неприязнь, презрительно поведя бровями и пробормотав обидное, но отнюдь не беспочвенное замечание насчет того, что от незнакомца пованивает.
Все шло более или менее – до тех пор, пока Жюльетта Руа не предложила отвезти к родителям… как, кстати, звать-то его?
– Добрячок Телегон. Хрюнос Телегон, – ответил юноша глухо, почти хрипло.
Огюстен прыснул со смеху, продолжая что-то набирать на смартфоне, чем занимался минимум восемьдесят процентов своего свободного времени.
А вот его родителей этот ответ привел в замешательство.
– Хрюнос – это имя? А фамилия – Телегон? – пробормотала Жюльетта.
Держа в руках большой ломоть хлеба, густо намазанный маслом и вареньем, и не прекращая жевать, юнец почти уничтожил ее раздраженным взглядом, от которого ей сразу стало не по себе. «А нельзя ли дать мне спокойно поесть?» – вот что сказали ей эти глаза, такие необыкновенно зеленые.
Его неловкость подсказала хозяйке дома мысль, что их гость еще пребывал под влиянием винных паров или, чего доброго, наркотических снадобий. Потом она подумала о больнице в Гренатье.
– У тебя телефон есть? – спросила она. – Знаешь номер своих родителей?
Парень как будто не слышал вопроса и залпом выпил стакан апельсинового сока.
– Где ты живешь?
Вместо ответа он удостоил ее лишь широким жестом в сторону моря. Муж знаком попросил ее прекратить расспросы и отвел жену в сторонку.
– Ты не находишь, что это несколько странно? – спросила она шепотом.
– Да. Я бы даже сказал, весьма огорчительно, – пробормотал Адриан.
– Что будем делать?
– Я позвоню в полицию. Если он сбежал из Гренатье, они его опознают.
– А, и ты подумал о том же?
– Похоже на то. Или какой-то мигрант, потерянный родителями. Добрячок Хрюнос Телегон… Ломаю голову, какой же это может быть язык.
Он снова обернулся посмотреть на парня, доедавшего тартинки. Можно было подумать, что тот не ел несколько дней. Он поднял голову и взглянул прямо на них уверенным, почти наглым взглядом.
Руа начинали жалеть о том, что позвали его к себе в дом.
– Вы ничего не поняли, – вдруг заговорил гость, разом отметая все их предположения. – Да, признаю, что я немного странный, но вы не станете звонить ни копам, ни в больницу. Надо вам узнать наконец, что я нигде не живу, что у меня нет телефона, что меня зовут Добрячок Хрюнос Телегон и мое имя одинаково достойно звучит на всех языках.
Чтобы справиться с потрясением, Жюльетте Руа пришлось присесть на край стола. Рукой она в изумлении ухватилась за мужнино плечо. Даже их сынок не мог прийти в себя. Он переводил взор с родителей на паренька и обратно. Как только он приготовился заснять эту сцену на смартфон, чтобы как можно быстрее выложить в социальных сетях, незваный гость резко обернулся.
– Даже не вздумай, – предупредил он так холодно, что сердца всех присутствующих тревожно сжались. – Огюстен, положи телефон, – пролепетал отец семейства.
Тот поколебался, потом послушался: приказ отца впечатлил его едва ли не больше, чем слова странного парня.
– Чего же ты хочешь? – продолжал Адриан Руа, обратившись к Добрячку Телегону.
– Остаться здесь.
– Что? Но это невозможно!
– Да ладно вам… Скажите прямо, что вы этого не хотите.
Жюльетта бросила на Адриана панический взгляд. – Есть у вас свободные комнаты? – спросил Телегон.
– Да, гостевая спальня, – пролепетала она.
– Тогда я хочу гостевую спальню, пожалуйста, могу заплатить вам.
С этими словами парень запустил руку в один из огромных мешков и вытащил полную горсть банкнот, грубо швырнув их на стол.
– Этого хватит? – спросил он.
Супруги не смогли скрыть изумления и беспокойства. – Тебе нельзя оставаться здесь, – ответил мсье Руа, придав голосу твердость и полагая, что это звучит убедительно.
– Почему? Деньги у меня есть.
– Дело не в деньгах!
– Дело всегда только в деньгах.
– Нет!
– Тогда в чем же?
– Ты еще мал… Твои родители или те, кто за тебя в ответе, наверняка беспокоятся, им нужно сообщить.
Крайне раздраженный, юнец шумно задышал.
– А чего это вы все талдычите, будто я мал? – гневно загремел он.
– Тебе… сколько лет-то? – отважился спросить Адриан Руа.
– Думаю, пятнадцать.
– А жил где?
– В загоне. Но сбежал.
Жюльетта с Адрианом переглянулись. В загоне? Каких еще ужасов пришлось натерпеться бедному мальчонке? Им сразу же пришло в голову, что малыш был похищен и его держали в невыносимых условиях, как пленника. Возраставшая тревога немного отступила под напором горячего сочувствия.
– Слушай-ка, – предложил Адриан Руа, – пойди прими душ, мы дадим тебе чистую одежду и ботинки, а потом позвоним тем, кто сможет помочь тебе и отправить в безопасное место.
– Те, кто с тобой такое сделал, ответят за это! – поддержала его жена.
– Зачем? – удивился Телегон. – Там было хорошо, меня кормили на убой, все ласковые, Изабель приходила со мной поболтать. С перва-то я и вовсе спал на ковре у ее постели. Потом вырос и стал жить в загоне, там развлекался тем, что валялся в грязи… Иногда выбегал в сад, и меня всего мыли, поливая из шланга, вот это я обожал! А потом…
Не замечая ужаса, исказившего лица хозяев, он повернулся к морю, видневшемуся сквозь застекленное окно, и, казалось, размышлял.
– А потом? – спросила Жюльетта Руа, от волнения у нее перехватило горло.
– А потом я снова стал человеком.
Он встал, должно быть, слишком резко, потому что Адриан и Жюльетта невольно попятились. Воспользовавшись тем, что юнец смотрел на родителей, Огюстен схватился за смартфон, лежавший рядом с ним на диванчике, и стал шевелить мозгами, вспоминая номер телефона службы экстренной помощи. Пятнадцать? Семнадцать? Пока он решался, смартфон издал сигнал, что пришло какое-то неважное сообщение.
Встревоженный, Телегон тотчас обернулся к нему. Когда он увидел Огюстена со смартфоном в руке, его взгляд стал жестоким, налился яростью. Вены на бычьей шее и висках раздулись от грозного гнева.
Казалось, его глаза сейчас вылезут из орбит, он крепко сжал кулаки.
– Я что тебе сказал?! – загремел он.
Огюстен рухнул на диванчик, взглядом моля родителей о помощи.
– Не причиняй ему зла, – умоляюще прошептала Жюльетта Руа.
Телегон вытянул руку в направлении четы, словно отстраняя ее от всего происходящего, а другой рукой порылся во внутреннем кармане полицейского мундира. – Я ведь хотел только комнату, – прошептал он.
В этом голосе, таком же глухом, теперь прозвучали и непонятная горечь, и глубокая усталость.
Парализованные ужасом, супруги Руа невольно подумали, что он наверняка вооружен. Этот паренек не просто странный – нет, он опасен, он сейчас всех убьет!
Но он просто вынул из кармана маленький зеленоватый шарик – не то жевательную резинку, не то конфетку. Сунул ее в рот и начал жевать. Это значительно уменьшило тревогу семейства Руа, и Адриан уже готов был броситься на него, чтобы нейтрализовать.
Опередив его, Телегон совершил нечто, чего никто не мог ожидать: он сделал мощный выдох прямо в сторону Огюстена. Сгусток слюны брызнул точно пучок света и попал прямо в мальчика, так и застывшего с раскрытым от изумления ртом.
Супруги Руа одновременно вскричали от ужаса.
– Да что ты натворил? – завопил Адриан.
На диванчике вместо молчаливого и благовоспитанного пай-мальчика Огюстена барахтался розовый, пухлый, яростно визжащий поросенок.
