Кресло, куда предложил мне сесть Тонг-Эмай было низеньким и неудобным. Сквозь протёршуюся клеёнчатую обивку проглядывал деревянный каркас. Но я всё-таки села — предварительно расстегнув плащ и сняв кепку, чтобы не упариться в царившей здесь духоте.
— Наверняка вы не понимаете, во что ввязались. — Маг отошёл к своему рабочему месту, но садиться, подумав, не стал. Вместо этого наклонился ко мне через весь стол, упёршись в него ладонями, и я с неудовольствием обнаружила себя под прицелом этих жутких ярких глаз. — Проводить расследование в Библиотечном Дворце невозможно…
— Мне неизвестен документ, в котором это было бы отражено, — вставила я.
— Вы ещё молоды и не знаете, что далеко не всё решается документами. Дезактивируйте кинжал, а мальчика я отыщу сам, об этом можете не беспокоиться.
— При всём уважении, старший хранитель, я выполнить вашу просьбу не могу. — Мой тон был отнюдь не уважительным, но я честно старалась компенсировать недостаток актерского мастерства выбором более-менее вежливых слов. — Если дело не раскрыто, завершать расследование я не имею права без указания руководства моей Гильдии. Можете направить официальный запрос им.
Тонг-Эмай терпеливо вздохнул.
— Я напишу вам специальное разрешение, его будет достаточно.
— Увы, нет. Документ не будет иметь юридической силы. Даже если бы заявителем были вы, я всё равно обязана была бы провести самую простую проверку. Вы же сам состояли в одной из Гильдий, и знаете, что так просто у нас ничего не бывает.
— Я договорюсь с вашим руководством. У меня есть связи, поверьте.
Не выдержав, я рассмеялась:
— Хотите сказать, что если при проверке выяснится, что я закрыла дело, потому что старший магистр пообещал мне «договориться», то это будет звучать как веская причина? Да я бы первая сама себя вышвырнула из Гильдии!
— Вас вышвырнут гораздо скорее, если расследование не будет прекращено.
Ему всё сложнее было сдерживать раздражение, хотя голос по-прежнему звучал негромко и спокойно.
Я догадывалась, что Тонг-Эмай не врёт. Даже допускала, что он имеет привычку раз в неделю обедать лично с господином Тормуром. Но, во-первых, я и без того потихоньку смирялась с мыслью, что могу вылететь из законников, так и не начав толком работать. А во-вторых, последнее, что следует делать при разговоре со мной — это угрожать. На меня давили всю мою жизнь, и когда я переехала в Морлио, то сразу пообещала себе, что такого больше не позволю. Никому и никогда.
Мои губы расплылись в улыбке сами собой. Я тоже встала, бросив кепку в кресло, скрестила на груди руки и пообещала:
— Я переверну ваш дворец вверх дном. Разберу по камушку. И поверьте, каждое моё действие будет необходимым и обоснованным, и я даже не пожалею времени написать подробнейший отчёт…
— Успокойтесь, — попросил Тонг-Эмай.
Я удивлённо вскинула брови.
— А я не волнуюсь. Просто посвящаю вас в свои дальнейшие планы.
— Боюсь, вы меня неправильно поняли. Я не собирался вас шантажировать. Просто предупредил о возможном риске, зависящем даже не от меня. Если вы считаете себя оскорблённой — примите мои извинения.
Я посмотрела на него исподлобья. Я ему не поверила. Но у меня было не так уж много времени, чтобы тратить его на препирательства с этим человеком.
— Всё-таки подумайте ещё раз, — продолжал увещевать меня Тонг-Эмай. Он выпрямился и принялся прохаживаться перед столом туда-сюда. — Из-за ваших действий пострадаете не только вы. Это отразится на работе нашего дворца, и особенно, кстати, на господине Гартоке и госпоже Лайги. Просто посмотрите на ситуацию трезво. Доверьтесь мне. Никаких проверок не будет: пропажа Баура — наше внутреннее дело, можно сказать, семейное. Оно не требует расследования. В конце концов, это же ребёнок! Неужели вы думаете, что из-за такого пустяка…
— Боюсь, что это не пустяк, — бесцеремонно перебила я разглагольствования старшего хранителя. — Дело не такое простое, каким кажется на первый взгляд. Для мага поиск пропавшего человека, особенно если минуло менее трёх суток — не такая уж сложная задача. Но только в том случае, если ему не мешают. Мне же кто-то мешает. Вам, кстати, подвластен символ «взгляд»?
— Зорзи? — нахмурившись, переспросил Тонг-Эмай. Очевидно, на Миор-ри он говорил, как на родном, раз это слово так легко слетело с его губ. Я же невольно поёжилась. — Странный вопрос. Умение видеть энергетическое поле подвластно всем обученным магам. Хотите сказать, что он не помог вам?..
— Я ничего не хочу сказать, я только спрашиваю. Можете припомнить, когда в последний раз вы использовали этот символ?
Старший хранитель посмотрел на меня как-то очень устало и, помедлив, усмехнулся.
— Всё-таки допрос? Что ж… жаль, что мне не удалось вас убедить. — Он опустился в своё кресло. — В последний раз я использовал этот символ четыре дня назад, когда наблюдал за Бауром. Мне нужно смотреть, как меняется его поле под воздействием магии.
Немного приободрившись — мне понравилось, что Тонг-Эмай признал себя побеждённым — я попросила его подробнее рассказать о том, что происходило с Бауром, когда он использовал белые часы четыре дня назад, и как это отличалось от предыдущих раз. Выяснилось, что резких изменений не было, хотя за те полгода, что мальчик участвовал в эксперименте, его сила постепенно возросла, и это становилось видно каждый раз, когда он активировал часы. Магическая оболочка Баура за это время увеличилась в размерах раза в полтора.
Я кивнула и ненадолго задумалась. Не много ли для ребёнка?
Как я уже упоминала, у того, кто обладает даром, есть так называемое магическое поле. Обычно оно существует как бы отдельно от человека, обволакивая его, но почти не взаимодействуя с ним — в этом заслуга специального средства, созданного Гильдией Зелёной Трубки, в которое опускают каждого новорождённого младенца. Это то, что присутствует у каждого жителя Гроуса — некий невидимый барьер, защищающий от вредного воздействия магии, долговременный и почти безупречный. Почти — потому что ничего совершенного в мире не бывает, и часть магической силы всё-таки просачивается в человека, но такая незначительная, что дар, при его наличии, не всегда отличишь от обычной интуиции. При активации магического орудия — тех же белых часов, например — невидимый барьер временно исчезает, и человек получает возможность использовать своё магическое поле. У всех магов оно разное, но если тебе не повезло, и поле слабенькое, то существуют дополнительные источники силы — амулеты, артефакты. При желании можно выцедить силу и из ботинка, созданного с помощью заряженной дратвы, но это сложно и обычно не нужно. Да и не совсем полезно брать больше силы, чем позволяет организм. На материке, например, где контакт людей с их магическими оболочками не прерывается, а источники силы бьют ключом, случаются и массовые помешательства, и убийства, и самоубийства, да и вообще тамошние нации здоровыми во всех смыслах не назовёшь. Поэтому остаётся только радоваться, что в Гроусе использование магии так строго контролируется.
Магическое поле может меняться — в зависимости от возраста, настроения мага, и даже погодных условий. Если смотреть на мага с помощью символа «взгляд», можно увидеть вокруг него не тонкую яркую оболочку, как у всех остальных, а большое облако. Я, например, знаю, что моё облако тёмно-голубое — я и сейчас смогу на него посмотреть, если нарисую нужный символ и взгляну, например, на собственную руку. У способных к магии детей энергетическая оболочка обычно почти не отличается от оболочки человека, не обладающего даром, но постепенно она изменяется, увеличивается. К шестнадцати годам, когда можно начинать тренировки с магическим орудием, облако уже почти сформировано, и дальше уже, как правило, не растёт. Но даже в этом возрасте обращение к магии чревато неприятными последствиями. Я в своё время отделалась носовым кровотечением, но в нашей группе случались и головные боли, и даже обмороки.
Что происходит с восьмилетним мальчиком, у которого к тому же увеличена «магическая оболочка», можно только догадываться. И я лично догадывалась о чём-то нехорошем.
