Ознакомительная версия.
– Выкуп требуют, – пояснила Маша. – В алкогольном эквиваленте. Но если алкоголя нет, возьмут деньгами. Ты наличные в банкомате снял?
– Да.
– Раздай три раза каждому по купюре.
Абдулла раздал.
– Добре! – закричали казаки. – Поднесите ему чарку!
Со стола передали наполненный до краев стакан.
– Не расплещи! – кричали казаки.
– Пей до дна! – скандировали гости.
Это Абдулла понял без перевода. Он выдохнул и стал большими глотками опорожнять стакан. Стакан он осилил, но после этого самостоятельно с коня слезть уже не смог. Казаки подхватили его на руки, донесли до места и привязали по традиции полотенцем его руку к руке невесты. Это было очень предусмотрительно, потому что окосевший от стакана самогона Абдулла то и дело норовил сползти на пол.
А гости уже и сами манер не блюли. Санитарка из больницы выскочила на сцену и, повязавшись салфеткой на манер платка, заголосила:
Не ходите, девки, замуж,
Замужем невесело.
То трусы не постирала,
То не так повесила!
Два казака подскочили к ней и с криками: «Хоп-хоп-асса!» – подхватили её под локти и закружили каруселью.
– Что они с ней делают? Наказывают? – встрепенулся было Абдулла.
– Ничего, милый, – успокоила Маша. – Веселятся люди.
С неба звёздочка упала,
Прямо милому в штаны.
Хоть бы все пусть разорвало,
Лишь бы не было войны, —
не унималась санитарка.
– Она про что поёт? – поинтересовался Абдулла у заботливо придерживавшего его с левой стороны Сапсана.
– Призывает к миру во всем мире.
– Хоп-хоп-асса! – захлопали гости. – Поднесите ей чарку.
Чарку поднесли. Женщина одним махом опрокинула стакан, саданула его об пол и закричала: «Горько!».
«Горько!» – подхватили гости.
– Абдулла, народ требует, чтобы ты поцеловался с новобрачной, – пояснил волю народа Сапсан.
– Прямо здесь, публично?!
– Да, такова традиция.
– А публично заниматься сексом не придётся? – встревожился Абдулла.
– Нет, – успокоил его Сапсан. – Сексом будете заниматься наедине. А вот простыню с кровавым пятном завтра на балконе вывесите.
– Зачем?!
– Чтобы народ убедился, что невеста – девственница.
– А народ-то почему это волнует?
– Наших людей исстари волнует всё, что происходит у соседа. Гораздо больше, чем то, что происходит в собственном доме. Согласно русской пословице, у соседа в глазу песчинку видишь, у себя – пустыни не замечаешь.
– Я публично целоваться не готов!
Сапсан встал, постучал ложкой о стакан и попросил тишины в зале. Все затихли. «Молодые для поцелуев и последующих действий желают сразу пройти в спальню!»
– Вот это мущинский ход! Сразу взял корову за рога! Без всякого политесу! – одобрил посаженный отец Луковка. – Дружки, проводите молодых в номер! Мы тут и без них управимся! А ну-ка, певуны, давайте-ка отходную! Пьем за молодых!
Хор затопал, засвистел, зачал отходную:
По двору ходила, ольху я ломала,
Ольху я ломала, сверху я упала.
Сверху я упала, рубаху я порвала…
Пара подвыпивших казаков подхватили под мышки Абдуллу и повели по направлению к выходу. Маша забегала то справа, то слева, умоляя: «Мужики, аккуратнее. Не уроните!» «Не мельтеши, Маха, – отвечали казаки. – Доставим в целости и сохранности. Спонсор-еть, едрить его через коромысло!»
Принцесса рыдала в подушку. Горько и безутешно. Её не радовал ни выигранный полуфинал, ни свадьба Абдуллы, на которую её все равно бы не пустили, ни даже то, что братья в порыве страстей и не вспомнили о Джите. Она периодически доставала из-под подушки Аймак, и проверяла, нет ли сообщений от хабиба. Сообщений не было. Наверное, прав был Джит – саудовские мужчины не ценят женщин, с которыми познакомились через Интернет. К тому же сегодняшний инцидент с тепловой пушкой, которую кто-то включил в момент её прохода по холлу в зал, не добавлял в копилку её скромности. Никаб ей удалось удержать у лица, а хиджаб у колен, но весь профиль и фигура обдувались воздухом несколько секунд так, словно её облили водой. А фотографы щелкали спусковой кнопкой с таким усердием, словно хотели её расстрелять. Видел ли эти фотографии хабиб? И как отреагировал?
И Джита теперь нет– некого послать на разведку. Джафар мог хотя бы поздравить с победой– из простой вежливости. Но не поздравил. И в зале во время матча она его не видела. Впрочем, обзор зрительского сектора ей всё время закрывал главный арбитр, который просто прилип к месту за её спиной. Нельзя же все время крутить головой – подумают, что ждёт подсказок.
И главный арбитр был другой, не тот, что раньше. Стоял и свербил взглядом её соперницу, красивую девушку с большой грудью и с труднопроизносимой двойной фамилией. Соперница явно нервничала, ёрзала на стуле и «зевала» фигуры одна за другой. В первой партии сдалась на тридцать третьем ходу, а во второй – на двадцать девятом. Когда Лейла выходила из зала после матча, публика ей аплодировала, а она все искала глазами Джафара – но не нашла. Все это как-то не вязалось с любовными стихами, присланными накануне, которые Принцесса читала, и перечитывала, и уже запомнила наизусть. Может быть, с Джафаром что-то случилось? Но как узнать? У кого спросить? Кого послать? Маха– без языка, братья исключались по умолчанию… Маша! Вот она, свободная женщина, которая может ходить где хочет и когда хочет. Она сейчас в комнате Абдуллы. Лейла подглядывала в глазок двери, когда охрана проносила Абдуллу через холл в его комнату и укладывала на кровать. Принцесса видела, как Маша положила Абдулле на лоб компресс и чем-то натёрла ступни ног. Охранники вышли. Потом вышла переодетая в джинсы Маша и ушла в неизвестном направлении. Одна. Вернулась вдвоём с капельницей. Заботливая! К тому же стойкая и знающая. Себя в обиду не даст. И мужа защитит. Такая Абдулле и нужна. Зря, наверное, она против Маши брата Джамиля настраивала. Зря! Абдулле тут будет хорошо. Ни полиции нравов, ни строгого отцовского надзора. Да, с Машей нужно подружиться. Они теперь близкие родственницы. Завтра же она подарит Маше бриллиантовое колье. А потом попросит о помощи.
Под подушкой что-то булькнуло. Аймак сигнализировал о получении сообщения. Лейла трясущимися руками открыла почту. Альхамдулиллях! Сообщение от Джафара. Опять в стихах!
Прекрасная чаровница! Принцесса!
Достойнейшая дочь Высокочтимого отца,
И да продлит Всевышний его годы,
И да наполнятся его дворцы богатством,
И преумножится количество детей.
Хоть я не смог присутствовать сегодня
При триумфальной шахматной победе,
Когда вы чёрного ферзя прижали к стенке,
И объявили мат сопернице своей,
Но я наполнен гордостью безмерной,
За вас, за счастье быть знакомым с вами,
За ваш талант и мощь, и силу духа.
И в вас не сомневался я ни капли.
Хотя, похищенный вчерашней ночью,
Я пережил за сутки много
Тяжёлых, страшных, непростых минут,
Но даже в наркотическом бреду,
Бродя в другом, не нашем измеренье
Меж Преисподней и Железным Садом,
Я продолжал шептать заворожённо:
«Моя любовь – изящная Принцесса,
И с нею связан я невидимою нитью,
И Башней Чесс, и жёстким обязательством
Перед его высочеством – отцом
Прекрасной девы, что меня пленила,
И забрала навеки моё сердце.
А что без сердца делать мне в раю?
Я вновь у ваших ног, и жажду встречи,
И буду завтра в зале я сидеть,
Смотреть на профиль ваш.
Пусть он закрыт никабом,
Но любящий мой страстный взгляд
Лучом пронижет толщу ткани,
Что дышать мешает чудесной Лейле.
И да поможет Бог!
Верный вам Джафар.
Лейла снова заплакала. Но теперь это были слезы счастья. Она чувствовала, что тело её стало лёгким и готово парить под потолком. Мечты сбываются! Альхамдулельла!
Ознакомительная версия.
