храни это в себе. Не смущая других и оберегая родных.
— Я понял, — помолчав, кивнул Ройс. — Только… Сын магистра не являющийся сам рыцарем? Какую пользу я принесу? Чтобы он стыдился меня? Как он, остальные и ты сможете мне доверять? Это не правильно. Лучше иное…
Он снова запнулся. Идэн понимал, что в течение всего этого разговора мальчишка пытается подойти вот к тому важному, что сейчас все же решится сказать.
— Все будет проще, если я просто убью ведьму, — выпалил он.
Охотник почувствовал раздражение и злость. Но показать эти чувства он был не в праве. Магистр велел хранить свои чувства. И еще ни разу Идэн не нарушил его приказа, не отступил от их тайного уговора.
— Проще, это да, — произнес он ровно. — Убить ведьму впервые… Это больно и страшно. Но хуже то, что придет потом. Не равнодушие и забвение. А боль твоего отца и матери. Столько лет они молились Богам, чтобы Храм вернул им ребенка, ради того, чтобы он забыл их навсегда? В Ордене ценят тепло и доверие. Потому что каждый охотник пытается вернуть себе это, потеряв однажды. Ты хочешь жить, как проще. Но этим ты предаешь Орден, а заодно и самого Магистра. Хуже всего, Солину. А потому…
Рыцарь твердо смотрел в глаза Ройса.
— Потому я не позволю тебе этого сделать, — закончил он. — Отныне и навсегда твое место только за моим плечом. Так я смогу тебе доверять. Так ты останешься жив и никогда не сможешь убить свою ведьму. И ты сейчас поклянешься, что никогда не посмеешь меня ослушаться.
— С чего? — воскликнул запальчиво юноша. — Как ты смеешь требовать этого? Потому что ты носишь имя моего отца? Потому что ты мне брат? Потому что ты сам принес им эту боль?
— Потому что с этого дня я твой командир, — резче, чем следовало, отозвался охотник. И чуть успокоившись, продолжил. — Мое имя Идэн Сторр. Моего отца звали Колин. Он был простым каменщиком. Он воспитывал меня один. Хотя мог отдать в дом сирот. Он умер, пытаясь защитить меня от злонамеренной ведьмы. Но получилось, что я сам убил ее. Думаю, в тот момент я мстил за его смерть. А твоему отцу я благодарен за дом и уроки, за доверие. Твоей матери за тепло и заботу. Ордену — за жизнь, о которой я не жалею, какой бы трудной она ни была.
Ройс казался ошарашенным, смотрел на него во все глаза. Будто даже что-то в словах охотника его напугало. Или заставило стыдиться себя.
— Я клянусь, — после паузы, выдал он. — Я смогу быть полезным тебе и Ордену, командир. Им не придется обо мне жалеть.
Идэн лишь устало кивнул в ответ.
Кухня была забита людьми. Идэн понял, что испытывает некое непривычное волнение от этого, и раздражение. Слишком шумно. Да, он привык обычно в походах делить комнату с другими охотниками. Но рыцари любили тишину. Здесь же стоял непривычный гул голосов. И это нервировало.
Стефан сидел за столом, положив локти на столешницу, оперся в кулаки подбородком. Старейшина почему-то посматривал на косяк двери, ведущей в комнату.
— Непривычно, — смущенно признался он, поймав взгляд Идэна. — Ведь это я воткнул туда вилы тогда. Утром, когда тела забрали. Как знак. А теперь…Будто ничего и не было. Хотя так оно лучше.
Напротив старейшины сидел Гилл, он выглядел хмурым и недовольно посматривал на Ройса, стоящего у окна. Лисса устроилась на тонкой лавке у печи. Идэн даже не знал, кто восстановил эту лавку, кого благодарить за порядок в доме.
Умила и Верина скромно стояли у стены. Вместе они смотрелись странно. Одна высокая и черноволосая, серьезная и спокойная, другая — низенькая, с копной рыжеватых кудряшек, веселая и суетная. Но в тоже время, в них угадывалось некое сходство. В их выражениях лиц, в жестах, как бывает у людей, кто давно общаются, кого связывают узы дружбы, если не родства.
— Я постараюсь рассказать все, что знаю, — начал Идэн. — Но при этом я не вправе раскрывать секреты Ордена. Я думаю, вы поймете.
Он обвел всех взглядом. Стоило ему начать говорить, в кухне тут же повисло молчание. Все ждали его слов, на лицах были серьезные и даже немного торжественные выражения.
— Некоторые из вас уже знают это, — продолжал охотник. — Случилось так, что в ту ночь пятнадцать лет назад, я убил ведьму, но ее дар не ушел в землю, а был передан кому-то. Ребенку, кто тоже был здесь, в этом доме. Сегодня новая ведьма с тем же даром снова творит зло.
— Почему ты уверен в этом? — спросил Стефан, хмурясь.
— Потому что у каждого рыцаря есть своя способность, — пояснил Идэн. — Кажется, я уже говорил тебе об этом. Мы не обладаем магией, но можем найти следы ведьм и определить их дар.
— А каждый дар уникален, — добавил Ройс. — Такое не перепутаешь.
— Та ведьма убивала родителей и забирала детей, — рассуждал старейшина. — Эта же…Она творит непонятно что! Падает скот. Дети исчезают в одних семьях, а умирают совершенно иные взрослые. Да и твои люди, Идэн!
— Я объясню, — пообещал охотник. Он старался найти верные слова, говорить складно, но это получалось не очень хорошо, ведь раньше ни разу ему не приходилось вести таких разговоров. — Тогда, 15 лет назад, Орден проделал хорошую работу. Та ведьма. Ее звали Джул. Мало кто помнил ее, пока ее дар приносил добро. Магия в женщине открылась поздно, почти в пятнадцать лет, и была слабой. Джул жила несколько лет в местной обители, надеялась развить дар. Она хотела силы. Но потом, разочаровавшись, ушла в деревню за стеной. После пришло горе. Ее дара не хватило, чтобы спасти ее же ребенка. Тогда она ушла в топи. И обратилась ко злу.
— Тогда, как и сейчас она забирала детей, — стал помогать ему Ройс. — Но, если вы вспомните, это были мальчики или девочки только из неполных семей. Взрослые просто мешали получить то, что ей было нужно. А важны были именно дети. Те, кто имел склонность к магии. Она вытягивала из них дар, вместе с жизнью. Себе.
— Потому тогда она забрала нас! — поняла Умила. — Меня и Верину. Мы дружим с детства, дома же рядом. И обе знали уже о своих способностях. Делились друг с другом, показывали, что могли. Но к той ночи еще ни одна из нас не определилась с магией.
— Я знаю законы дара, — подтвердил Ройс. — Магия или есть или ее нет. Можно занимать ее у Богов, как
