моей спутнице, положив руку на дверцу машины.
— Слушаю, — сухо отозвалась Муромцева.
— Ваш сопровождающий использует вас как водителя? Или у вас служебный роман?
От парня разило алкоголем и желанием почесать кулаки. Видимо, он не увидел герба моей семьи, а номера машины не дали понять, кому она принадлежит. Я заметил, как довольно оскалилась моя спутница. Она была бы только рада размяться. Но я не разделял ее азарта.
— Второе, — заявил я, до того как секретарь успела открыть рот. — Эта девушка использует свое служебное положение, чтобы вынудить меня кататься с ней по городу.
Парень растерялся, очевидно, ожидая другой реакции.
— Но спасать меня не надо. Я рассчитываю, что она пригласит меня в театр. И я потребую, чтобы она купила мне костюм с перламутровыми пуговицами.
— Василий Михайлович, — покачала головой Муромцева. — Какие перламутровые пуговицы? Вам подойдут из янтаря. Я прослежу, чтобы они гармонировали с вашими шнурками.
— Пользуетесь вы своим положением, Виктория Ильинична, — вздохнул я и забрался в салон.
Муромцева же заняла место за рулем, обернулась ко мне и уточнила:
— Куда едем, Василий Михайлович.
— Домой, — ответил я. — И по дороге назначьте, пожалуйста, встречу Круглову. Я сам хочу с ним побеседовать по поводу этого дела.
Девушка кивнула. Завела двигатель, и авто выехало с парковки. Позади остался растерянный парень, которы продолжал смотреть нас вслед.
До особняка мы ехали в молчании. Муромцева не задавала вопросов, я же уставился в окно и погрузился в раздумье. Меня не покидала мысль, что это убийство не просто так не дает мне покоя. Холодным умом я понимал, что лезть в подобные дела опасно для здоровья. Потому что «Жар-птицы» образцовый полк, у которого есть свой рекламный отдел. А гвардейцы тринадцатого выступают перед воспитанниками приютов, принимают участие во всяких выступлениях и парадах. Многие герои тринадцатого с плакатов призывают вступать в ряды гвардии для защиты Империи. Про «Жар-птиц» снимают фильмы и сериалы. И если в прессе появится информация про то, что внутри полка возникли ордена, которые поклоняются лежащему в коме отцу-командиру… такое поведение любимчиков Империи, поданные, мягко говоря, не одобрят. Найдется немало тех, кто с радостью начнет рассказывать о героях всякие гадости. Принижать их заслуги перед Империей, призывать к порицанию защитников.
И тут я не мог не подумать о том, что это и могло послужить причиной убийства любопытного Холодова. И круг тех, кому это выгодно, значительно расширился. И я очень надеялся, что Острый Борис не продолжит расследование. И не станет публиковать свои заметки в Сети. Хотя, признаться, соблазн у Острого Бориса будет велик. Я понимал, что если Кристина сможет доказать отступничество тринадцатых, это станет настоящей сенсацией. Девушка достаточно честолюбивая, чтобы это понимать. А сумка с защитой от огнестрельных ранений давала понять, что она готова далеко зайти.
— Приехали, Василий Михайлович.
Голос Муромцевой вырвал меня из размышлений. Я мотнул головой, прогоняя мысли об убийстве, и выглянул в окно. Авто стояло у крыльца особняка.
— Спасибо, Виктория Ильинична, — поблагодарил я. Вышел из машины и направился в дом.
— Василий Михайлович, — послышался оклик, и я повернулся к забору, из-за которого выглядывал Толстой. — Здравы будьте, княжич.
— И вам всего доброго, — поприветствовал я соседа, который видимо поставил лестницу с другой стороны ограды и взобрался на нее.
— Все ли у вас ладно? — поинтересовался старик. — Я видел, как к вашему дому подъезжали машины. И решил, что могло случиться несчастье. Но потом завидел вас. Понял, что на вас нет траурной повязки, и на сердце моем полегчало. Я ведь, грешным делом, подумал, что Петр Феликсович занемог или того хуже…
— С ним все в порядке, — успокоил я соседа.
— Да и телевизора что-то не было слышно, — сокрушенно продолжил старик. — Обычно он шумит, и из окошка звуки доносятся. А тут тишина. Вот я и забеспокоился.
— Спасибо за заботу, Григорий Павлович. Но Петр Феликсович в последние пару дней и впрямь отвлекся от этого проклятого ящика.
— Вы на него не ругайтесь. Это для вас, молодых, этот, как вы выразились, «ящик» кажется лишним. А для нас, поколения постарше, часть жизни уже давно недоступна. Приходится смотреть на жизнь через экран телевизора.
— Я устроился на новую работу, и мы решили, что в дом пора пригласить секретаря и помощников.
— Это славно, — довольно улыбнулся Толстой. — Одному все же невесело живется. Мне вот с супружницей повезло. Хоть она меня и пилит, но все же делает это с любовью. И в теплой обстановке. Она, к слову, велела мне передать для Петра Феликсовича вот это.
Старик протиснулся в калитку между участками, которой мы уже много лет не пользовались.
— Или проем был раньше шире, или это я чуточку раздался, — пробормотал Григорий Павлович, с осуждением осматривая двернй проем.
— Надо смазать петли, чтобы открывалась до конца, — успокоил я соседа.
Он кивнул и протянул мне сверток.
— Моя зазноба решила размять пальцы и связала носки для нашего соседа. Сначала, конечно, потренировалась на мне и коте. Бедняга теперь примеряет шапочки и курточки. И мне никак не удается убедить женщину, что ему хватает шерсти. Боюсь, что она скорее обреет мохнатого, чем бросит шить ему одежду.
Я принял подарок и произнес:
— Передайте ей искреннюю благодарность.
Неожиданно мужчина шагнул ближе и заговорил жарким шепотом:
— У вас точно все хорошо, Василий Михайлович? Я на самом деле беспокоюсь о вас.
— Поверьте, все хорошо, — успокоил я соседа. — Мы живы и здоровы. Если пожелаете, то хоть сейчас можете зайти к нам на чай.
Я сделал приглашающий жест, что, кажется, успокоило соседа.
— Сейчас не могу. Надо принимать снадобье от желудка. И спасать кота. У него на вечер назначена примерка каких-то чудных панталон с прорезью для хвоста.
Я понятливо кивнул:
— Ну, если спасать кота…
— А вот завтра я по-соседски загляну к Петру Феликсовичу. Захвачу с собой настойки на меду, которую сумел припрятать от супруги.
— Вот и хорошо. Заодно сможете убедиться, что с дядюшкой все в порядке.
Григорий Павлович заглянул мне через плечо и прищурился.
— А это ваша помощница?
Я обернулся, заметив, как на дорожке показалась Муромцева. Девушка махнула рукой, обозначив свое присутствие.
— Она и
