не дало результатов. Безликий должен был найти досье и загрузить в базу местоположение и состав преступления за какую-то секунду, но вместо этого простоял целую минуту, чего оказалось достаточно для сближения с неизвестной персоной. Вот уж чего никто не ожидал, так это появления нового человека. Будь то новорожденный или ребенок, то, во-первых, Безликий ничего бы не сделал, во-вторых, допустить некомпетентность родителя в оформлении юного создания в базу не так и трудно, хоть и маловероятно. Тут же предстал взрослый человек, чье лицо совершенно отсутствовало в базе данных Монолита, куда входили и заключенные Тиши, и все те, кто работал вне города. Программа распознавания лиц столкнулась с ошибкой столь невозможной, что на ее случай не было нужного кода адаптации. По итогу совершенный механизм Безликого мог лишь подать сигнал ошибки на командный центр, что стало последним доказательством его функционала. Рука уверенно подошедшего человека легла на поверхность робота и сотворила невозможное — сожгла плату, превратив пугающее существо в кусок железа без «мозга». Единственная активность защитника порядка проявлялась посредством струй дыма из головы, знаменуя успешность использования необычного орудия этого неизвестного спасителя. Поначалу его боялись не меньше поверженного стража, но стоило развернуться и показать лицо, так страх сменился восхищением и желанной покорностью. Невероятно красивая не только для своих взрослых лет женщина смотрела на людей глазами сочувствия и легкой печали. Руки ее были в черных, прошитых мехом изнутри кожаных перчатках, пальто на пуговицах плотно облегало стройное тело до колен, а большой черный капюшон был пришит самолично, выделяясь красиво и необычно на фоне пусть и белого, но прилично испачканного и местами перешитого облачения. Обувь на жесткой толстой подошве скрывалась под плотными штанами. Все в этом обличии пугало чем-то инородным, прибывшим извне.
Когда поезд прибыл к Авроре, Оскар без промедления вышел первым и вместе со следующей за ним Настей вел группу к той самой Столовой, где еще утром работал Петя. Бэккер и Юст шли вторыми, Томас же был замыкающим, заранее предупрежденным Настей о том, что он может применять к ним любые силовые действия в случае их своеволия. Предупрежденным громко, при всех, так, как скорее угрожают, нежели предостерегают. Все были доведены почти до предела, так что на излишние пререкания или протест сил толком и не оставалось.
Все они шли по коридору напрямик к Столовой, когда внезапно из-за правой двери на Оскара напал тот самый Вор. В суматохе Бэккер воспользовался шансом и побежал вперед к дверям, успев выхватить у Томаса пистолет благодаря удачному отвлечению внимания Вором. Настя с Юстом помчались за Бэккером и смогли догнать лишь в Столовой. Никто ничего не говорил, лишь следовал действию за счет понимания фигур и их целей. Уже в Столовой Настя и Юст увидели запущенную установку, ту самую, где вновь располагался Осколок.
Далее все происходило в рамках каких-то безмолвных секунд, лишь взгляды с запоздалыми чувствами. Петя стоял слева от измененной установки. Бэккер только-только подошел к Осколку и лишь успел заметить удивленного Петю, чья рука просто опустила рубильник. Вспышка была горячей, громкой и быстрой. Гамма разных звуков испугала всех и каждого своей неоднородностью, оставив в уликах лишь изуродованное оборудование. То место, где был Бэккер, пустовало, а там, где был Петя, теперь лежат изуродованные остатки тела в кровавом пятне: фрагменты одежды, костей и мяса оказались сплавлены в единую субстанцию. Полминуты звук и слепота не отпускали никого. Когда же все это увидела Настя, шок коснулся ее столь сильно, что понадобилось несколько минут, дабы просто осознать исчезновение одного и смерть другого… В голове так и проматывалась эта молниеносная сцена, где Бэккер все же успел посмотреть на нее перед тем, как случилась смертоносная вспышка. Это особенно запомнилось еще и потому, что когда она развернулась на чьи-то крики, то увидела того самого Вора с поднятыми руками, к голове которого Оскар уже приставил пистолет. Вор медленно снял шлем и показал свое лицо. В ее глаза сразу же вцепились глаза Бэккера. Того самого, кто только что-то исчез перед ней, успев сказать глазами нечто большее, чем допустимо словами. Оскар и Томас потеряли дар речи, сам Бэккер был тем же самым: царапины от взрыва, истощенный и лысый, даже синяк от удара Томаса остался, только стал чуть больше. Он опустил руки, осмотрел каждого, а потом чуть ли не обессиленно грохнулся на пол, облокотившись на стенку слева от двери. Согнув ноги в коленях, спрятав лицо в ладонях, он всецело отдался истеричному смеху, пугая своим необъяснимым поведением. Крича и плача, смеясь и скалясь, этот человек праздновал свершение чего-то необъятного своей важностью. В этот момент для него не было никого и ничего, лишь сильнейшее в своей форме и значимости облегчение. В эти несколько минут самых разных граней человеческого поведения уложилась целая история, интрига вокруг которой приструнила любое желание как-то помешать процессу торжества. Когда же он с трудом восстановил дыхание, то произнес со всей тяжестью собственного существования:
— Устраивайтесь поудобнее, сейчас такое расскажу…
Единственный, кто смог сесть, был Юст, остальные же, завороженные смятением, толком и не сдвинулись с места.
— Я далеко не сразу понял, что все должно было случиться так, никак иначе. Для этого и напал. Ничего личного, мужики, я ведь знал, что у вас почти нет патронов, так что это оказалось самым простым за весь этот бесконечный день. А день мой начался вновь сразу же за тем, как я стоял перед Осколком, здесь, несколько минут назад. Я хотел вытащить его из аппарата… готов был просто схватить его рукой и… М-да, хватило лишь коснуться. Боль от этого путешествия была неописуемой, меня словно прогнало через мясорубку, разорвало на куски и собрало, но уже в другом месте и времени. Дезориентированный, еле живой, я быстро осознал место — Монолит и время — сегодняшнее утро. Да, все верно, этот самый Бэккер, который был с вами в поезде и который исчез перед тобой, ныне находится в прошлом. И путь его до сейчас оказался очень тернист.
Я видел, как ты встретила меня этим утром, как вы вместе вышли из комнаты… я даже смог посмотреть самому себе в глаза. Такое не забывается. К этому моменту я успел понять, что и как, смог добраться до Юста, и он, за что ему спасибо, согласился немного помочь. Броня, пропуск, связь — это все он. Спасибо, дружище. А тебе, Томас, спасибо за пистолет. Он пригодился утром, когда Дима
