— Судить, конечно, потомкам — с высоты веков взгляд более ясный. Но жить-то во всем этом нам…
Графиня не отвечала.
— Валерия, а как вы объясняете происхождение искусства? — спросил герцог. — Хотелось бы услышать ваше мнение по этому вопросу, — добавил он.
Графиня улыбнулась.
— Искусство остается одной из самых больших загадок человечества, сказала она протяжно. — Ибо непонятны причины не только его происхождения, но и причины его популярности. Человек обладает врожденной любовью к прекрасному, но вот понятия о прекрасном могут довольно сильно варьировать. А какой именно вид искусства вы имеете в виду, Владимир?
— Предположим, живопись.
— Живопись проще всего объяснить. В принципе. Человек увидел великолепный природный пейзаж и решил его повторить, дабы иметь пред собою в наличии постоянно. Зрители его работы получают удовольствие от созерцания данного пейзажа. Неясными остаются лишь истоки этого чувства — чувства наслаждения прекрасным. Возможно, они кроются во врожденном человеческом стремлении к исследованию окружающего мира.
— А что вы скажете о литературе? — присоединился к герцогу маркиз.
— Вы, конечно, имеете в виду художественную литературу, — уточнила графиня. Потому как цели литературы научной вполне ясны. Истоки художественной литературы — в обычном повествовании. Людям нравится слушать интересные истории. Книга же превосходит по возможностям живого рассказчика, являясь доступной всем, и даже после смерти автора. К этой же категории можно отнести и театральное искусство, только там рассказ иллюстрируется более наглядно. Вот чего я действительно не могу объяснить, так это музыки… Что человек извлекает из хаотичного набора звуков — непонятно.
— Может быть музыка каким-то образом сродни речи — определенные звуки напоминают нам слова, интонации, — осторожно предположил герцог.
— Зачем же повторять то, что уже есть? — возразил маркиз.
— А что, если музыка не повторяет, а заменяет? Что, если мелодии говорят нам о том, чего нельзя высказать словами, заменяют те слова, которых нет в человеческой речи? — тихо сказала графиня.
— Однако, чтобы эти тайные слова слышать, нужно иметь по меньшей мере музыкальный слух, — произнес маркиз. — Я же, к сожалению, сего дарования лишен и вынужден пользоваться обычной речью. А говоря обычной речью, — добавил он, хитро подмигивая, — следует, пожалуй, признать, что наступает время обеда…
Распрощавшись с хозяйкой, вельможи покидали замок.
— Надо же, проделать две сотни верст для того, чтобы встретиться с очередной занудой, — недовольно ворчал маркиз.
— Вы неправы, маркиз, — не соглашался герцог. — Графиня Валерия очень интересная женщина…
Маркиз бросил на него косой взгляд.
— Да бросьте вы! Я сыт этими заумными разговорами по горло. При дворе такие разговоры становятся хорошим тоном, с поощрения короля. Я думал, хоть здесь, в провинции, люди попроще, так нет же.
— Ну что значит «попроще»? — возмутился герцог. — Общайтесь тогда с купцами, или крестьянами — они действительно «попроще»!
Маркиз хохотнул.
— Ну, я вижу, вы — лицо предвзятое. Что, — неприятно подмигивая, спросил маркиз, — запала вам графиня-то в душу? Впрочем, она очень даже ничего…
— Я тоже так считаю, — сухо сказал герцог.
Они подходили к воротам, где их ждали провожатые с лошадьми наготове. Тут маркиз заметил симпатичную девушку в одежде фрейлины.
— Эй, красавица, поди-ка сюда! — позвал он ее, останавливаясь.
Девушка робко подошла.
Маркиз взял ее рукой за подбородок, повернул.
— А хороша! — воскликнул он.
Девушка вырвалась.
— Что вам угодно, сударь? — спросила она, стараясь придать голосу холодное звучание.
Но в голосе все равно сквозили легкая обида и испуг.
— Мне угодно пригласить тебя в гости, — сказал маркиз, оскалясь.
— Нам нельзя покидать замок, — девушка собралась уйти.
— Стой, ты куда! — маркиз схватил ее за руку, — не спеши…
— Маркиз, да бросьте вы ее! — не выдержал герцог. — Она из фрейлин графини, здесь у них школа.
— Ничего, мы позаимствуем у графини одну фрейлину. На время, для личных нужд… — сказал маркиз, потянув девушку за собой.
Девушка уперлась, пытаясь высвободиться.
— Сударь, пустите! — вскричала она.
— Ну чего шумишь? — мягко произнес маркиз. — Завтра мы тебя привезем в целости-сохранности. В карете привезем… Десять золотых, а? — неожиданно предложил он. — Ну, двадцать! Идем, говорю!
— Сударь, я сейчас закричу, — предупредила девушка отчаянно.
— Вот дура! — прикусил губу маркиз. — Глеб, иди сюда! — позвал он своего оруженосца.
Глеб — плечистый, рослый, подошел, взял девушку за руку.
— Пойдем, красавица, — проговорил басом.
В это время на шум вышел графский дружинник.
— Что такое? — спросил он, хмурясь.
Подошел к Глебу, встал между ним и девушкой.
— Пусти ее, — протянул руку.
— Да пошел ты! — Глеб с силой оттолкнул дружинника.
Тот покачнулся и упал. Но тут же вскочил и выдернул из ножен меч.
— Назад! — резкий хриплый голос заставил дружинника замереть.
От замка к ним шел худой человек в белой просторной рубахе и темных штанах, заправленных в высокие сапоги. На поясе с обеих сторон у него висело по кинжалу в ножнах. Коротко подстриженный, он в то же время имел обширную черную бороду. Подойдя ближе, он остановился и злым взглядом обвел маркиза, его оруженосца и герцога.
— Сеньор маркиз Инсуэльский? — произнес он.
— Ну, — ответил маркиз небрежно.
Человек покивал, не сводя глаз с Глеба.
— Пусти девку, — негромко сказал он оруженосцу.
— Ты кто таков, чтобы мне указывать? — пробурчал тот.
— Я воевода этого замка, — сквозь зубы процедил бородатый. — Пусти девку, сказал!
Глеб только нехорошо усмехнулся.
Маркиз молчал.
— Сеньор маркиз, — сказал человек, — прикажите вашему человеку отпустить ее.
— У меня договоренность с графиней, — нагло заявил маркиз. — Мы забираем эту девушку с собой.
Человек положил руки на пояс.
— Вы, вероятно, перепутали, — спокойно сказал он. — Я только что беседовал с госпожой графиней и она попросила меня передать это вам. Это не та девушка.
— Ты, голубчик, сам перепутал, — сказал маркиз. — Сходи еще раз в замок, да узнай получше!
И маркиз повернулся к лошадям, сделав оруженосцу знак следовать за собой.
— Маркиз, зачем…
Герцог не успел закончить фразы — бородатый молниеносно выхватил у топтавшегося рядом дружинника меч и, подскочив к Глебу, с силой ударил его рукоятью в переносицу.
