— …Мора-сан, ваша метка.
— Невозможно. Как так? Что происходит?
Все смотрели на Мору. Она расстегнула пуговицы на своем одеянии, отвернула верх и повернулась спиной. По центру ее спины между лопатками была метка Шести Цветов.
— Семеро? — пробормотала остолбеневшая Нашетания.
Мора в смятении крикнула:
— Проверьте лучше. Не может быть семи Героев Шести Цветов.
Семеро снова проверили метки. Снов и снова они сверяли разницу в размере, в сиянии. Но все метки были одинаковы.
Ни у кого не было слов, как и догадок, что происходит.
— …Но ведь семеро не могут быть избраны Героями? — пробормотал Адлет.
— …Юноша. В прошлом Святая Одного Цветка разделила свою силу на шесть частей и оставила ее потомкам, — ответила Мора. — У каждого воина часть ее силы, потому и Героев только шесть.
— Тогда что происходит?
— Есть Шесть Героев. Больше или меньше быть не может.
— Но здесь семь человек, — сказала Фреми.
— Да, здесь семеро. И что это означает? — никто не ответил Море.
— Ньяхахаха, — внезапно по храму эхом прокатился смех. Смеялся странный человек, Ханс, что вошел последним.
— Что смешного?
— Ня. Не об этом вам надо думать. Понятно, что кто-то здесь самозванец, — быстро сказал Ханс.
— Тогда надо понять, что ему здесь нужно, — сказала Мора.
— Один из нас враг, ня?
Адлет молчал. Он не видел необходимости говорить.
— Может, богиня судьбы считает, что шестерых не хватит, а потом добавила еще одного. Такое возможно? — сказала Нашетания, хотя в ее голосе уверенности не было.
— Но разве нас тогда не предупредили бы? Даже если и так, мы не знаем, богиня это сделала или нет, ня.
Адлет понимал, что он говорит логично.
— Один из нас самозванец. И он не будет выдавать себя. И если это не враг, то кто тогда? Если есть другая причина, то скажите ее мне, ня.
Пока Ханс говорил, он рассматривал лицо каждого. Холодный пот был и на его лбу. Адлет и остальные тоже смотрели друг на друга. Но, как и у Адлета и Ханса, лица их выражали страх и смятение.
Один из них был врагов, но никто не понимал, кто именно.
* * *
«Чувствую, что лопну от смеха» — в тайне думал один из семи. Самозванец пытался выглядеть взволнованным, глядя на Героев Шести Цветов.
В этом был его план, и все шло так, как он и предсказывал. С поддельной меткой самозванец проник в ряды Шести Героев. А потом заманил в барьер всех шестерых, заперев их в лесу. И если все будет дальше идти по сценарию, то весь план будет успешен.
Все было так просто, и среди шестерых распространялся страх. С этого момента самозванец собирался продолжать скрывать свою истинную сущность, а потом по одному убрать каждого из Шести Цветов. И теперь это казалось таким простым заданием. И первой целью был Адлет Майа. Его первого нужно было убить.
Глава третья
Ловушка и побег
Прошло около часа с момента, когда герои собрались в храме. Большую часть времени Адлет бежал по лесу, и его память подсказывала, что место, где он сейчас находился, было краем барьера Тумана Иллюзий.
— Что это за барьер такой? Все, что я знаю, это то, что я буду улыбаться, когда мы быстро выберемся отсюда, ня.
Ханс, с которым Адлет не так давно пересекся, бежал позади него. И хотя не в его положении было критиковать других, Адлет считал Ханса очень подозрительным, а потому следил за ним недоверчивым взглядом.
На бегу Адлет делал метки на деревьях. Но теперь, обнаружив впереди деревья, что он уже отметил, он остановился. Все направление их движения было пущено по кругу.
— Все же барьер активирован.
— Как мы и думали, — сказал Ханс.
Они снова попытались выйти из тумана, но результат остался прежним. Они пытались идти по прямой, даже натягивали леску, двигаясь с ней, но выбраться из барьера не могли.
Одно было понятно, когда они пытались выйти из барьера, ощущение направления смешивалось. Будучи внутри, они не могли потеряться.
— Похоже, уйти отсюда можно, только развеяв его, — вздохнул Адлет.
И семеро решили сосредоточиться на рассеивании барьера. Эта проблема была куда важнее поиска самозванца среди них. Потому пока Адлет и Ханс искали границы барьера, оставшаяся пятерка оставалась в храме и искала способ убрать барьер.
— Пойдем в храм, — предложил Ханс. Адлет кивнул, и они побежали. — Ня, кстати, эо ведь ты тот чудак, что прославился турниром перед богиней в Пиене?
— Да, ты слышал об этом?
— Ходили слухи, что ты, подлый воин, взял в заложники внучку Батваля. Это правда?
— Это только слухи, — Адлет не брал никого в заложники. И у Ханса не было причины обзывать его подлым.
— Кстати, Ханс, я никогда раньше не слышал твое имя. Откуда ты и чем занимаешься?
Кроме Ханса, все собравшиеся были известными людьми. С Нашетанией все понятно, но Мора, Чамо и Голдоф тоже были на слуху. Даже Фреми была известна, как Убийца Шести Цветов. И только Ханс оставался нераскрытым.
— Ну, если ты узнаешь это, возникнут проблемы.
— Как это понимать?
Не ответив ему, Ханс широко усмехнулся.
Вернувшись в храм, они обнаружили, что остальная пятерка ждет их возвращения. Нашетания, Мора и Чамо стояли у алтаря, а в стороне от них были Фреми и Голдоф.
Оба запястья Фреми были скованы цепями, которые держал Голдоф. Он следил за ней, не позволяя мельчайшего движения. Ее сумка и ружье были у Моры, а значит, Фреми была лишена жизненно важных вещей. Вообще-то Фреми первой попала под подозрения. Чамо настаивала на ее убийстве, но после общих обсуждений они пришли к выводу, что ее пока что помилуют. Скованная Фреми смотрела на алтарь без эмоций. Ее выражение выдавало ее состояние, состояние кого-то сдавшегося.
— Так в чем дело, Мора? — спросил Ханс. Мора была самой осведомленной о священных письменах, что использовались для силы Святых, на которых и строился барьер.
— Да, я кое-что знаю, но перед тем, как я расскажу все, расскажи немного о себе? Я все еще не могу связать твое имя и твое лицо.
— Нья-нья, у тебя ужасная память, — рассмеялся Ханс.
— Вместе с представлением расскажите мне, откуда вы родом, и что делали до того, как тебя призвали.
— Зачем?
— Мне нужна информация, чтобы понять потом, что самозванец… седьмой.
Адлет и остальные собрались вокруг алтаря, Голдоф подтащил Фреми, заставляя ее войти в круг.
— Что ж, кто начнет? — спросила Мора.
Никто не успел опомниться, а она уже выполняла роль лидера, но все приняли это. Она была сдержанной и величественной.
