любую диверсию…
Юст запнулся из-за запоздалого осознания глупости этого комментария. Настя заботливо обмотала руки Оскару, наклеила большой скрепляющий пластырь на нос и еще несколько штук на лицо.
— Зачем ты хотел его ударить? — Строгий вопрос Оскара слишком заметно отдал нотками Козырева.
— Этот урод вырубил меня и запер.
Томас все это время сверлил глазами Бэккера, который, в свою очередь, казался примером безмятежности. Настя посмотрела на него в ожидании объяснения, и взгляд ее не допускал и шанса игнорирования. Бэккер подумал, потом приблизился к ним и встал за спиной Юста, в шаге от Томаса, поглядывая на Настю с горьким разочарованием.
— Что бы я ни говорил, никто не хотел меня слушать. Кошмар случился, Монолит разваливается на куски, люди гибнут — вот и приходится делать дело, оставляя формальность за бортом. Только вот, что ни решай, все становится лишь хуже. При этом всеми движет благородство и честолюбие, но стоит коснуться грязи, как от прежнего идеализма не остается и следа.
Бэккер скорее подводил полный разочарования итог, нежели отвечал на поставленный вопрос. В момент и вовсе показалось, что человек этот произносит слова для себя, размышляет вслух вместо контакта с окружающими людьми.
— Прошу дать пятиминутное увольнение.
— Даю.
Только Настя подыграла Томасу, как тот сразу же ударил Бэккера кулаком по лицу. Разумеется, выдержать мощь Томаса было не просто, он даже почти свалился, но успел схватиться за скамью и кое-как выстоять. Ярко покряхтев и помяв левую щеку, язвительно прокомментировал:
— Ну вот, теперь синяк будет.
Настя хотела спросить, откуда у него такая тяга выставлять себя засранцем, провоцировать и получать наказание, будто бы он специально хочет выглядеть тем, кого принято ненавидеть или презирать. Но вопрос задан не был по причине столь простой, сколь и неприятной: ей хочется, чтобы он был тем человеком, кого можно ненавидеть и не чувствовать вину, кого можно заслуженно обвинить и снять ответственность с себя или остальных. Подобное для нее было несвойственно — и, возможно, это еще одна причина закрепить это отношение к Бэккеру как доказательство, что она все же стала сильнее, так сказать, адаптировалась под новую реальность.
— Так чего в итоге хотят Петя и тот, кто его выпустил?
— Настюха, меня не спрашивай, я понятия не имею.
— А кого мне спрашивать, если лишь ты можешь дать мне ценную информацию? — Юст лишь молча дернул плечами. — Ну ты же ввязался в эту историю не просто ради помощи человеку, которого ты знаешь от силы час-другой. Какой-то свой интерес у тебя есть. Ну или ты врешь мне, покрывая, как мне кажется, нашего общего руководителя.
Юст стойко выдерживал ее напор, остальные же наблюдали с интересом за настоящей охотой.
— Пока что мне нечего добавить. Ко мне пришел Бэккер, дал сводку и весь расклад, а потом…
— Вот именно. Теперь понимаешь, почему у меня проблемы с доверием. Андрей где-то там, может быть, один, может быть, уже мертв! Он просил найти Петю и вести к нему, и уж поверь, именно это мы и сделаем! Сейчас не время для своеволия. Если я приказываю — ты делаешь, иначе мне придется и тебя арестовать, причем в наше время подобное смело сойдет за самооборону. Я ясно изложила!
Бэккер наблюдал за неизвестным ему человеком с сожалением от того, что с ней стало. Остальные были на ее стороне, тут сомнений и быть не могло: уж если и есть люди, ей более преданные, чем Оскар и Томас, то точно не на этой планете.
— Настя, я понимаю, ты сейчас в очень непростом положении, после очень плохих событий. Но я заслуживаю большего уважения, как минимум потому, что пытался уберечь тебя и его от случившегося. Если бы не мое сообщение, вам было бы еще хуже.
«Лучше пережать, чем недожать», — твердо решила Настя, не подав и виду на комментарий Юста.
— Если мы хотим их арестовать, — Томас заговорил невзрачно, как бы между делом, — то есть простая проблема в виде малого количества патронов. Я попугал ребят, пока искал вас.
— К счастью, они не знают этого. — Оскар с трудом выбирался из ямы собственных мыслей, говоря емко, тихо и безлико. — Пришли, нашли, нейтрализовали и увезли — проще простого.
— Сейчас это звучит слишком хорошо.
— И что это значит, Томас? — Оскар внезапно оживился, то ли специально поддавшись на укор, то ли уже зная неприятную тему, которую никто так и не озвучил ранее. — Не я руковожу роботами. Не моя ответственность, ни под каким углом!
— Откуда про них узнал Наставник? — Не успел Оскар вспылить еще больше, как Томас обозначил свою позицию: — Я просто задаю вопрос.
— Ну а я тут вижу два варианта. — Юст постарался растопить напряжение. — Либо он был в курсе уже давно, что немного маловероятно, либо… Наставник умеет искать и находить тайны. За долгие годы правления он наверняка смог завербовать кого-то среди служащих, кто неравнодушен к Наставлению и не согласен с нашей политикой. Но, как ни крути, эта Железная армия — настоящий прецедент, который, зуб даю, точно замечен Опусом.
— Я думаю, они и так знали. — Настя чуть ли не вызвала Бэккера на разговор. — Если уж ему про Осколок было известно, то строительство целой армии не могло пройти незаметно.
Испытывающий взгляд Насти помог ей доказать себе силу, но в разговоре оказался бесполезным, ведь Бэккер и бровью не повел — смотрел на нее, словно в пустоту.
— Опусу нужен Осколок, правильно я понял? — Юст ответил Томасу множественными кивками. — Нам нужно спокойствие, им — эта штука, можно договориться.
— Это не нам решать. — Оскару не нравились эти рассуждения и домыслы, сейчас он был человеком, которому нужно исполнить приказ и забыться в процессе. — Это задача генерала и Опуса, ни наша, ни тем более Бэккера.
— Хотите знать, — громко, вызывающе нагло начал Бэккер, привлекая внимание каждого, — почему я мало рассказываю? Потому что вам всем плевать! Думаете лишь о субординации, боясь принимать решения и нести за них ответственность! Еще утром я сказал Насте четко и ясно, что заберу Осколок на Целестин по одной причине — не дать начаться войне! Я принял решение, взял удар на себя, все ради вашего благополучия! Вы так и не поняли — мир изменился, возврата к прежнему не будет. Пора научиться принимать решения вопреки, иначе грош цена вашей преданности закону и власти.
Так бы все и закончилось уже через час-два в зависимости от загнанного в угол человеческого фактора, если бы не появление того лица, чье сканирование
