— Да, директор Ренольд.
— Я прекрасно понимаю, у вас в жизни сейчас не простой период. Я счел, что работа в школе сможет вам помочь разрешить душевные проблемы. Но вы постоянно куда-то пропадаете, систематично сваливая свою работу на других. Это не допустимо. У вас есть выходные дни для решения личных дел.
— Да, директор Ренольд.
— Что ж, надеюсь, я сумел донести всю глубину мысли до вас, Маэстро.
— Да, директор Ренольд.
Мужчина с сомнением посмотрел на девушку, предполагая, что у нее не все в порядке с головой, раз она повторяет одно и то же, как заводная кукла, но оставил свои мысли при себе. Но Имельда их все равно их слышала…
— Как продвигается научная работа?
— Плодотворно, — почти соврала. Последние дни ей было вовсе не до описаний подробностей разрушающего влияния энергии некромантов на обычных людей.
— Что ж, это радует, — кивнул мужчина и обмакнул пишущее перо в чернила. — Ступайте, Маэстро Пешет.
Девушка, молча, склонила голову в знак уважения и покинула кабинет директора Ренольда.
***
Прошло около десятка дней с тех пор, как ментальная защита Имельды рухнула, и перестало помогать ее зелье. Отдыхать от голосов и чужих мыслей удавалось лишь в собственной комнате, когда девушка погружалась в ледяную ванну с головой. Под водой они затихали. Имельда предполагала, что без влияния Моро́ка здесь не обошлось. В холоде паразит ее души активизировался, пытаясь отнять у нее контроль и иногда ему удавалось… По крошечным крупицам он забирал цвет ее души, окрашивая энергетические нити в белый. И с течением времени, все чаще и чаще Имельда малодушно сбегала под ледяную воду от чужих эмоций, переживаний, мыслей и чувств, выбирая кратковременное спокойствие, давая при этом силы для Моро́ка. Она каждый раз это замечала, обдумывала, корила себя за слабость, но продолжала это делать. Она просто хотела это прекратить. У нее был еще вариант, но его она боялась еще больше и не решалась. Тогда ей бы пришлось втягивать других людей в ее проблему, а она не хотела никого напрягать и подвергать опасности. Поэтому, к сожалению, а может и к счастью, Имельда больше не видела ни Мару, ни господина Вельта. Хотя ей очень хотелось сорваться, уйти из школы, прийти в резиденцию к мэру и заставить Абрахана вытрясти объяснения из его друга. Почему Имельда ничего не видит о нем, и перестает слышать голоса, когда касается его? Почему… Ответа у нее не было. И так же, как и в вопросе смерти родителей, Имельда продолжала бездействовать, надеясь неизвестно на что.
Занятия давались очень тяжело. Имельда узнала много нового о себе как от студиозов, так и от Маэстро. И каждый раз, как она слышала о себе очередную чужую мысль, приходилось сдерживаться и не подавать виду, а то и вовсе улыбаться… Это бесконечно раздражало. Она ненавидела лицемеров. И вот, она сама стала такой. Она уговаривала сама себя, что все это было необходимо ради Митриша. Пока эта отговорка работала.
Имельда крутила перо перепачканными пальцами, сидя за столом в библиотеке и прокручивая в уме последние два события. Ее поход в родительский дом и их последний диалог с Митришем. Правильно ли она все сделала? Как оказалось, быть старшей сестрой оказалось не так уж просто. Она стала больше понимать Матильду и Тимора, и почему в прошлом они принимали определенные решения, которые самой Имельде казались неправильными.
Настроя на работу не было совершенно, мысли постоянно сбивались. Обычно, она предпочитала брать книги на руки и заниматься написанием своего научного труда, закрывшись в кабинете или у себя в комнате. Но в этот раз одну нужную ей книгу не выдали, потому что талмуд был очень редким и ценным, а в школе был всего один экземпляр. Поэтому, уставившись куда-то вглубь пожелтевших страниц, Имельда задумчиво «смотрела» на то, что эта книга ей «показывала» в зале библиотеки. Кроме информации со страниц редкой книги, девушка видела и самого автора, и его характер, даже по старчески сухой голос иногда слышала в своей голове: как он надиктовывал сам себе очередной абзац. А сама она витала в своих собственных мыслях, перескакивая с одного образа на другой.
Она отловила Митриша между занятиями на следующий же день, как вернулась в школу после происшествия в борделе. Она отвела его в свой кабинет и закрыла аудиторию, чтобы никто не нарушил их разговора.
— Что-то случилось? — Митриш выглядел обеспокоенным, вцепившись руками в пару учебников и несколько своих тетрадей. На Имельде лица не было. Опухшие веки, синяки под глазами. Митриш понял, что девушка рыдала.
— Нет… Да, — Имельда не знала, с чего и как лучше начать. Хоть она и пыталась репетировать, но все равно, когда у тебя помимо своих собственных мыслей в голове роятся тысячи беспорядочных обрывочных фраз других людей, тяжело сконцентрироваться на чем-то одном.
— Это касается мамы?
— И да, и нет. Тяжело объяснить. Я вообще не хотела тебе этого рассказывать, но в данном случае лучше тебя предупредить, — они так и стояли у двери кабинета. Имельда даже руки с дверной ручки не убрала, настолько она была рассеяна. — Случилось еще два убийства, — наконец решилась она. Митриш удивленно вскинул брови и тут же нахмурился. — Есть основания полагать, что это сделал тот же человек, что убил и нашу маму.
— Что? — Митриш даже рот приоткрыл от удивления, — Откуда вы знаете? — Имельда прикрыла глаза, потерла их с силой, пытаясь убрать эту тяжесть после бессонной ночи, что она провела в слезах.
— У меня есть один знакомый инквизитор. Он рассказал.
— Ого… А что теперь? Дело пойдет быстрее? Появились какие-то улики? — в глазах мальчика давно уснувшая надежда зажглась с новой силой.
— Да, что-то вроде того…
— А кто умер? Вы их знали? — Имельда прерывисто вздохнула, отпустив, наконец, дверную ручку.
— Знала одного из убитых, — как можно равнодушнее попыталась произнести, отвернувшись от мальчика и уставившись на окно с простецким витражом.
— Оу, — Митриш сделал шаг вперед, желая обнять или быть может взять за руку Имельду, чтобы выразить сочувствие, — Мне очень жаль… — но девушка отшатнулась, прикрыв глаза. Душу резанула исходящая от мальчика невесомая сила. Перед глазами запрыгали цветные точки, и Имельда предпочла сделать вид, что пошла к письменному столу.
— Все нормально, я тебя позвала не за этим, — как можно мягче начала Имельда, пытаясь сгладить свою резкость. — Я хочу, чтобы ты знал, что опасность никуда не делась. Я считаю, что тот, кто убил нашу мать, сделал это, чтобы добраться до тебя, и он снова это сделает. Он ходит вокруг нашей семьи… того, что от нее осталось… И он не успокоится, пока не найдет тебя. Тот человек, которого убили вчера… — она прочистила ком в горле, — Он не знал о тебе, но зато был хорошо знаком со мной. Поэтому, мы с тобой должны прекратить общаться даже в школе, понял?
— Но, постойте, это же…
— Митриш, все очень серьезно. Любой мой контакт с тобой может привести к тому, что этот человек выйдет на тебя.
— Но как!? — не выдержал Митриш и повысил голос. Он все же подошел к столу, который теперь разделял пространство между ними. — Мы же в самом охраняемом месте города? Сюда же не могут пройти те, кто хочет навредить жителям школы… — Митриш замолк, видя, как Имельда мотает головой. Он не понимал.
— Он очень силен. Этот человек маг-универсал. Он некромант, менталист и…. И это только те способности, что фактически уже доказаны. Ими он пользовался. И я понятия не имею, на что он способен еще. Да, школа защищена, но знаешь… — Имельда усмехнулась, — на каждое заклинание найдется контрзаклинание, а на каждую защиту своя лазейка. Нельзя быть уверенными в том, что безопасность школы абсолютна… Я в это не верю. Поэтому с этого дня мы с тобой не контактируем. Мы не должны вызывать никаких подозрений. Ты же ходишь в библиотеку за дополнительной литературой? Что-то изучаешь самостоятельно…
— Ага, — хмуро отозвался мальчик.
— Все, с этим покончено.
— В смысле!? Но это же может помочь! Если я узнаю побольше, то смогу…
