выставок усыпаны и, причем, далеко-далеко не зря…
Холостяку в доме консервы иметь надо. Случаи-то разные бывают.
— Бродил, бродил мнимоумерший по покойницкой, на дверь наткнулся и в коридор вышел, — между тем продолжал прозектор. — Служителя разбудил, а тот спросонья понять ничего не может. Что это за голый мужик его за плечо трясет… С какой такой целью.
Прозектору сейчас смешно, он всё в лицах изображает, а вот служитель морга едва ли сильно ночью веселился.
— Насилу разобрался служитель. На больницу, скорее всего, жалоба будет, — уже совершенно серьезно закончил свой рассказ врач.
— Будет, — я разделил его мнение. — Обязательно будут жаловаться. Причем, сразу в губернское земство. Любит народ у нас такое.
— Доктора больницы перегружены работой на стороне. Частную практику многие имеют, на различных курсах преподают, в фельдшерской школе, в гимназиях врачами устроены, — начал объяснять мне причину случившегося прозектор. — Вот больница в забросе и оказывается. Платить надо больше, вот тогда на сторону никто смотреть и не будет…
Да уж… Имеется здесь такая проблема. Не очень балуют годовым содержанием врачей губернской больницы. Дома знакомые врачи-лечебники тоже все совмещали, редко кто из коллег на ставку работал. Почти все на полторы. Шутили даже, что когда на ставку работаешь — есть нечего, когда на две — некогда, вот и работаем на полторы.
Засиживаться за столом я не стал. Перекусил и к себе на квартиру засобирался.
— Ждать ли завтра, Лев Львович? — поинтересовался прозектор.
— Буду обязательно. С самого утра, — заверил я его.
Сегодня я с трупом татарина с помощью медицинского инструментария работал, а, гадать не надо, голову и прочее ему явно не им отделяли.
Там что-то другое было…
Нож? Нет, не только он…
Топор? Скорее всего, без него не обошлось.
Вот завтра всё то, что сегодня я делал, попробую топором повторить. Сказано уже служителю, чтобы он мне хорошо наточенный плотницкий топор приготовил. Служитель сначала хитровато недоумение показал, но пятьдесят копеек всё дело решили. Будет мне завтра топор. Причем, бритвенной остроты. Так я заказал и всё для меня будет исполнено. Доброе слово и денежка моментально большинство проблем решают, это много раз мною уже опробовано и никогда меня не подводило.
— Ещё один труп потребуется? — проявил интерес прозектор.
— Уже просил приготовить, — ответил я.
— Прослежу лично, — заверил меня доктор. — Будете довольны.
Со стороны наш разговор постороннему человеку мог показаться и диковатым, но именно — постороннему. Я и прозектор — в своей профессии, такие вот у нас своеобразные беседы.
— Всего доброго, до свидания, Лев Львович, — попрощался со мной прозектор. Сам же остался в морге — у него ещё коньяк в бутылке плескался. Не оставлять же его. Вдруг опять ночью кто-то в себя придет и его прикончит до донышка ввиду состоявшегося воскрешения.
Глава 34
Глава 34 Что можно сделать топором
Топорная работа…
Звучит, как-то не очень. Означает тоже.
Мне же сегодня топором нужно целую хирургическую операцию провести. Ну, не совсем хирургическую, но всё же…
Одним топором мало что сделать можно. Был я как-то ещё дома в музее деревянного зодчества. Подвел нас тогда экскурсовод к очередному экспонату под открытым небом.
— Сделано одним топором и без единого гвоздя. — самый умный из нашей группы на постройку кивает.
Экскурсовод с ним не согласился.
Сначала про деревянные гвозди, нагели, рассказал. Пользовались ими на Руси с незапамятных времен. Пусть они и деревянные, но гвозди же!
Потом и про топоры рассказ пошел. На наглядных примерах экскурсовод показал, что не только топором построили деревянную церковь, что сейчас нам глаз радовала.
Одну работу топором делали, другую — теслом, ещё одну — скобелем. Для иных, использовали струг, долото, просек…
Для каждого дела свой инструмент требуется.
Во так-то…
Топор, кстати, каждый себе под руку подбирал. То же топорища касается.
Ставил мастер топор на землю вертикально у своей ноги, и если мог свободно опущенной рукой взять в кулак утолщенный конец топорища, то оно ему под руку было — не мало и не велико.
И, следующее. Топор след на бревне или ещё где оставляет. По этому следу, как по отпечаткам пальцев, можно много чего про топор узнать…
— Возьмите, Лев Львович. — мне был протянут топор. — Как заказывали. Острее не бывает.
Действительно, служитель морга постарался на славу. Хоть брейся сейчас этим плотницким инструментом.
Ну, допустим, лишать себя растительности на лице этим топором я не буду, он мне для другого нужен.
— Труп мне подобрали? — осведомился я.
— Подобрали, Лев Львович, подобрали. Самый лучший! — глаза служителя хитро блеснули.
Пройдоха… Ишь, самый лучший… Посмотрим…
Действительно, все мои требования в отношении трупа были учтены — служитель, без сомнения, отличался умом и сообразительностью. Ну, и стимул у него имелся.
Так, приступим.
С кожей и мягкими тканями я расправился топором без особого труда. Правда, не совсем привычно это было делать данный орудием труда, но — можно.
Дошел черед и до ребер.
Выдвинув лежавший ничком на столе труп за край оного, и поместившись впереди отделенной шеи, я при помощи топора, при сильном оттягивании назад крючками кожи спины, смог перерубить концы четырех ребер. Отделение пятого ребра от позвоночника уже вызвало затруднения и получилось не сразу.
Я чуть даже не повредил лопатку, еле этого избежал.
Вот! Теперь есть объяснение, почему у Матюнина пятое правое ребро только надрублено, а из внутреннего края лопатки выбит кусок.
Смог я воспроизвести то, что с ним в 1892 году сделали! Разложил по полочкам данную технологию.
Дальше, после ребер, дело пошло веселее. То, что требовалось, острым лезвием топора я всё перерезал.
