— Я завидую, — сказала Фреми.
Адлет не верил своим ушам.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что завидую.
Адлет забыл про боль в спине, встал и потянулся за мечом.
— Что ты говоришь? Разве ты можешь завидовать такому?
— Я завидую. Мне не во что верить.
Потеряв дар речи, Адлет убрал руку с меча и сел обратно.
— Меня предал дорогой мне человек.
— …Как это?
— Кьема, что родила и вырастила меня. Она дала мне мое ружье, силу Святой Пороха, счастье. И предала меня.
Адлет замер и не мог произнести и звука, чтобы показать, что слушает ее. Он просто дал ей возможность говорить без прерываний.
— Как я и говорила раньше, меня вырастили Кьема, они окружали меня. Они не были похожи на тех, что ты убил сегодня. У них был разум, смелость и преданность Маджину. Я любила их. И думала, что они тоже любят меня. По приказанию матери я убила много людей. У меня не было вопросов. Тогда я думала, что только и могу убивать людей. Я полу-Кьема с грязной людской кровью внутри меня. Так я думала и старалась сильнее остальных услужить Маджину. Даже такую как я признавали настоящим Кьема, если убить много людей. В это я верила.
Пока Фреми говорила это, ее лицо стало более детским.
— Но я понимала, что не могу уважить Маджина той мелочью, что я убивала. Шестеро самых сильных людей в мире — вот кого я должна была убить для него. Нашетания и Мора хорошо охранялись, и я не могла подобраться к ним. И я решила напасть на Чамо. Я верила, что меня признают настоящим Кьема, если я смогу убить Чамо.
— …И проиграла.
— Я жалела об этом. Нужно было идти за Нашетанией или Морой, но не сражаться с ней. У меня не было и шанса, и смогла лишь сбежать. Вдобавок я выдала себя. Вызвав ее на поединок, я раскрыла свою личность Чамо.
Адлет даже представить не мог, какой была та битва.
— Я с трудом умудрилась вернуться живой… и мать попыталась убить меня. Как и все Кьема, что были мне товарищами, как я думала. Видишь ли, я не достигла цели. И, наверное, лучше бы умерла там. Но я смогла сбежать.
Фреми погладила лоб. Там был след от ее рога, шрам, что доказывал, что она — Кьема.
— … Я не могла простить им, что они хотели убить меня. Они притворялись в своей любви ко мне. Словно меня использовали, как куклу, они и не думали, что их предательство отзовется во мне такой болью. Если они хотели предать меня изначально, то им нужно было растить меня иначе. Вырастили бы меня как слугу, убивающую людей. Моя мать… мать… — Фреми сжала руки в кулаки. — Она притворялась, что любит меня.
— …Месть?
— Я не буду рада, всего лишь убив ее. Я хочу уничтожить то, из-за чего мать рисковала собой. Я не успокоюсь, пока не убью Маджина. После этого я смогу сказать матери, что она должна раскаяться. Я смогу сказать ей, что случившееся — результат того, что она сделала со мной.
Когда Адлет впервые встретил Фреми, он не оставил ее одну и теперь понял причину. Она была такой же, как он. Боль в ней была похожей на его. Боль предательства теми, кому верил, боль потери места, куда можно вернуться. Боль ненависти, что сжигала тело.
Месть бесполезна. Месть ошибочна. Месть ничего не порождает. Многие люди говорили такое. Но они не понимали. Месть делалась не потому, что так было нужно, что так было правильно, что из-за нее можно что-то получить. Она существовала, потому что у людей больше ничего не оставалось.
— Я была довольна тем временем. У меня была мать, были друзья. Мы играли и сражались вместе. И у меня была собака. Интересно, что с ней случилось. Получает ли еду, или ее изгнали? — продолжила говорить Фреми, но она, похоже, говорила с собой.
— Эй, Фреми.
— Что?
— Что бы там ни было, сдайся.
Он хотел, чтобы это звучало советом от всего сердца, но, возможно, отчасти он просто хотел ей счастья. Ответом был ее взгляд, полный сомнений, но не холода.
— Адлет, почему ты не сомневаешься во мне?
— А?
— Почему ты думаешь, что я говорила правду? Почему не подозреваешь, что я соврала?
— О чем ты говоришь, Фреми?
— Если ты говоришь, что ты невиновен, то я становлюсь самой подозрительной. С твоей точки зрения я должна быть самой опасной, что бы ты там ни думал.
— Конечно, так и должно быть.
— И тогда, чтобы доказать свою невиновность, ты должен искать доказательства, что я — седьмая. Но ты этого не делаешь. И этого достаточно, чтобы подозревать тебя.
Адлет подумал, что ее теория была странной, но он понимал, что с ее стороны все так и выглядело.
— Это… ух… — Адлет искал ответ. Много разных слов приходило на ум, но они не казались подходящими. Он не мог облечь свои чувства в правильные слова.
Он вспомнил свою первую встречу с Фреми. Казалось, что это произошло давным давно, но в реальности это было лишь утром. Чувства его он отчаялся описать словами.
— Я не хочу думать, что ты — враг.
— …Я не понимаю. Ни с точки зрения тебя невиновного, ни с точки зрения тебя седьмого.
— А? Не пойми меня неправильно, Фреми. Это не потому, что ты мне нравишься или что-то в этом роде.
— Я не об этом. Не бросайся такими словами, — фыркнула Фреми. — Я не могу понять. Я совсем не могу тебя понять, — сказав это, Фреми внезапно встала на ноги. — Я вернусь в храм. Наверное, остальные уже собрались там.
— Ты уходишь?
— Конечно.
Силуэт Фреми растворился в темноте. После их разговоров о прошлом он чувствовал, что они стали понимать друг друга немного лучше. Но, может, ему лишь показалось.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Адлет у темноты.
Фреми остановилась на мгновение и задумалась.
— Мы говорили о многом, но я все еще подозреваю тебя.
— …Ясно.
— Но всего раз я послушаю, что ты хочешь сказать.
Из темноты Фреми бросила ему что-то. Это был маленький фейерверк, сделанный из шарика пороха.
— Он сделан моей способностью… силой Бога Пороха. Если бросишь его на землю, он взорвется. Если ты это сделаешь, что бы ни случилось, я узнаю.
— То есть я смогу вызвать тебя, использовав это?
— Не перевирай. Это не значит, что я тебе верю. В следующую нашу встречу я скорее всего убью тебя.
— …
— Используй или нет, это твое дело, — с этим Фреми исчезла во тьме.
Глядя во тьму, Адлет думал о разговоре с Фреми. Из ее рассказа он мог подтвердить только одно. Фреми не была врагом. У нее не было причин, у нее было сердце.
Он хотел защитить ее… От Маджина… От седьмого.
— Фреми. Я защищу тебя. И не только тебя, но и Нашетанию, и остальных. Я защищу всех.
Ответа не было.
Адлет лег обратно, глядя на темное небо, покрытое туманом, и думая о прошлом. Он вернулся мыслями на пять лет назад, в то время, когда под опекой Атро он шаг за шагом приближался к тому дню, когда станет сильнейшим в мире. С того времени он вернулся в свою деревню лишь однажды. Но все было сожжено дотла.
