э-э-э⁈» — для южан такое дело бывает в новинку. И тут же малость отвлёкся: нужно было сообщить какому-то бедолаге на медленной повозке, что он ишак, рождённый от ишака.
— Есть дочь, — шепотом ответил я. Только вот вряд ли она мне споёт: мы не виделись четырнадцать лет. И она где-то в Айлоре, и ей уже исполнилось семнадцать, и я за последний месяц уже мог бы узнать о ней хоть что-нибудь — какой у неё Дар, в какой школе училась, не обручена ли с кем. Хотя бы — не нужна ли ей помощь: деньгами, или по знакомству, или вир знает что.
Но я не узнал. Не спросил. Спрашивать нужно было у того, кого по пустякам не дергают, только вот не спросил я не поэтому.
Подуспокоившаяся тварь внутри слабо пискнула. Приподняла нос, ловя налетающие ароматы захудалого городка. Помои и гниющая рыба. Водоросли и соль.
Серые братья и их гнёзда.
Возле порта начиналось крысиное царство. Твари с голыми хвостами неспешно, вразвалочку переходили дорогу. Деловито копошились среди отвалов раковин. Некоторые организованными группками направлялись вдоль дорог к причалам — в честь ярмарки кораблей прибыло многовато, и у крыс намечался свой праздник.
— Э-э-э, мрази, хуже айлорцев даже, — сплюнул возница в крыс. — Совсем жить не дают! Котов жрут, собак жрут, людей тоже жрут, э-э-э! А такой город был!
До Братских войн Айлора и Вейгорда Менция процветала. Только вот после войн и Хартии Непримиримости порт стал хиреть, и теперь здесь трутся разве что рыбацкие судёнышки, да ещё контрабандисты заходят.
— Тут останови. И подожди-ка вон там, в тени. С полчасика.
— Э-э-э, смотри, опасно, да? Ты устал, в порту шваль всякая. Крысы ходят, да! Мой племянник видал — до колена, веришь?
— Я видал крупнее, — перекинул вознице на пару медниц больше, чем надо бы, и добавил с чарующей улыбкой. — Так что мы с ними уж как-нибудь договоримся.
Большую часть портовых складов порастащили за три столетия умирания города. Меньшая сгнила. А из той мелочи, что дожила до наших дней, что-то приличное подобрать на время Весенней Ярмарки было трудненько. Всё-таки удалось снять крепкий сарай у семейки, промышляющей мидиями. Запах, конечно, малость оглушал. Зато неподалёку были садки с холодной водой — для хранения товара.
«Улов» я сгрузил туда, где попрохладнее — и удостоверился, что и таясты, и птичка чувствуют себя неплохо. Отработанная процедура: купить, сколько унесёшь или увезёшь, тут же убрать подальше от торгов с их духотой и заразами, организовать поилку с укрепляющими зельями («Зверей можешь не кормить, Лайл, но вода и зелья, чтобы они могли продержаться, — обязательны»). Запирающий кристалл — на дверь, всё, следующий рейд за «уловом», потом вызвать «поплавок» и погрузить всех сразу.
По правому карману куртки распространился слабый холодок. Потом окреп и наконец обжёг бок холодом.
Вызов. И даже срочный. Не то чтобы я любил такие штуки по утрам. От них попахивает сверхурочными.
— Лайл, в порядке?
Лицо Гриз Арделл заколыхалось в слишком бурной воде. Пожалуй, было это лицо озадаченным.
— Вроде как, за пару часов я не успел ещё нарваться. Цел, здоров, судя по рядам — намечается неплохая «рыбалочка», и да, никаких чокнутых варгов-на-крови тут пока что не шастает — Менция для них мелковата. У вас-то всё в норме?
— Вроде бы, да, — секундное молчание. — У Мел и Яниста тоже всё вполне…
Зная дивную натуру Мел Драккант — как раз у Яниста всё не вполне. Бедолаженька, небось, вовсю удерживает бывшую суженую от потрошения жестоких торговцев. Попутно сочиняет сонеты в честь возлюбленной Гриз.
— Но тебя как будто это затишье не радует?
Арделл мрачно хмыкнула в воду. Ну да, ну да, чуйка варга — это вам не шуточки.
— А вызвала ты меня, потому что забыла с утра напутствовать: «О, Лайл, будь осторожен, мы все о тебе волнуемся?»
— Спасибо небу, у тебя самого мозгов хватит не лезть в пасть альфина, — проворчало начальство в воду. — Нет, я вызвала тебя из-за пурр. Понимаешь, кое-кто хочет продать нам их по дешёвке.
Я испустил такой фырк сомнения, что ручей пошёл дополнительными волнами.
— Ты прав, дело странное. В общем, сперва она связалась с нашими дежурными, потом уже со мной…
— «Она»?
— Женщина, и судя по голосу — молодая. Лицо всё время держала в тени. Заявила, что готова отдать полную корзину пурр «безвозмездно, то есть даром». Только вот она хочет отдать пурр, я цитирую: «Тому герою, который научил яприля танцевать, Лайлу Гроски, в газетах ещё о нём писали».
— Ну-у-у-у, знаешь, в кое-каких книжках так начинаются крепкие, долгие отноше…
— И эта женщина — кто бы она ни была — тоже в Менции. Готова встретиться в какой-то «Чокнутой каракатице»…
Образ вдохновлённой моими подвигами щедрой дамочки-поклонницы икнул и накренился в сознании.
— «Буйная каракатица»?
— Она сказала «чокнутая», а до того употребила с десяток других эпитетов. Это таверна? Притон?
— Корабль, — сказал я, потирая лоб. — Вернее, что-то вроде памятника, потому что торчит на суше. Местные туда не суются — дурная слава. Всякие там легенды.
Легенды я уточнять не стал, но Арделл даже через воду рассмотрела неоднозначность моей физиономии.
— В общем, она сказала, что готова ждать тебя там «хоть до полуночи», но просит поторопиться, а то вдруг её сожрут то ли призраки, то ли какие-то барракуды…
— Барракуды?
— Что-то не так?
— Слышал сегодня это словечко, — я макнул ладонь в воду и потёр щёки. — Ладно, добивай — что ещё говорила?
— Пароль — «полоумная треска».
Я вдохнул воздуха и позабыл его выдохнуть.
— Самый простой вариант, — продолжала Гриз без малейших признаков смеха. — На выбор она предложила — либо размахивать панталонами над головой, либо погромче кричать: «Я явился с сыром!»
— А-а-а я точно верно расслы…
— Вообще, она выражалась, будто, знаешь… не в себе маленько.
— Э-э-это я уже понял.
— И какие мысли по поводу?..
Сотни. В основном насчёт судьбы. Эта шутница вечно подпихивает мне под бочок нечто просто удивительной степени отбитости — начиная с моей бывшей и заканчивая пьяным яприлем, из-за которого я и попал в газету.
— Может быть и ловушка, только вот она как-то странно обставлена. Приглашение в заведомо подозрительное место, дурацкие пароли…
Бывшие дружки — из грязных законников или из
