к ним.
— До рассвета никто не переступит порога этой комнаты и не нарушит полосу из соли, или я не ручаюсь за последствия!
— Что это было, профессор? — прошептал священник.
— Призрак, дух, исчадие ада, отголосок потустороннего мира, как вы сами могли заметить. Вы видели его прежде, милорд? — обратился он к Карпентеру, который до сих пор сидел на полу и не мог прийти в себя.
— Нет.
— Мне показалось, что вы узнали её? Даже произнесли имя. Анна, если я не ошибаюсь?
— Мало ли что я мог сказать после такого пробуждения, — буркнул в ответ Карпентер.
— Мы, кажется, это уже обсуждали, милорд! — взорвался профессор. — Мне нужны любые детали, любые крупинки местной истории! Если желаете продолжать играть в молчанку, ваше право! С рассветом вместе с отцом Яковом мы покинем это место. И следующую ночь вы встретите в одиночестве! Ах, простите, ошибся: в компании вашей призрачной подружки.
Карпентер вздрогнул и примирительным тоном ответил:
— Я искренен с вами, профессор. На секунду мне показалось, что я узнал в духе одну из девок, прислугу, горничную по имени Анна.
— Что с ней случилось? Она погибла здесь?
— Нет, она сбежала вместе с остальными, когда стало ясно, что лорд Даркфилд пропал и больше не вернётся.
— Вы лично это видели?
— Как я мог это видеть, профессор? Побег обычно осуществляют тайком. На то он и побег. Однажды утром я проснулся, позвал служанку, но никто не откликнулся. Выяснилось, что остался только Монти. С тех пор здесь больше никого не было.
— А кто именно сбежал?
— Горничная Анна, кухарка Ребекка и конюх Джон, а также псарь Билл, хотя собак у нас к тому времени уже почти не осталось.
— Они на что-то жаловались? Вы пытались их остановить?
— Это же прислуга, она вечно чем-то недовольна, — презрительно хмыкнул Карпентер, — боюсь, остановить их мне было не по силам. Я не знал об их намерениях.
— А Монти?
— Что Монти?
— Почему он решил остаться?
— Потому что в отличие от них у него есть, то есть было, понятие о верности.
— Пожалуй, на этом всё. Я пока продолжу изучать содержимое сундуков, а вы можете отдохнуть, милорд. Это и к вам относится, святой отец. Поспите, если сможете. И не выглядывайте в окно.
С этими словами Моравский задернул шторы, вернулся на свое место и как ни в чём ни бывало, продолжил свою работу.
* * *
До утра никто не сомкнул глаз. Но Моравский и не ожидал, что после случившегося Карпентер и отец Яков будут сладко спать. Лорд, нахохлившись как мокрая ворона, восседал на сундуке, прикрыв ноги одеялом. Священник занял прежнее место на сундуке подле Моравского. Он по-прежнему принимал от Тадеуша артефакты и внимательно их рассматривал. Но руки его при этом дрожали.
Как только первые лучи солнца коснулись мутного оконного стекла и, внутри стало чуть светлее, Тадеуш, поднялся со стула, поморщившись от боли в затёкших конечностях, и промолвил:
— Опасность миновала. Призрак не покажется при дневном свете.
— Вы в этом уверены? — недоверчиво спросил Карпентер.
— Иначе он сделал бы это задолго до моего приезда, — парировал Моравский. — А сейчас я вынужден вас покинуть, мне нужно съездить в деревню, пополнить кое-какие запасы и привезти вам провизию. Отец Яков, присмотрите за милордом. Милорд, присмотрите за отцом Яковом. Здесь соль, — он извлек холщовый мешочек из внутреннего кармана, — она поможет отпугнуть существо, если вопреки моему опыту, оно все же осмелиться появиться днём. Кроме того, в ванной комнате я видел лампы со священным маслом. Если вдруг по какой-то причине я не вернусь дотемна, зажгите их в гостиной, насыпьте дорожку соли перед входом и заприте дверь. И не покидайте комнату до рассвета.
— Это не настоящие розы, если быть точным. Эта живая изгородь из шиповника зловонного. Необыкновенный желтый цвет, не так ли святой отец? А чувствуете аромат? Забавно, но первооткрывателю этого чудного цветка он показался дурно пахнущим. А лорду Элиоту он наоборот очень нравился. Как-то раз он сказал, что люди по глупости своей любят навешивать ярлыки, которые затем пристают к человеку, словно, вторая кожа. И чтобы ты не делал, как ни старался, от этого зловония никак не отмыться, хотя оно и не в тебе, а лишь в восприятии других… Без Монти сад придет в запустение, — сменил он тему, — я не в силах поддерживать здесь порядок в одиночку. С тех пор как прислуга сбежала, на мне был дом, а на нём — всё что снаружи. Вот уж не ожидал, что на закате жизни своими собственными глазами буду наблюдать упадок этого места. — Карпентер опустил голову вниз. — Столько трудов, столько сил потрачено и все пойдет прахом…
— У лорда Даркфилда не осталось родственников? Внебрачные дети? Хоть кто-нибудь, кому можно было бы передать поместье?
— Никого, насколько мне известно. Иначе права на усадьбу уже кто-нибудь бы предъявил. Если кто-то и остался, то только там в Корнваллисе. Но, видимо, особняк здесь им не нужен. Сам же лорд не желал заводить детей, считая это глупой тратой времени и средств. Научные поиски для него были куда важнее.
— А вы?
Карпентер нахмурился и продолжил:
— Я бы не отказался от семьи, но как видите, не сложилось. Ни одна достойная леди не захотела бы поехать со мной в такую глухомань, где нет ничего кроме полей, лесов и комаров, — Карпентер ударил себя по щеке, убив кровососущее насекомое. — Но сейчас уже поздно сожалеть о не сбывшихся надеждах. А вам, святой отец, не хотелось бы прожить обыкновенную жизнь? Любить женщину, с улыбкой наблюдать за тем, как ваши дети бегают среди цветов и хохочут? Играть с ними и передавать им свои знания?
— Вы удивляете меня, мистер Карпентер. Мне бы и в голову не пришло, что вы размышляете о таких вещах. Я посвятил свою жизнь служению Господу. И вся моя любовь принадлежит Ему и Его пастве. Так что я люблю всех детей, мужчин и женщин, что находятся под моей опекой. Этого вполне достаточно для меня.
— Мне этого никогда не понять. Кто бы что ни говорил, но родная кровь всегда ближе, чем все остальные.
— Не понять, вы же не духовник.
— К моему величайшему счастью.
Священник и хозяин поместья некоторое время шли молча, наслаждаясь запахом роз, цветущих здесь в неприличном количестве. Под аккомпанемент жужжащих пчел, выполнявших свой нелегкий, но полезный труд, они приблизились к домику садовника, Карпентер дернул за дверную ручку: дверь со скрипом отворилась.
— С прошлой ночи
