Никому не дай читать это. Сожги вместе со мной.
Настя смогла дозвониться до Андрея и ради размеренного отчета отошла в сторону, желая сама все разложить по полочкам у себя в голове. В это время Бэккер чуть ли не спрятался в углу, борясь с чем-то страшным у себя в голове. Юст продолжал копаться в системе. Томас решил воспользоваться затишьем и сел рядом с Оскаром, который, в свою очередь, спрятался от всех в зоне отдыха Столовой, откуда видно все помещение.
— Дима бы гордился тобой. — Томас произнес это, смотря куда-то в сторону, все же Оскар был самым молодым и малоопытным из их отряда, что накладывало определенную ответственность на более старших товарищей. — Кто бы что ни говорил, ты все сделал правильно. Что бы ни было, мое одобрение будет и в официальном вопросе.
— Это ты так после убийства Димы решил лидерство взять?
— Нет. — Томас не поддался на едкую ремарку защитного механизма. — Руководить я умею плохо. Всегда это понимал, но сегодня утвердился в этом. Мое место рядом, не в центре. В отличие от тебя. — Томас посмотрел на Оскара — тот не понял этого намека. — Ты можешь выпендриваться сколько хочешь, но мы-то знали, все это напускное. Сейчас я впервые вижу тебя настоящего… в отличие от Димы. Он с самого начала знал тебя лучше, чем ты сам. Умел разбираться в людях.
— Тебя это не напрягает? — Оскар кивнул в сторону Бэккера. — Он все знал и не спас его. Того, кто был нашим братом, того, кто видел во мне и тебе равного себе.
— Я не должен делать выводы, пока день не подойдет к концу. Все меняется слишком быстро.
— Сегодня я впервые убил… — Слова вырвались из него против воли, оголив больше, чем сам он мог представить. — На нас с Настей напали, и я защищался… У тебя бывало такое, что внутри будто бы есть другой человек? Он способен на то, чего ты обычно страшишься. Мне пугает, что еще я могу.
— Да. — Ответ Томаса звучал тяжелее, более лично, зацепив все внимание Оскара. — Когда мне было восемнадцать, а Слэйду двадцать два, я убил своего отца. Тот был пьян и начал избивать мать — вновь. Суд признал это самообороной, потому что к тому моменту, когда я ударил его по голове, мать уже умерла от побоев прямо у него под ногами. Я опоздал. Если бы я сделал это раньше, мать была бы жива. Думай не о том, кого ты убил, а о том, кого ты спас, взяв на себя ответственность за жизнь.
Слова эти были столь шокирующими, что Оскар отрезвел от своих терзаний, еще и впервые видя Томаса таким ранимым и серьезным одновременно.
— Я знаю, он выбрал так жить, как и она выбрала быть с ним, а Слэйд выбрал закрыть на все глаза. Но я не могу снять с себя этой ответственности, потому что иначе мне не ясно: зачем я тогда вообще нужен? К счастью, мне хватает ума признать, что такой, как я, не должен быть лидером.
— Извини, я не могу не спросить: мы тут открыли путешествие во времени и…
— Я бы сделал это раньше. Потому что у меня был выбор, каждый день и каждый час. Я принял решение слишком поздно. Так что радуйся, у тебя не было выбора. Ты защищал себя и ее, иначе бы вы оба погибли. Сейчас мы вольны выбирать. Не спеши принимать решения.
Когда Настя закончила отчет и медленно зашагала к центру Столовой, Оскар не мог не подойти к ней, не в последнюю очередь из-за плохого предчувствия, вызванного ее пустым взглядом.
— Что сказал Андрей?
— Генерал идет на переговоры. Мы идем к нему, докладываем и ждем решений.
Не успели все толком осмыслить услышанное и среагировать, как Настя, глядя в пустоту перед собой, произнесла безжизненно:
— Андрея больше нет.
— Что ты имеешь в виду? Его убили?!
— Твой отец не сказал. Я знаю лишь то, что он мертв. Теперь я руковожу отделом.
События этого дня выковали в Насте крепкий стержень, который не сломался под натиском трагичного известия, что в любой другой день точно бы произошло. Никто уже не видел в ней некомпетентную девочку. Представшая женщина умудрялась даже пугать своей неизвестностью, оставляя лишь гадать, что она предпримет дальше.
— Козырев недвусмысленно дал понять, что любая информация об Осколке должна быть сокрыта до момента его личного распоряжения об обратном. Сейчас мы должны прибыть в штаб.
— Что с этой Любовью? — Томас был озадачен.
— Не больше, чем знаем мы.
— Отправь меня в пещеры. — Бэккер стал уверенно навязывать новый замысел. — Найду Осколок, спрячу его, а потом улечу, и вы про меня забудете. Возможно, получится его уничтожить, как уже сделали. Если что, оправдаешь меня тем, что надо сопровождение дочери для похорон отца, а свободных людей не было, к тому же меня вряд ли буду жалеть, если что.
— Как все удачно складывается для еще того лжеца. — Оскар говорил сдержанно.
— Если бы я хотел лгать, то наплел бы вам что угодно про эту Любу в свою выгоду! Настя, ты руководитель отдела? Так руководи!
— Мой отец не одобрит этого.
— Я все сделаю сам. Это мой шанс придать смысла сегодняшнему кошмару, иначе все было зря, и ты это знаешь. Настя, порой достаточно лишь одного правильного решения, чтобы исправить все неправильные. Шанс на такое очень мал, но он у нас есть. Хуже, чем сейчас, уже вряд ли будет. Если Осколок станет предметом торга или целью этой бабы… Все нужно оборвать сейчас.
— Столь крупное своеволие вряд ли будет прощено. — Томас размышлял вслух.
— Я готов на жертвы. Разве не для этого мы все работаем, чтобы сделать жизнь людей лучше? Ради такого и себя не жаль, ведь именно поступок определяет то, кем является человек. — Бэккер посмотрел на Настю. — Ты это знаешь не хуже меня.
— Все это нарушает прямой приказ…
— Не нарушает. — Настя сама не успела заметить, как черпает силы под влиянием слов и настроя Бэккера. — Я не сказала генералу о путешествии Бэккера, как и об Осколке. Он лишь знает, что мы здесь, а Петя мертв.
— Нельзя отпускать его одного, пусть даже…
— И поэтому Томас идет с ним. Согласен? — Удивленный Томас чуть подумал, взглянул на Бэккера с негодованием, после чего смиренно кивнул. — Нужен тот, кто будет соблюдать идеалы, которые сейчас необходимы. Ты ведь согласен, Бэккер?
Тот переглянулся с Томасом и сказал краткое: — Согласен. Если что,
