class="p1">— Вроде бы я тут единственный в истории, кто путешествовал во времени и не подох, наверное, авторитет чуть-чуть да заслужил!
— Настя. — Оскар всеми силами цеплялся за разум, лишь бы не сорваться на Бэккера, что отчетливо видели все. — Это все больше тебя, меня и нас. Мы должны сказать Андрею.
— Это из-за меня или…
— Да, урод, из-за тебя! Если бы ты не прилетел, то ничего бы этого не случилось! Весь кошмар сегодняшнего дня — твоя вина, ты провокатор…
— Хватит! — Настя собралась с мыслями. — Оскар прав, ты создал слишком много проблем. Хватит уже своеволия. Вы слово в слово повторите Андрею и Козыреву историю, там и решим, что делать дальше.
— Все забыли, что Козырев собрался меня выслать на Опус обратно?
— Значит, у тебя есть мотивация убедить его в обратном. Поведай всю правду, и я заступлюсь за тебя.
— Это не обязательно. — Томас вновь был центром спокойствия. — Я имею в виду, Бэккер уже сказал, где Осколок, сам Андрей знает, где он, верно? При всем неуважении, я думаю, ты свою работу сделал, Бэккер.
— Лицемеры. Только представьте, как отреагирует генерал, узнав, что Осколок может перемещать людей во времени и пространстве. Да это будет началом конца. Если бы я вспомнил раньше, что мы обсуждали в поезде и что я говорил вам, то сейчас и слова бы не промолвил. Я оказался подневольным винтиком говенной судьбы. Понял только это поздновато. Хотя вроде бы иначе не бывает.
После этих слов Бэккер отошел к останкам Пети и, не обращая на других внимания, извинился перед ним и простился про себя.
— Его надо похоронить, — произнес он с желанием привлечь кого-то в помощь, но Настя ответила на это отказом:
— Нельзя. Нужно освидетельствовать смерть и уже потом похоронить, официально.
— Что ты скажешь про причину смерти? Артефакт неизвестного происхождения уничтожился, убив Петю. Да, поверят на ура.
— Если мы его закопаем здесь, то он будет числиться пропавшим без вести, потому что одному моему слову, без тела, мало кто поверит! А я не хочу и не собираюсь лгать.
— Мы можем подделать освидетельствование. — Юст встрял с полной уверенностью, чуть ли не беря инициативу над этим вопросом. — Бэккер прав, будут вопросы, потом другие, а без орудия, на которое мы все сваливаем, словам мало поверят. Осколка нет — он самоуничтожился, все это видели. Так что, наоборот, на фоне кризиса доверия нашего отдела всех нас скорее заподозрят в создании оружия массового поражения или чего-то очень ужасного и страшного, вышедшего из-под контроля, что уже имеет прецедент в лаборатории и больнице. Тут либо действительно объявить Петю пропавшим, либо инсценировать что-то понятное и безотлагательное в своем доказательстве как гарант нашего алиби. Если гранаты остались, то мы можем кинуть одну к нему, будут следы взрыва…
— Заткнись! — Оскар влез в разговор разъяренным. — Звучит как безумие и безумием является!
— Ты прав. — Настя постаралась успокоить его. — Этого не будет, я не допущу, слышишь, эй, все хорошо. — Связь между ними оказалась достаточно явной, чтобы это заметили все, и в частности Бэккер.
— Значит, так, его тело мы не тронем. Исходим из того, что Андрей знает про Осколок и его… побочный эффект. Вы оба все ему расскажете, мы дополним. Никто не будет задавать вопросов, потому что не от кого это скрывать, всем ясно?! Отлично. Бэккер, ты меня услышал? — Тот лишь устало кивнул, смотря куда-то в сторону с горьким чувством одиночества.
Настя подметила главное — надо перевести дыхание, все осмыслить и ждать отмашки от Андрея, которому она уже отправила сообщение о смерти Пети, оставив еще и уточнение о срочной необходимости встретиться лично. Ожидаемо, скорого ответа так и не последовало, причины могут быть слишком разные. Вот и было решено просто ждать.
Томас вновь вел себя тихо и задумчиво, поглядывая поочередно на каждого, строя этакую схему причин и следствий. К несчастью, понять свое отношение к Осколку и тому, чем все это может обернуться, он так и не смог, хоть и солидарен с решениями Насти. Также с ними солидарен и Оскар, который посвятил это время смене бинтов у себя и у Насти, заботясь о ней с тем вниманием и нежностью, с которой никогда не относился ранее к представительницам прекрасного пола. Здесь и сейчас, защищая ее не только как женщину, но и как лидера, Оскар внезапно осознавал страх перед окончанием этого дня. Когда все разрешится, будут ли они вместе? Сейчас они скреплены кошмаром, но разве есть у них нечто общее вне беготни и выживания? Чуть ли не юношеский страх пробрал его до дрожи перед неизвестным будущим, в котором шанс остаться одному слишком велик. И это отдельно его задевает из-за того, что за долгое время он не чувствует стыда перед отцом и матерью.
Бэккер все это время сидел у той же стены, где поведал предшествующий смерти Пети рассказ, и продолжал смотреть все это время на тело. Настя и вовсе связала его заботу об останках Пети наличием незаметной дружбы: все же если бы не он, то Бэккер вряд ли бы смог закончить эту пугающую своим существованием петлю. Видимо, простую благодарность он ему так и не выразил. При этом сама она почему-то толком ничего не чувствовала, словно никто и не погиб. Возможно ей, как и остальным, приходится пересматривать свои ориентиры под доказательством существования феномена путешествий во времени, что сказывается на усмирении привычной эмпатии. Как минимум за данный вывод она и цепляется, ведь иначе… да, Настя и сама еще не поняла, каким в итоге человеком сделал ее этот день.
Тишину нарушил Юст. Все это время он копался в компьютере Пети за его столом, лишь изредка что-то бубня себе под нос, всем видом говоря, как мало на него повлияли открытия последних часов. Он позвал всех и развернул изображение прямой трансляции на соседний монитор, что был на правой стене. Новостная полоса пустовала.
Изображение сменилось с однотонного полотна на съемку внутри государственного блока. Камера транслировала вполне спокойных, пусть и потрепанных, граждан Монолита за работой по трудоемкому перемещению уже третьего нейтрализованного робота в зал к остальным двум. Вроде явных повреждений замечено не было, что лишь добавляло интриги в причину их бездействия. Вполне мирная картинка на самом деле пугала безмятежностью происходящих процессов и давила скудным звуковым содержанием: ходьба, скрежет железа по полу, редкий кашель да непонятные стоны. Без предупреждения в кадр вошла женщина и зафиксировалась на крупном плане лица. Люди вокруг остановились
