- Да будет так, - сказал Ульф величественно. – Мы не хотим вражды и не просим ни пищи, ни крова, и не сойдем с этого места до явления Господа, если вас это устроит.
- Вполне, - сказал бородач.
Сделав кому-то знак – один из его соплеменников сразу убежал, - он сел в позу лотоса. Ульф и Таня, пожав плечами, последовали его примеру.
- Меня зовут Тквани, - сказал негр спустя некоторое время.
Ульф и Таня представились.
- Откуда, говорите, вы прибыли? – спросил Тквани.
- Стиннес, - назвал Ульф наугад один из крупных городов в противоположном полушарии Агостуса.
- Это ведь далеко от Священного леса?
- Очень. Потому вы и не слышали о нас.
- Как же вы основали общину вне Леса? – спросил Тквани неодобрительно.
- Это не совсем община, на самом деле, - сказал Ульф. Он догадался, что подобные вещи религия, по всей видимости, возбраняет. – Мы просто нашли друг друга.
- Вы? – не понял Тквани.
- Я, Таня и еще несколько человек, которые знают о Господе и верят в Него. И мы решили, что нужно найти общину – а лучше самого Господа – и получить совет, что нам теперь делать, чтобы восславить Его.
- Очень странно, - хмыкнул Тквани. Впрочем, слова Ульфа, кажется, заставили его поверить в искренность странных неофитов.
- Неужели кроме этого леса больше нигде нет общин, как ваша? – поинтересовался Ульф.
- Нигде в этом мире, - сказал Тквани.
- А в других мирах?
- Когда-то были, - сказал Тквани. – В главном храме, что в селении Каллахан-Крик, есть Глаза Господа. Они когда-то зрили между звезд. Но ныне они закрыты. Последний из них ослеп двадцать один стандартный год назад.
- Стандартный… - протянул Ульф. Эта цифра что-то ему напомнила.
- Вы не знаете о стандартном летоисчислении? – удивился Тквани.
- Знаю, - сказал Ульф. – Я лишь немного удивлен – не сочтите за грубость – что вы тоже о нем знаете. Ведь вы, как я понял живёте в изоляции от внешнего мира.
- А вы – нет? – приподнял бровь Тквани.
- Наша община тайная, - сказал Ульф, - но мы держимся ближе к цивилизации. Так проще находить новых последователей.
- Мы не ищем их, - сказал Тквани. – Они приходят сами, вдохновленные Многоликим.
Ещё некоторое время они беседовали о том – о сём, пока вдруг один из соплеменников Тквани не возгласил на всю деревню:
- Многоликий пришёл!
Деревню наполнил восторженный ропот. Тквани встрепенулся и вскочил. Ульф и Таня на всякий случай последовали его примеру. Через минуту из деревни вышел мужчина, пожилой на вид, невысокий, но держащийся очень уверенно. Узкое острое лицо едва заметно рябило. Его обрамляла чёрная с проседью борода, холодные голубые глаза светились проницательностью и интеллектом. Ещё на расстоянии десятка метров Ульфу под этим взглядом стало неуютно. Многоликий был бос и одет в одну лишь белую тогу, пыльную и местами очень потрёпанную. В руке он держал ярко-пурпурную луковицу какого-то местного растения, что только добавляло образу загадочности. Настоящий мессия.
Приблизившись к Ульфу и Тане, Многоликий некоторое время оценивающе глядел на них. Ульф и Таня, поприветствовав его, терпеливо выдержали взгляд. Наконец божество жестом пригласило их сесть – и само уселось в знакомую позу лотоса. Тквани он сделал знак – и он вместе с другими аборигенами удалился на почтительное расстояние, не сводя, однако, глаз с бога и паломников.
- Я не видел вас раньше, - сказал бог наконец. – Хотя я помню всех своих последователей.
- Мы впервые в лесу, Многоликий. Наш путь лежит из других мест.
- Вот как, - сказал Многоликий. – Не знал, что где-то еще обо мне слышали.
- Все слухи однажды доходят до Эскаана.
Многоликий приподнял бровь.
- Эскаан далеко, сын мой, - сказал он, принимаясь чистить луковицу. – Но ты здесь.
- Слава твоя велика, - сказал Ульф. – Ужель от тебя ускользнуло, насколько?
Многоликий продолжал чистить луковицу. Таня собиралась что-то сказать, но Ульф знаком остановил её. Пусть Многоликий подумает.
В конце концов Многоликий поднял глаза на Ульфа.
- Ты пришёл смеяться надо мной, - заявил он, буравя Ульфа холодным взглядом.
- Мне не до шуток, Многоликий, - сказал Ульф, не отводя глаз. – Ибо я уверовал. И я не один.
- Быть может, и я – не один? – криво усмехнулся Многоликий.
- Лишь тебе это ведомо, - сказал Ульф. – Просвети своих почитателей.
- Ха, - сказал Многоликий. – Кто же, по-твоему, может быть равен мне? – Он подался вперед, приглушая голос. – Тквани говорит, ты силён. Так может быть, ты?
По щеке Многоликого пробежала едва заметная рябь. Ликвит, всплыло в мозгу у Ульфа. Вот на что он намекает.
- Лишь тот достоин назваться богом, чей разум чист ото зла, - сказал Ульф. – Я и до этого дня видел много могучих людей, но у каждого из них руки в крови.
- А твои? – поинтересовался Многоликий.
- Кровь смывается.
- Действительно, - заметил Многоликий. – Кровь текуча, красна и смывается. Мир таков, каков он есть. Так зачем же ты уверовал? Думаешь, я способен изменить естественный ход вещей? Или ты?
- Ход вещей нестабилен, - сказал Ульф. – Тебе ли не знать.
- Но меня это не пугает.
- И меня бы не пугало, - сказал Ульф, - если бы я его контролировал.
Многоликий воззрился на Ульфа недоуменно.
- Я не тот, кого ты ищешь, - покачал он головой. – Ты сам сказал. Могучих немало. Или может, тебе всё равно, кого искать?
- Я искал бога, чтобы он описал мне дьявола, - сказал Ульф. – Бога я нашел.
Многоликий бог посмеялся.
- Ты, видно, новый подвид еретика, - сказал он, переводя взгляд на свою луковицу. – Сотню лет назад искали дьяволов, чтобы убить их. О Боге никто и не помышлял. Значит, теперь можно выбирать, кем быть?
- Воздастся каждому по делам его, - пожал плечами Ульф.
- Скоро воздастся? – ехидно уточнил Многоликий.
- Быть может.
- А если я не хочу? – спросил Многоликий. – Может, мне не угодно, чтобы им воздалось? Пусть дело обстоит так, как ты говоришь. Я бог, а кто-то – дьявол. Но меня и детей моих он не трогает. Пока только ты здесь маячишь, весь такой опасный.
- Тебе неизвестны его планы, - сказал Ульф. – Может, в них входишь и ты.
- А если известны?
- Значит, ты с ним.
Повисла тишина. Многоликий посмотрел на луковицу, повертел её в руках, разглядывая узоры растительной плоти.
- Мы все в один день сотворены, - сказал Многоликий. – Я – и они. И сотни тысяч ангелов, которых больше нет.
Он перевел взгляд на Ульфа, но тот не вполне понимал, к чему Многоликий клонит.
- Ты не знаешь? – вскинул бровь Многоликий. – Не знаешь, почему закрылся глаз Ифиса?
- Изоляция? – предположил Ульф.
Многоликий хрустнул луковицей. В его взгляде сквозило разочарование.
- Мой хорер отказал давным-давно. Только поэтому я могу надеяться, что ты вправду не знаешь. – Он положил половину луковицы в рот, прожевал, с натугой проглотил. – Нет больше Ифиса. Никого там не осталось.
Ульф опешил.
- Как? Но ни в одном архиве… - Он заставил себя умолкнуть, чтобы не наболтать лишнего.
- Ни в одном архиве этого и не напишут. Это преступление против человечности, даже против человечества. О таком забывают сразу после его совершения.
- Неужели Лига…
- А как ты думал? Я удивлен, что они еще ждали десятки лет, прежде чем принять окончательное решение. Лишь несколько десятков счастливчиков сумели ускользнуть. Половина сошла с ума. Кое-кому даже пришлось стереть память, чтобы не отравлять жизнь. - Многоликий кинул в рот вторую половину луковицы. – Ты всё еще хочешь найти и наказать своего дьявола?
Ульф уткнул взгляд в землю.
- А что бы сделал ты, Многоликий? – подала голос Таня.
Двое мужчин уставились на неё.
- Кто-то сеет хаос в нашем доме. Что прикажешь с ним делать?
- Ты знаешь теперь, почему.
- Но не знаю, зачем, - сказала Таня. – Никто не знает.
Многоликий вновь рассмеялся.
