Ознакомительная версия.
Джафар попробовал встать. Это получилось не сразу, но получилось. Идти на связанных ногах было невозможно, приходилось прыгать. Когда он показался из-за холма, заметившая его группа начала хохотать, видимо полагая, что какой-то шутник решил посмешить молодожёнов. Они что-то закричали, а потом начали хлопать в такт его прыжкам. Когда Джафар был уже достаточно близко, чтобы различить его лицо, смех и хлопки стихли. Кто-то из девушек взвизгнул, парни побежали ему навстречу. Перочинным ножом разрезали скотч на руках и ногах. Сняли шлем.
«Пить», – попросил он по-русски. Ему что-то ответили, он не понял. Протянули стаканчик с пузырящейся жидкостью, он быстро выпил и попросил ещё. «Что-то типа шампанского», – подумал Джафар на третьем стакане. Дальше мысли спутались, ноги перестали слушаться, люди стали двоиться, он сел на газон и закрыл глаза…
…Когда он отрыл глаза, то увидел над собой капельницу. Потом лицо доктора в зелёной шапочке. Поодаль чью-то знакомую фигуру. Он силился вспомнить, где же он мог видеть этого человека, сидящего поодаль с телефоном и строчащего эсэмэс-сообщение. Вспомнил. Этот человек приезжал несколько раз с Сапсаном в Башню Чесс, это был его личный помощник. Он умел разговаривать по-английски.
– Сэр ассистент, – обратился Джафар к Личпому, не помня его фамилии, – скажите, как там Принцесса.
– Вы очнулись? Отлично! Просто отлично!
– Который час?
– Семь вечера.
– Как прошёл полуфинал?
– Как я уже сказал– отлично! Во второй партии соперница сдалась Принцессе на двадцать девятом ходу!
– Альхамдулиллях!
– Что вы сказали?
– Слава Богу, сказал. А где я?
– В аэропорту, в медпункте. Ждём, когда циркачи выгрузят из вертолёта свой реквизит. Они вернулись из Башни. Вы видели вчера представление?
– Да, конечно.
– Ну, и как вам наш российский цирк?
– Волнующе. Особенно, когда осознаешь, что тут у вас везде сплошной цирк, и даже специального реквизита не требуется. Достаточно подручных средств.
– Что вы сказали? Я не понял.
– Я пошутил.
– Пошутили? Отлично! Значит– чувствуете себя хорошо и готовы к перелёту.
– Мы собираемся лететь в темноте?
– Ну, что вы! Всего лишь в сумерках! У нас отличное навигационное оборудование.
– Не сомневаюсь, не сомневаюсь. Кто заплатил за меня выкуп?
– Сапсан Никанорович.
– Передайте ему мою благодарность.
– У вас будет возможность сегодня самому с ним встретиться.
– Может быть, все-таки отложим полет на утро?
– Тогда мы с вам пропустим большое событие!
– Какое? Закрытие чемпионата только завтра.
– А сегодня в Башне скорая свадьба.
– Вот как? И кто женится?
– Младший брат Принцессы, Абдулла. На русской девушке Маше. Мы с вами приглашены.
– Иншалла! За один день увижу двух невест!
– Что вы сказали?
– С божьего позволения, сказал. Если так, давайте поспешим.
– Начало в девять. Должны успеть!
Нарядные молодожёны– Маша и Абдулла– сидели во главе уставленного снедью стола в вип-зоне ресторана Башни. Маша – в пышном, несколько тесноватом в грудях платье, позаимствованном у недавно выходившей замуж подружки, Абдулла – в традиционно просторной арабской хламиде от Диора и традиционном же клетчатом платке на голове от Дольче Габбана. Прямо перед ними стоял фаршированный осётр с разинутой пастью, в которую вставили пучок петрушки. Жареный поросёнок стоял поодаль, замаскированный бутылками со всех сторон. Посажённый отец Луковка гордо восседал во всей своей атаманской амуниции слева от невесты под подковой из разноцветных шаров. Справа от жениха в роли почётного гостя сидел Сапсан. Ради случая он принарядился в традиционный калмыцкий халат. Присутствовал весь казачий курень и медперсонал больницы, в которой трудилась Маша. Из зарубежных гостей за столом был только главный инженер Джафар, весь какой-то бледный и усталый. Гости шептались, что старший брат Абдуллы, Джамиль, наотрез отказался присутствовать на свадьбе, «потому что Машка с самого с ранья успела его послать куды подальше».
Приглашённый по случаю казачий хор затёк на ярко освещённую сцену, прокашлялся и затянул:
«Не спалы до полночи,
Не спалы до полночи,
Стал я засыпали, горя забывали.
Пришла ко мне радость,
Радость дорогая,
Радость дорогая – Машута милая».
– О чем поют? – тихо поинтересовался Абдулла у Маши.
– Что я – твоё снотворное.
– Откуда они знают?
– Из народного опыта.
Распахнулись двойные двери, и в зал под уздцы ввели коня, украшенного бубенцами и красными лентами.
– Ну-ка, жених, покажи нам, какой ты наездник! – предложил посажённый отец Луковка.
Маша подтолкнула Абдуллу к коню. Он подобрал подол своей шилахи и лихо запрыгнул в седло – ему, завсегдатаю королевских конюшен, это было легко. Конь заржал. Все захлопали, закричали: «Любо!»
Хор грянул:
«Ой, младенький наш Абдулушка,
Пашто тебя долго с вечера нет,
Али в тебе всё привадушка есть?
А она тебе всё привадила младца,
Заставила часто в гостюшки ходить
Да гостинички дарить»
Казаки обступили коня, крича: «Магарыч давай!»
Абдулла посмотрел недоуменно на Машу.
– Выкуп требуют, – пояснила Маша. – В алкогольном эквиваленте. Но если алкоголя нет, возьмут деньгами. Ты наличные в банкомате снял?
– Да.
– Раздай три раза каждому по купюре.
Абдулла раздал.
– Добре! – закричали казаки. – Поднесите ему чарку!
Со стола передали наполненный до краев стакан.
– Не расплещи! – кричали казаки.
– Пей до дна! – скандировали гости.
Это Абдулла понял без перевода. Он выдохнул и стал большими глотками опорожнять стакан. Стакан он осилил, но после этого самостоятельно с коня слезть уже не смог. Казаки подхватили его на руки, донесли до места и привязали по традиции полотенцем его руку к руке невесты. Это было очень предусмотрительно, потому что окосевший от стакана самогона Абдулла то и дело норовил сползти на пол.
А гости уже и сами манер не блюли. Санитарка из больницы выскочила на сцену и, повязавшись салфеткой на манер платка, заголосила:
Не ходите, девки, замуж,
Замужем невесело.
То трусы не постирала,
То не так повесила!
Два казака подскочили к ней и с криками: «Хоп-хоп-асса!» – подхватили её под локти и закружили каруселью.
Ознакомительная версия.
