конца от ступеней. Там Петя разместил небольшой щит и короткий меч, сваренные из кусков инопланетных пластин небольшой энергией Осколка. Уродливые пародии на примитивное орудие только-только были закончены, даже не проверены, так что, когда Варвар появился, оба спрятались, пытаясь изменить стратегию. Появление кровного врага в мгновение очистило Бэккера от разъедающего восприятие мира яда, позволив обрести завидную ясность. Первым делом он быстро, уверенно и строго приказал Лорну, Оскару и Роде закончить установку взрывчатки, пока сам сбегает за распылителем, который все еще в Палатке. Не успели Оскар и Рода что-то сказать, находясь в пещере со спящими где-то глубоко Особями, как Бэккер, словно зная их претензии наперед, четко дал понять расклад: раз Варвар вышел раньше срока, надо пользоваться кромешной тьмой. В это время Петя начнет атаку, прямо сейчас, и пока Варвар отвлечен, все они успеют довершить изначальный план. На вопрос о местонахождении Любы и Насти никто ответа не дал. Бэккер даже был рад их пропаже — меньше людей для споров. Бэккер сказал, что поспешит к Палатке, а остальные должны не отвлекаться и быть на связи. Никто не мог ему перечить: сила этого человека за счет уникальных знаний проявила в нем настоящие лидерские качества, не позволившие появлению проявления космического зла посеять панику в команду. Время уходило, вот-вот — и Варвар сдвинется с места в неизвестном для них направлении, и раз он сейчас стоит к Пете спиной, то лучшего момента для начала схватки нет.
Все началось без слов или речей — лишь непоколебимое любыми факторами действие, путь к исполнению которого исполосован обманом и жертвами. Петя медленно вышел из-за большого камня, наблюдая внимательно за трехметровым Варваром, все еще внимательно изучавшим Вселенную, будто выискивая там что-то. Если бы не прибор виртуального видения в скафандрах и броне, то пришлось бы включить фонари, что в свою очередь исключило бы фактор внезапности. Так что, используя преимущество, Петя принял опорную позу и выставил обе руки вперед, целясь прямо в спину Варвара. Время словно замедлилось, решающий удар определил дальнейшую судьбу человечества. Благодаря реакторам в броне Пети получилось запустить реакцию Осколков, чья энергия стала накапливаться, дабы потом он мог сконцентрировать ее и направить на Варвара, иначе необузданная сила может распространиться вокруг, уничтожив и его. Все должно было случиться уже через минуту, но внезапно Варвар развернулся. Прорези вновь уменьшились, придав телу больше плотности, позволив тому ускорить шаг по направлению к Пете, успевшему в свою очередь, лишь дать отмашку всем и каждому — выстрела не будет, он не успеет.
В момент тесного контакта между двумя противоположными существами — Трехметровым, гладким и даже изящным своей громоздкостью Варваром и грубым, уродливым, сотканным из кусков материй двух с половиной метровым Петей — Оскар с Родой сделали новую передачу: Особи стали просыпаться.
— У них не было шансов. Именуемый вами Варваром убил ваших друзей так быстро и легко, что… что даже несправедливо. Там был большой робот, который пытался сопротивляться, ответить этому пришельцу силой на его силу, — но все было тщетно. Его впечатали в камень, оставив умирать в могиле из брони. Остальные же… Мне очень жаль.
— Откуда ты все это знаешь?! — Настя гневалась от нежелания принимать эту новую правду.
— Я был там. Видел последствия. Ну, точнее, не совсем я. Этот Малой — уже давно мои глаза, уши, рот и… в общем, без него меня, считай, и нет. Сетевая передача слабая, но хватает.
— А ты почему такая спокойная?! — Настя уставилась на Любу в тот момент, когда та постаралась аккуратно посадить ее на стул, заботливо, словно нянечка. Лицо же Любы выражало скорбное смирение с шокирующим известием достаточно четко, чтобы Настя поняла — ей подобное не впервой.
— Почему ты веришь ему? Мало ли, что он был твоим мужиком когда-то, Люба, пожалуйста, не сдавайся вот так! — Она лишь смиренно выжидала, пока Настя успокоится, пропуская все ее эмоции и слова мимо. — Я не верю! Слышишь! Все это… Нет! Меня слишком много обманывали последнее время, вот так просто….
— Анастасия! — Люба не сказала — то был приказ, словно воля самой матери приструнила ребенка одним словом и одним взглядом. Ход этот возымел начало смирительного процесса, когда приходится только начать продираться через боль и отрицание к чуть ли не смертельной правде.
Робот поднялся, вновь ушел в помещение слева
