и платит им гроши – человека, стоящего выше?
КАМЕНЬ ЧАЛЧИХУИТЛЬ
Топ-топ-топ-топ-топ! В течение трех ночей и двух дней шаги эхом отдавались в большом доме почти непрерывно.
Седовласая женщина, опираясь на трость, снова остановилась в верхнем холле, чтобы прислушаться к ним, импульсивно, в десятый раз за это утро, направилась к двери своего сына, но, еще раз осознав свою полную неспособность дать совет или утешить, она вытерла слезящиеся веки и захромав с болью вернулась в свою комнату. Пожилая негритянка, вновь проходя мимо двери, судорожно стиснула свои костлявые руки и жалобно зарыдала, она была няней с самого детства этого человека, чьи шаги часами отдавались эхом, когда он в своем горе мерил шагами спальню, библиотеку, холл, музей, кабинет… чаще всего маленький кабинет, приводя в смятение ее дух.
Топ-топ-топ-топ!
Она быстро спустилась по лестнице в большую, роскошную утреннюю комнату этажом ниже, где темноглазая девушка скорчилась на кушетке, прислушиваясь к его шагам, звучавшими над головой, и слушала так странно, без признаков горя как у матери или даже няни-негритянки, что она казалась скорее изучает собственное отсутствие чувства недоумения и сомнения.
Топ-топ-топ-топ!
– Разве вам не жаль его, мисс Айрис? – сказала негритянка.
– Почему, Улейм, я… я… – девушка, казалось, изо всех сил пыталась вызвать эмоцию, которую она не чувствовала. – Я знаю, что мне следует его пожалеть.
– А документы? Разве тебе не жаль, милая, что те документы пропали… испорчены, те самые документы, о которых он так много думал, все испорченные кем-то?
– Документы? Документы, Улейм? – воскликнула девушка внутренне недоумевая. – О-о, я знаю, это должно быть ужасно для него, что они пропали, но я… я не могу настолько сожалеть о них!
– Ты не можешь? – негритянка напряглась от гнева. – И он мне тоже сказал этим утром, что теперь ты не выйдешь за него замуж в следующий четверг, как ты обещала, с тех пор, как… с тех пор, как ты нашла этот маленький зеленый камешек! Что изменилось с тех пор, как вы нашли этот маленький зеленый камень?
Искреннее недоумение на лице девушки усилилось.
– Я не знаю почему, Улейм, это правда, – жалобно воскликнула она, – я не знаю никакой причины, почему этот камень… этот камень так изменил меня! О, я сама не могу этого понять, но я знаю, что это так. С тех пор как я увидела этот камень, я знала, что было бы неправильно выходить за него замуж. Но я не знаю почему!
– О! Я знаю! – глаза старой негритянки дико сверкнули. – Это похоже на вуду! Йо – это вуду! И это все моя вина. О, да-да, это так! – она покачнулась. – Он тебя пометил с тех пор, как ты была ребенком, отметка когтя дьявола! Но я не знаю, что сказать Марсу Ричарду, пока не стало слишком поздно. Но это так! Это так! Отметина дьявола у тебя на левом плече, а зеленый камень – это дух, который пришел, чтобы заставить тебя разбить сердце Марса Ричарда!
– Улейм! Ох! Ох! – воскликнула девушка.
– Улейм! Улейм! – более глубокий, твердый и сдержанный голос прервал их обоих, когда человек, чьи шаги прозвучали над головой за мгновение до этого, встал в дверном проеме.
Это был поразительно высокий, красивый мужчина тридцати шести лет, крепко сложенный, мускулистый, с телом спортсмена, увенчанным широколобой головой ученого. Но его кожа, неописуемо загорелая тропическим солнцем во время многих экспедиций в Центральную Америку, теперь имела сероватый оттенок. Тонкие красные вены, которыми были пронизаны его проницательные голубые глаза, напряженность его хорошо очерченного рта, пульс, заметно бьющийся в висках, легкая дрожь в обычно крепких руках, все это ясно свидетельствовало о некотором сильном горе и длительном напряжении, но в то же время свидетельствовало о самообладании, которое сдерживало его эмоции.
Негритянка, успокоенная и обиженная его словами, шаркая вышла, когда он вошел, а девушка быстро приняла сидячее положение, ловкими движениями поправляя волосы.
– Ты не должен обращать внимания на Улейм! – он подошел к ней и на мгновение крепко сжал ее руку. – Или думаешь, что я спрошу тебя о чем-то еще, кроме… Ты не изменила своего решения, Айрис? – мягко спросил он.
Девушка покачала головой.
– Тогда я даже не буду спрашивать об этом снова, моя… Айрис, – он спохватился. – Если вы дадите мне надлежащую форму для отзыва наших свадебных приглашений, я немедленно отправлю ее в Чикаго. Что касается подарков, которые уже были получены – не будете ли вы достаточно любезны, чтобы также посмотреть правила при таких обстоятельствах? – у него перехватило дыхание. – Мне показалось, что минуту назад я слышал звонок в дверь, Айрис. Было ли что-нибудь для меня?
– Да, Анна пошла к двери.
Девушка сделала знак служанке, которая уже пять минут слонялась по коридору, боясь подойти к нему с карточкой, которую держала на серебряном подносе.
– Ах! Я ждал его. – он взял карточку. – Где он? В библиотеке?
– Да, доктор Пирс.
Он смял карточку в руке, нежно коснулся кончиками пальцев бледной щеки Айрис и тем же размеренным шагом пересек холл и направился в библиотеку. Плотная фигура энергично поднялась при его появлении.
– Мистер Трант? – спросил Пирс, осторожно закрывая за собой дверь и оценивая с наигранной собранностью своего посетителя, который казался слегка удивленным. – Мне не нужно извиняться перед вами за мою записку с просьбой прийти ко мне сюда, в Лейк-Форест, этим утром. Я понимаю, что для вас это вопрос бизнеса. Но я благодарю вас за вашу оперативность. Я слышал о вас из ряда источников как о психологе, который применял научные методы для решения загадок… преступлений, не как о полицейском детективе, мистер Трант, а как о… о…
– Консультанте, – подсказал психолог.
– Да, консультанте. И мне позарез нужен консультант, мистер Трант. – Пирс опустился на ближайший стул. – Вы должны извинить меня. Сегодня утром я не совсем в себе. Событие, или, скорее, события, произошедшие здесь в прошлую среду днем, которые, хотя я и старался держать свои чувства под контролем, повлияли на меня, возможно, даже больше, чем я сам осознавал, поскольку я заметил ваше удивление при виде меня, которое могло быть вызвано только некоторой странностью в моей внешности который вызвали эти события.
– Я был удивлен, – признался психолог, – но только потому, что ожидал увидеть мужчину постарше. Когда я получил вашу записку вчера вечером, доктор Пирс, я, конечно, навел о вас кое-какие справки. Я узнал, что о вас говорят как об одном из величайших ныне живущих специалистов по древностям Центральной Америки, особенно по иероглифическим письменам на руинах майя на Юкатане, и поскольку экспедиции, связанные с вашим именем, охватывали период почти в шестьдесят лет, я ожидал найти вас человеком по крайней мере лет восьмидесяти.
– Вы перепутали меня с моим отцом, который умер в Исабале, в Гватемале, в 1895 году. Поскольку наши имена и род занятий совпадают, наши
