— Ну, Миллер, — сказал Лесли, когда Ред ввел меня в кабинет. — Сейчас я отправлю тебя на отдых. Ты должен знать, что я веду себя честно. Но сперва взгляни на экран. Это заставит тебя смотреть на вещи шире.
Я повернулся к экрану встроенного в стену телевизора и увидел тот же бассейн, из которого вышел. Только на ступеньках его сейчас, между двумя здоровяками в гражданском, стоял… чтец Лендел! Облаченный в шикарный ярко-зеленый костюм (Ленделу всегда не хватало вкуса), он недоверчиво и затравленно озирался, возвышаясь над опекунами, как демонтированный строительный кран.
Глаза Лендела — вот что мне не понравилось!
Лендел боялся…
Он еще пытался прятать страх, он еще стыдился его, но система контроля явно уже полетела к черту! Пара ударов — и из чтеца можно будет выжать все, что потребуется!
“Крепко же они принялись за Консультацию, — подумал я, — если за какие-то сутки Лендел и я очутились в руках Лесли, а Джой согласилась на него работать!”
Лесли внимательно следил за мной:
— Все ясно?
Я кивнул.
— Хочешь жить в Ленделом в одной комнате?
— Нет! — быстро ответил я.
— Почему?
Я ухмыльнулся, и он понял.
Между мной и Ленделом была разница. Он-то, может, и сломался, но я… Я — профессионал!
Комната, в которой меня “поселили”, ничем не отличалась от стандартных номеров второсортного отеля. Даже телефон был такой же, без всяких приставок.
Я поднял трубку и услышал голос Реда:
— Ну?
— Жрать! — сказал я.
— Выспись, — прохрипел он. — Я знаю, когда что давать, парень!
Я положил трубку.
В словах Реда был смысл. Не я диктовал условия, хотя и должен был в чем-то им подыграть… И еще эта усталость… Я, кажется, впрямь отравился в багажнике.
Я лег на кровать, и голова у меня закружилась…
А когда проснулся, прямо передо мной, в двух шагах от меня, в старом кресле, явно списанном из настоящего отеля, сидел несчастный, униженный чтец. Его стриженая голова нелепо торчала из высокого воротника серой казенного цвета куртки. В таком костюме он чувствовал себя вдвойне несчастным. И, будто угадав мою мысль, Лендел безнадежно сказал:
— Нам не выбраться, Эл. Они схватили меня в кино. Я понять не мог, что к чему, пока не увидел Лесли. Отсюда не уйти, Эл, это, кажется, девятый этаж, и — никаких пожарных лестниц! Вот так!
Лицо его было поцарапано, левый глаз заплыл синяком.
— Тебя били?
Он лихорадочно заморгал — он боялся:
— Эл, что с нами будет?
Я пожал плечами.
— Я не участвовал в акциях Консультации!
— Но ты был чтецом! — заметил я.
— Чтец не отвечает за акции.
— Ты пришел к нам из фирмы “Счет”, а мы, кажется, в их лапах. Они могут припомнить тебе что-то свое. А? Как ты думаешь?
— Я не выдавал их секретов, Эл. Я был интересен Консультации только как чтец. Я чистый, Эл! Неужели они убьют и меня?
— Не хочу тебя разочаровывать…
Лендел вздрогнул. Потом поднял глаза, и я не увидел в них мысли. Пустые, безумно испуганные глаза.
— Я чистый, Эл! — зачастил он. — Подтверди им это! Если я выберусь, я помогу тебе!
— Подай сигареты. Вон там, за тобой, на столике. И закури сам!
— Эл! Я ведь и правда чистый!
— Вот и воспользуйся своей чистотой!
— Эл, они мне не верят!
Я рассмеялся.
Они ему не верят!..
А кому верим мы?
Разве я верю Джеку или шефу? Я просто держусь с ними накоротке. Это дает возможность почувствовать опасность сразу, как только она зародится в их мозгах. Мы связаны в Консультации одним-единственным чувством — чувством опасности. Мы не можем, мы не должны верить никому. Поверить кому-то — смерть. Я только раз решился на такую слабость — поверил Джой (она мне понравилась). Результат налицо — я в руках Лесли. “А Лендел, — сказал я себе. — Лендел — дурак! От таких надо держаться подальше. Он еще не понимает — это только начало. Он еще не понимает: всему есть конец!”
Конечно, Лендел был жалок. И все же его не следовало списывать со счета. Он еще мог пригодиться. В какой-то момент я мог, не раздумывая, пожертвовать им, как, не раздумывая, пожертвовала мной в своей еще непонятной мне игре сестра Джека…
Охраны у моих дверей не выставили — Лесли держал слово. Впрочем, была ли необходимость в охране? Куда я мог деться из полностью перекрытых пространств коридора и двух комнат?
Когда я без стука вошел к Ленделу, он полулежал в кресле, закинув руки за голову, и в позе его было столько отчаяния, что я поморщился. А он, узнав меня, сразу и нервно вскочил. Глаза его расширились:
— Тебя не бьют? Почему?
Он был жалок. Но винить в этом я мог только его. Он не был профессионалом, он был только чтец. Он искал информацию в открытой печати. Я искал информацию в закрытом мире. Большая разница… И все же он чем-то очень крепко насолил фирме “Счет”, иначе его оставили бы в покое.
Эксперт! Похищенный Консультацией Эксперт! Наверное, в этом крылись корни наших злоключений… Кто-то пожертвовал Ленделом, кто-то мной… Кто-то подставил под удар Эксперта, кто-то сестру Берримена… Пауки в банке!.. Все мы — пауки в банке… И так ли случайно то, что произошло со мной? Не подставлен ли я под удар специально?..
Эта мысль мне не нравилась. Но, вспоминая шефа, его вкрадчивые движения, его постоянные недомолвки, я готов был поверить в, крайность.
Отгоняя преследовавшую меня мысль, я спросил:
— Что ты знаешь о фирме “Счет”?
Лендел испуганно уставился на меня.
— Успокойся. Я не о твоем прошлом. Не собираюсь тебя топить. Я хочу знать все то, что ты не рассказал мне тогда, в Консультации.
Прикрыв глаза ладонью, как от резкого света, Лендел откинулся в кресле, но ответить не успел.
Хлопнув дверью, вошел Лесли, прислонился к косяку:
— Миллер! Следуйте за мной.
Но это он следовал за мной, настороженный и все же веселый. Настроение у него, точно, было неплохим. Он, кажется, даже в росте прибавил или уж очень прямо держался. А в кабинете сразу сказал:
— Начнем с главного… Работа! Тебя устраивает твоя работа?
Я пожал плечами:
— Она меня кормит.
— Не хочешь говорить откровенно? Тогда я отвечу на тебя: твоя работа тебя не устраивает! Сам знаешь ее минусы. Во-первых, она противозаконна. Во-вторых, не дает никакого удовлетворения. В-третьих, держит в вечном страхе. В-четвертых, не окупается… Я имею в виду не деньги. Я имею в виду сам труд промышленного шпиона. Такие, как ты, воруют отнюдь не у частных фирм. Такие, как ты, обворовывают государство, а значит… самих себя. Верно?
