ну хоть и пару-тройку?
Одиннадцатая монетка замаячила перед носом у торговца, пробуждая нужные воспоминания. Тот скосил на неё глазки и сделал улыбку пошире:
— О-о-о-о, господин знает толк в товаре! Но редко, да, это редко и дорого, и в шатрах не ищите: дурацкие запреты, о-о-о! Если охотники и наткнутся — до нас не доходит: сбывают людям поважнее. В частные лечебницы, лекарям знати вот… Слыхал, — тут он понизил голос до шепотка, — слыхал, старый Лиорне хотел купить этих тварей. Так что если и появятся — к нему уйдут.
— А кто поставляет-то? — и ещё одна серебряная рыбёшка сверкнула в пальцах. Поиграла чешуёй так и этак. — Из тильвийских контрабандистов?
— Банда охотников из Велейсы Пиратской, — жарко дохнул торговец. — Опасные ребята эти Барракуды! Промышляют не только в море, но и вдоль рек. Они, бывает, и добывают пурр — знают какие-то прибрежные места.
В Кайетте куда ни плюнь — наткнёшься на банду с хищным названием и дурацким кодексом наподобие «Не жрём мяса каждый девятый день, одеваемся только в синее, а ещё мы берём к себе только магов Воздуха». Обычно отребье разного сорта — но бывают и опасные, вроде Братства Мора.
— Они обычно с добычей к исходу ярмарки… к исходу. Явились вот нынче ночью, разгружались-гуляли, сегодня торговаться будут, видно. Так что если бы вы хотели перекупить — оно бы можно связаться, только вот папаше Лиорне это не понравится.
В задыхающейся от безденежья и безработицы Менции всё-таки выжили бандитские кланы, и папаша Лиорне стоял во главе самого крупного. Вместе с шестью своими сыновьями. Во время моего не совсем чистого законнического прошлого мы старались с такими ребятами не связываться — ещё объявят тебе кровную месть по старым-добрым традициям, а получить отравленный шип в шею или ножичек в бок как-то неохота.
Торговцу я отсчитал двенадцать серебряных рыбёх, уверил, что, если захочу перемолвиться словечком с Барракудами — дам весточку. Получил две клетки, увязанные в чехлы из плотной мешковины, и неторопливо отчалил из шатёрной пристани.
В макушку тут же постучалось ласковое весеннее солнышко. Дни Дарителя Огня подходили к исходу, Даритель Йенх слал свой огонь с небес даже слишком усердно, так что всё вокруг стряхнуло с себя последние признаки зимы и вовсю цвело и пахло. В звериных рядах Весенней Ярмарки, правда, в основном пахло. И голосило.
— Ка-з-ззё-ё-ё-ё-ёл!!! — на пределе слышимости завывал какой-то крестьянин в рядах, где держали сельскую скотину. При этом непонятно было — всё-таки торговал или всё-таки пытался объяснить кому-то, что тот неправ.
Две южные матроны-птичницы не сошлись по поводу места, и теперь с громчайшими воплями соревновались — чьи телеса лучше подходят для пихания. «Ага-га-га! Ага-га-га!» — заходились в истерике гуси рядом с матронами.
Где-то лупили вора, кто-то вопил: «Корова на-ду-та-я!» — и над всем надрывались собаки — словом, шёл обычный милый южный торг. По сравнению с ним ряды «зверинца» казались зловеще тихими. Обычных зверей почти что и не было — так, несколько волков, хмурая пыльная лисица да дрессированный медведь, неадекватно влюблённый в человечество.
Ряды принадлежали бестиям. И шатров здесь стояло многовато для такого занюханного городишки. Только вот в городишки с заброшенными портами и клановыми традициями не суётся Корпус Закона. А свои сыщики да урядники здесь все уже сто лет как прикормленные.
Так что можно разжиться кой-чем. На расторговке я пробежался по рядам с самого утреца, мельком наметил — за что следует взяться. Торг решил начать с таяст — их могли выхватить любители сумасшедших методов лечения. «Вставь иголки таясты в нужную точку — и всё как рукой снимет, ещё и нога оторванная прирастёт!»
— В порт, — нырнул под хилую тень козырька коляски, пристроил обе клетки на полу у ног. — К складским, я скажу, где остановиться.
Возница — насквозь бронзовый и насквозь пропотевший — цокнул языком и тронул с места. Спина его выражала горячее желание поболтать.
— Большой улов, э? На ярмарке, э?
— Ага. Славно порыбачил. Даст Морвила Глубинная — и ещё не раз закину удочки.
Только вот что делать с чёртовыми пуррами — непонятно. Четвертый город, в остальных и вовсе по нулям, а тут…
— Жарко сегодня будет? Э-э-э, уже жарко. Совсем плохо таким утром по улицам шастать. Правильный базар — не под солнцем, э-э? Солнце в небе — пошёл в тень, лёг, отдохнул, холодного вина выпил, э-э-э?
Я вздохнул, обличая мою подневольную жизнь. Самка горевестника в клетке откликнулась сочувственной трелью.
— Господин гонит, э-э-э? Тьфу, какая работа в такой день, совсем ничего не понимает, гидр бешеный! Строгий, э-э?
Десять дней назад начальство безжалостно выпнуло нежных работников в безумие весенних ярмарок, приговаривая: «Тысячи, тысячи дел… то есть, тьфу, покупок, конечно». И пояснило: весна — время ярмарок, а значит, закупок. Звери дуреют от солнышка и запахов и легко идут в ловушки. Потому вот вам распакованная кубышка (изрядно пополненная одним министром, которого не любят в Вейгорде). А вот вам цель: набрать всего побольше. И пурр.
— Пурр покупаем за любые деньги, — нанесло начальство удар во вселенскую жадность моей натуры. — Исчезающий вид, а спрос всё растёт: расхватывают мгновенно. В общем, займитесь в первую очередь.
Какой-то части меня крепко втемяшилось порадовать лютое начальство. Теперь эта доля моего организма печалилась внутри.
— Э-э-э, чего грустишь, весна! Я такое тебе скажу: домой придёшь — вина хорошего выпей… Есть хорошее вино, э-э-э? А то у моего троюродного брата в таверне такое вино — густое, кровь яприля! И сладкое как гарраанна!
Я испустил ещё более душераздирающий вздох.
— Начальство не велит.
— Э-э-э, совсем гарпия твой начальство, — не одобрил возница. — Тогда такое тебе скажу: домой придёшь — женщину свою обними… есть хорошая женщина, э-э-э?
— Э-э-э-э-э, — обставил я возницу по насыщенности звука. Поскольку предмет моих мечтаний одарил меня где-то дюжиной поцелуев и в данный момент был занят на приёмке купленных животных.
— У-у-у, — проникся возница. — Так у моего двоюродного дяди — такие красавицы, за пять сребниц… Не хочешь, э-э-э? Совсем устал. Тогда ещё скажу: домой придёшь — позови детей, пусть чай принесут, лепешки принесут. Сына посади, дочь посади, сказок им расскажи, что видел сегодня. А они пусть поют тебе. Сладости им купи — хочешь? У моего зятя такие сладости — из Даматы!
Поймал моё молчание. Пробормотал недоуменно: «И детей нет,
