пронзительным взглядом. – Меня зовут Надин Хиркенс-Уэллс, мы с мужем управляем этой фермой. Вики сейчас работает на нас. Есть что-то такое, что я должна узнать, детектив?
– Нет, мэм. Дело вас не касается.
Вообще-то Селуччи с трудом верилось, что такой человек, каким ему представлялся Генри Фицрой, может дружить с этой женщиной. Хотя внешность у нее была довольно эффектной, с ее «вдовьим пиком» [21] и резкими, почти экзотическими чертами лица, обстановка вокруг говорила о том, что она – бедная белая женщина. Ее помятое платье без рукавов выглядело так, будто его только что подняли с пола и натянули второпях.
«И вокруг валяется достаточно предметов одежды, чтобы хватило на полдюжины человек, при условии, что они не слишком привередливы к состоянию своего гардероба».
Меблировке было не меньше десяти лет, во всех углах лежали клочки шерсти, вообще кухня имела убогий вид, свидетельствовавший о нехватке денег.
«Еще бы, все их свободные деньги должны уходить на собачий корм».
Селуччи услышал шаги на лестнице, встал и повернулся к двери, ведущей в холл.
– Ну, Селуччи, что стряслось? – Вики остановилась на расстоянии вытянутой руки и сердито уставилась ему в лицо. – Пусть это лучше будет что-нибудь серьезное – например, кто-то умирает…
«Иначе кто-то умрет сейчас», – слышалось в ее тоне.
– Что, черт возьми, у тебя с головой?
– С моей что? Ах это. Днем я попала в автомобильную аварию. Наверное, ударилась о приборную панель.
Вики пошевелила пальцами над пурпурно-зеленоватым вздутием.
– В больнице сказали, просто шишка. Выглядит мерзко, но ничего серьезного. – Ее глаза сузились, очки сползли с носа. – Твоя очередь объясняться.
Генри, стоявший сразу за порогом кухни, спрятал улыбку. Вики, очевидно, считала, что Селуччи имеет право узнать об аварии; она рассказала об этом довольно спокойно, но как только закончила, снова встала в вызывающую позу.
Селуччи глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
– Мы можем поговорить наедине?
– Наедине?
Он посмотрел через ее плечо на Генри.
– Да. То есть с глазу на глаз.
Вики нахмурилась. Она уже видела у Селуччи такое выражение лица. И его слова в вежливой формулировке означали, что он готов произвести арест. Почему он нацелился на Генри?
– Пошли к твоей машине.
– Я думал, ты не видишь в темноте?
– Мне не надо тебя видеть, я знаю, как ты выглядишь. – Вики схватила его за руку выше локтя и подтолкнула к кухонной двери, бросив на ходу всем оставшимся: – Я ненадолго.
Как только они вышли, Питер потянулся и спросил:
– Интересно, почему она не захотела поболтать в гостиной?
Генри ухмыльнулся.
– Где ты мог бы слышать каждое их слово?
– Ну…
– Вики неплохо знает, насколько хороший у вервольфов слух. – Генри подошел к окну и уставился на машину Селуччи, стоящую на темной лужайке. – И еще она знает, насколько хороший слух у меня.
– Ну?
Селуччи побарабанил пальцами по рулевому колесу. С чего начать?
– Это касается твоего друга, мистера Фицроя.
Вики фыркнула.
– Кроме шуток?
– Я навел кое-какие справки о его прошлом…
– Ты что?
Не обратив внимания на попытку его перебить, Селуччи продолжал:
– …И есть ряд несоответствий, о которых, я думаю, тебе следует знать.
– Полагаю, у тебя была веская причина злоупотребить полицейскими привилегиями?
Крепко сжатые челюсти передали напряжение в висок, усиливая боль, разливая ее по всей голове, но Вики не осмеливалась разжать зубы. Если Селуччи раскрыл тайну Генри, она должна об этом знать. Нельзя рисковать, что главное затеряется в громкой ссоре.
«Позже».
Селуччи услышал в голосе Вики сдерживаемый гнев, увидел, как сжались губы на бледном овале ее лица. Он понятия не имел, почему Вики сдерживается, но знал, что ее хватит ненадолго, поэтому лучше использовать то время, какое у него есть.
– Причина, Селуччи.
– Ты думаешь – то, что случилось прошлой весной, недостаточно веская причина?
– Недостаточно, раз ты начал расследование только сейчас. Да, я так думаю.
– А почему ты считаешь, что я только сейчас начал расследование?
Он увидел, как ее губы растянулись в улыбке. Улыбка напоминала тонкий шрам и не выглядела дружелюбной.
– Ты мчишь сюда аж из Торонто, врываешься в незнакомый дом в полдвенадцатого ночи, будишь меня, вытаскиваешь из постели, и я должна поверить, что речь идет об информации, которой ты располагал месяцами? Признай, Селуччи, улики против тебя.
– Послушай. – Он развернулся к ней. – Твой дружок не тот, за кого ты его принимаешь.
– А за кого я его принимаю?
Тон был крайне неприятным.
– О, я не знаю. – Селуччи провел руками по волосам. – Дьявол, нет, знаю. Ты думаешь, что он какая-то экзотическая персона, литератор, который может угостить тебя вином, накормить ужином и предложить романтические ночи под луной…
Вики почувствовала, как у нее отвисла челюсть.
– …Но в его биографии есть такие дыры, что сквозь них может проехать грузовик. Все указывает только на одно: он замешан в организованной преступности.
– В организованной преступности?
Ее голос звучал ровно, без интонаций.
– Это единственный ответ, который проливает свет на все факты.
Вики залилась неудержимым смехом. Она просто не могла больше сдерживаться.
Селуччи наклонился к ней, пытаясь разглядеть ее лицо. Оправившись от первого шока, Вики захочет узнать, что же он раскопал.
Ей удалось выговорить:
– Организованная преступность… – прежде чем она окончательно потеряла над собой контроль.
Глядя, как она хохочет, Селуччи думал – не дать ли ей пощечину. Он всегда сможет оправдаться тем, что хотел помочь справиться с истерикой.
Наконец Вики удалось взять себя в руки.
– Ты готова меня выслушать? – спросил он сквозь зубы.
Вики покачала головой и откинула волосы с его лба – ей не нужно было видеть эту прядь, чтобы знать, что она там.
– Давай забудем на минуту причины твоего расследования. Ты не мог бы ошибаться сильнее, поверь мне, Майк. Генри Фицрой не замешан в организованной преступности. Ни в какой, ни на каком уровне.
– Ты спишь с ним, так?
Вот и причины. В этом вопросе слышалось только одно: «Ты моя!» К сожалению, сейчас Вики ничего не могла поделать с архаическими замашками Селуччи; это было бы слишком опасно для Генри.
– Как одно связано с другим?
– Ты не поверишь…
– Чушь собачья! Я готова поверить, что ты такой шовинист, собственнический ублюдок, и я сплю с тобой.
Вот тебе и благие намерения держать себя в руках.
Селуччи не собирался орать, но его голос почти отдался эхом в салоне машины:
– Вики, я тебе говорю – если заглянуть в прошлое Генри Фицроя дальше определенного момента, у него нет никаких… Что, черт возьми, это было?
– Ты о чем?
Вики выглянула в окно, но ничего не смогла разглядеть в темноте. Она поправила очки. Это не помогло.
– Кто-то пробежал мимо. Возможно, одна из тех больших собак. Похоже, она ранена.
– Черт!
Вики выскочила из машины и помчалась к дому прежде, чем последнее взрывное «т» сорвалось с ее губ. Тьма была кромешной, если не считать квадрата тусклого света – кухонного окна.
«Ферма большая. Разве можно мимо нее промахнуться?»
Потом Вики вспомнила, как Генри предупреждал об изгибе тропинки в тот вечер, когда они сюда приехали. Поздно вспомнила! Споткнувшись, она упала и зарылась пальцами в рыхлую садовую грязь.
– Вставай. – Селуччи поднял ее и крепко взял за руку. – Если это так важно, я буду твоими глазами.
Они вместе ворвались на кухню – как раз вовремя, чтобы увидеть, как массивная красновато-коричневая собака рухнула на пол. Шерсть на ее груди потемнела, приобрела смертоносный красный оттенок.
– Слишком большой, значит, не Шторм, – выдохнула Вики, вырываясь из хватки Селуччи. – Должно быть, это…
А потом все решилось само собой, поскольку очертания лежащего животного расплылись и кровь потекла из страшной раны на правой стороне груди Дональда.
Вики и Надин почти одновременно упали на пол рядом с раненым вервольфом. Надин, успевшая схватить аптечку первой помощи с полки над кухонной раковиной, умело зажала разорванные края плоти и свела вместе.
– По большей части мы сами лечим друг друга, – сказала она в ответ на безмолвный вопрос Вики.
Само собой. То, что у вервольфов появился доктор Диксон, не могло
