Сцена в его сне изменилась, и теперь он в доме посреди леса.
Расположенное в глуши леса, это место не было похоже на дом, оно было выстроено как пещера. А внутри сидел один человек, скрестив ноги, на полу.
— Атро Спайкер, я слышал, что если обучусь у вас, я стану сильнее.
Лицо Адлета было печальным. Его вещи были изорванными, а тело — тонким и изможденным. Его руки были покрыты кровью, как у трупа, а в глазах осталась лишь горечь.
— Возвращайся в горы. Хочешь быть сильным, присоединись к рыцарям. Хочешь стать простым человеком, иди к наемникам, — сказал тихим голосом старик… Атро.
— Это не сработает. Я стану сильнее, но не смогу стать сильнейшим в мире.
— Самым сильным в мире?.. — брови старика Атро дернулись, но Адлет не смог разгадать его выражение, ведь брови были толстыми.
— Конечно, я не могу стать самым сильным в мире в обычном смысле. Чтобы стать таким, мне нужно уйти с обычного пути. И я стану сильнейшим в мире человеком. И сделав это, я сражусь с Кьема.
— Почему ты хочешь стыть сильным?
Адлет ответил на вопрос старика:
— Чтобы вернуть то, что у меня забрали. Больше остальных, больше остальных я хочу стать сильным и вернуть утраченное.
— Сдайся, — жестоко сказал Атро. — Ты не сможешь ничего вернуть. Сдайся и продолжай жить.
— Это не так, — прокричал Адлет. — Я должен вернуть это! Иначе зачем мне жить!? Если я не сражусь с Маджином и не побью Кьема, моя жизнь не имеет смысла.
Атро недолго смотрел в глаза Адлета и думал.
— За дурака меня держишь? Думаешь, стать сильнейшим в мире легко?
С лицом в слезах Адлет сказал:
— Плевать, если вы насмехаетесь надо мной. Плевать, если вы смеетесь надо мной. Я продолжу желать стать сильнейшим в мире. Если я перестану, то как я стану сильнее!?
Атро взглянул на небо, словно размышлял о чем-то. Он медленно поднялся. А после этого ударил Адлета в живот, сбивая его на землю. Удар выбил воздух из Адлета, но даже в пустом желудке забурлила желчь.
Атро пинал его по бокам и спине снова и снова. И затем наступил на лицо Адлета и вдавил его в землю.
— Смейся, — сказал он.
— Хах… сме… — хоть он и пытался ответить, слова не получались. Боль была такой сильной, словно он умирал.
— Если хочешь стать сильным, смейся, — нога Атро опустилась на спину Адлета. — Грустные времена — когда ты хочешь умереть. Полные боли времена — когда ты хочешь бросить все и сбежать. Времена отчаяния — когда ты не видишь солнца. Человек, что может смеяться, становится сильнее даже в эти моменты.
Адлет искривил кровоточащую губу. Его щеки были исцарапаны, изо рта текло, и это никак не выглядело улыбкой. Но Адлет так смеялся.
Атро продолжил бить Адлета. Он ударил Адлета по лицу, и из его носа потекла кровь. Он ударил его по животу, и изо рта мальчика вылетела смесь рвоты и крови.
Он беззащитен, Атро не остановится.
Сплюнув кровавую рвоту, вытерев нос и слезы, покрывавшие лицо, Адлет смеялася. И этому Атро обучил его с самого начала.
* * *
Адлет проснулся. Сон был нечеткий и обрывочный.
— …Ух.
Он был в лесу, удивляясь, что все еще был жив.
«А?»
Когда он упал, то был уверен, что лежал лицом вниз, но сейчас он лежал лицом вверх, и корень дерева служил ему подушкой.
Он попытался коснуться спины, но там не было меча, что торчал из раны. Его рана была исцелена, крепко зашита и стянута бинтами.
«Не понимаю, кто меня исцелил. Может, Нашетания нашла меня».
— Ты проснулся, — сказал голос. Сквозь тьму, подернутую туманом, Адлет едва мог разглядеть силуэт Фреми.
— Ты потерял много сил, но если отдохнешь, то вскоре сможешь двигаться.
— Ты залечила мою рану? — спросил Адлет, сев.
— Верно.
— Почему? — Фреми должна была думать, что Адлет седьмой. У них с самого начала были непростые отношения. Он не знал, в чем причина помощи ему.
— Я на 99 % уверена, что ты — седьмой. Но я не верю этому полностью. Так что я положилась на оставшийся процент.
— …Так и есть. Я невиновен. Я пришел сразиться с Маджином.
— Да. Я тебе не верю, — сказала Фреми и отвернулась.
Между ними повисла тишина, ночь в лесу была тихой. Адлет задумался над тем, что остальная пятерка прекратила его поиски, сигналов преследования не было слышно.
«И что мне теперь делать? Не важно как, но мне нужно доказать невиновность. Но как?»
— Прискорбно, но я не знаю, как преступник попал в храм.
— Ты и есть преступник.
— Ханс говорил правду? Ту дверь нельзя никак открыть?
— Я не знаю так много, как Ханс, но я немного знаю о Святой Печатей. Не думаю, что он говорил неправду.
— …
— Мора тоже сказала, что нельзя. Не было способа войти в храм.
Ничего на ум так и не приходило, если войти было нельзя. Но если шанс оставался, то это значило, что Ханс, Мора и Фреми были сообщниками. Но только один из семи был врагом, остальные были невиновны.
Герои Шести Цветов не могли продолжать идти, пока среди них был враг. Другими словами, если много людей сразу верило в одно мнение без сомнений, то утверждение было правдой.
— Может, самозванец — Мора, — сказал Адлет. Она говорила, что ее сила Святой не даст ей проникнуть в закрытую комнату. Но если она соврала, что тогда? Если у нее в сообщниках была Святая, что проникла в храм, что тогда?
— Вполне возможно. Но ты не можешь доказать это, пока не поймал проникшего в замок нарушителя и не показал всем его способности.
— Но могут быть Святые, о которых она не знает. Она не знала о тебе, так что она не может быть уверена в неизвестных Святых.
— Все равно. Не поймав, не докажешь преступление.
Так или иначе, но ему нужно было поймать того, кто активировал барьер.
— Хорошо, пойдем напрямик. Сначала было два врага, но один был в семерке, что собралась, а другой проник в храм и активировал барьер.
Ошибки не было. Как и Адлету, другим тоже было невозможно активировать барьер. Когда он появился, Фреми, Нашетания и Голдоф сражались с Кьема. Мора и Ханс были в пути. Чамо была неизвестно где, но чутье подсказывало Адлету, что даже с ее силами в храм не проникнешь.
— Седьмой — тот, что подделал метку и затаился среди нас. Будем называть активировавшего барьер восьмым. Конечно, они сотрудничали с Кьема. Кьема были наживкой, приведшей Шестерых Героев в храм, пока они сбрасывали бомбы и разделили меня от вас, атаковав. План очень хорошо продуман.
— …Но остаются вопросы. Почему здесь седьмой? Если им нужно было заманить нас в ловушку, им незачем быть среди нас.
— Неправильно. Без седьмого среди нас они не могли бы выдать меня самозванцем. Ловушка — не цель их плана, их план — убить меня.
