носа Лидию Андреевну.
Она заулыбалась. Не так беззаботно, как мне бы хотелось, но заулыбалась.
В столовой я увидел сидевших за столом Гусарова и Гриненко. Опера о чем-то негромко переговаривались и обедали. Загрузив свой поднос едой и расплатившись на кассе, я обошел стол, где сидели Дубовицкий, Алдарова и Тонечка и, игнорируя их удивленные взгляды, направился к столику работников ОУР.
– Приятного аппетита труженикам сыска! – начал я размещаться за столом, расставляя свои тарелки, – Как у вас дела, не спалились с пьянкой?
Опера синхронно огляделись по сторонам и отрицательно покрутили головами.
– Тютюнник до обеда в городской управе был, повезло! – Борис придвинул к себе второе.
– Готов вас порадовать, товарищи офицеры, Гущин написал чистосердечное и уже мной допрошен. Дает весь расклад по серии! – я оглядел сыскарей, офигевших и даже переставших жевать.
Опера недоверчиво посмотрели на меня и снова переглянулись.
– Ты серьезно? – Гриненко снова всмотрелся в меня и поняв, что не шучу, заулыбался, и хлопнул себя по ляжкам.
– А ради чего мы с вами сегодня с утра весь этот цирк с конями устраивали?! Разумеется, серьезно!
Протирая ложку с вилкой нарезанной серой бумагой, заменяющей здесь салфетки, я продолжил.
– Господа офицеры, предвосхищая ваш вопрос относительно обещанного вознаграждения, ответственно заявляю, что завтра, еще до вечерней оперативки вся ранее оговоренная сумма будет вам выдана! – будучи в хорошем настроении я витийствовал, обещая операм назавтра дождь из внебюджетного финансирования.
Доблестные сотрудники ОУР опять переглянулись, уже совсем не скрывая радости. Которую я не преминул охладить.
– Однако у меня к вам настоятельная просьба пока никому о нашем успехе не говорить, а самое главное, ничего не докладывать своему руководству! – я направил ложку в потолок и пристально посмотрел в глаза Стасу и Борису.
Господа-товарищи офицеры вмиг посерьезнели и уже смотрели на меня с настороженным непониманием.
– Сергей, ты чего?! Ведь конец месяца, нам как раз эти палки в процент пойдут! У нас баранок до хера, как раз этими кражами их разбавим! – Гриненко подозрительно вглядывался мне в глаза, – Что не так с этим раскрытием? – придвинувшись вплотную, вполголоса спросил он, – Может, какая помощь нужна? Ты только скажи!
– Стас, я про признание не шутил. Все так, все чисто и все по закону, ни один прокурор не подкопается! Гущин действительно до жопы раскололся. И вы молодцы, сегодня отлично сработали! Парень внизу, я сейчас поем и подниму его к себе. Хотите удостовериться, заходите, но ненадолго! Потому, как я работать с ним буду.
Я ответно и очень внимательно посмотрел в глаза сначала Стасу, а потом Борису.
– Мужики, есть вариант поднять серьезную делюгу, но говорить об этом я пока не буду. Вы же опера и должны понимать. Завтра арестую Гущина и Вирясова, и к вечеру поделюсь с вами кое-какой информацией. Заодно и премию вам выдам. Но, если у вас вода в жопе не удержится, у меня вся комбинация сразу и безвозвратно посыплется. Короче, мужики, могу я на вас рассчитывать? – я попеременно всматривался в лица своих подручных. Повисла тягостная пауза.
– На меня можешь, от меня не уйдет! И Тютюннику я ничего не буду докладывать по Гущину! – Гриненко, не мигая, смотрел мне в глаза.
– Ну да, это вы молодцы, а я, что, по-вашему, диктор из телевизора?! – Борис изобразил обиду.
– Ну и отлично! Рад, что не ошибся в вас, приятно иметь дело с профессионалами! – я, не скупясь, лил елей на ранимые, но охочие до лести души оперов.
Станислав даже недоверчиво скосился в мою сторону, но я выдержал покер-фейс.
– Наша помощь назавтра понадобится? – Гриненко, кажется, поверил в масштабность пока еще не ведомой ему авантюры.
– Еще как понадобится! Завтра к двенадцати часам нужен Гущин из приемника, организуете? – Борис кивнул, – Отлично, а я к этому времени смотаюсь в прокуратуру за арестами и обысками.
– Постановления сегодня заготовлю. И еще, от вас нужны двое понятых. Со стороны, соседи Гущина не подойдут. Это только для обыска одного адреса, потом их можно отпускать. И да, если надо, с меня им повестки на весь день. Можете им смело обещать! Хотя, это будет ясно только сегодня вечером, я сообщу. Ну и кто-то из вас поедет на обыска со мной.
– Постараемся оба быть, Тютюнник велел тебе помогать по максимуму! Почему-то… – обнадежил меня Гриненко.
Завершив трапезу, опера ушли. А я пошел добывать обед Гущину. Выпросив на раздаче под честное слово офицера большую суповую тарелку, я попросил наложить в нее двойную порцию картофельного пюре и полдесятка котлет. Доставив провиант в свой кабинет, я направился за Димитрием в дежурку. В камере для административно задержанных кормежка не предусмотрена, а в спецприемнике уже отобедали без моего подследственного. Пытать и без того несчастного балбеса голодом в мои планы не входило. Да и нужды в том уже не было, поскольку лед тронулся. И тронулся он в нужном направлении..
Пока Гущин за мой счет азартно уминал ударную порцию белков, жиров и углеводов, я, погрузив кипятильник в алюминиевый чайник, грел кипяток для кофе. Как тут еще никого током не прибило?!
Потом я терпеливо ждал, когда обожравшийся Митяй, довольно щурясь допивал второй стакан сладкого кофе.
– Ну что, ты готов воспринимать разумное, доброе, вечное? – я с сомнением смотрел на осоловевшего как Каштанка и, казалось, засыпающего мерзавца.
– Готов! – мотнул головой довольный крадун и бессовестный разбойник.
Похоже, за все время административной отсидки, сегодняшний день для него был самым счастливым.
– Сосредоточься и слушай меня очень внимательно! Сейчас я тебе буду предлагать свою помощь. Помощь не будет безвозмездной, но она тебе может ощутимо сократить срок.
Дмитрий Николаевич Гущин сначала еще раз вытер ладонью губы, а потом пригладил ей же свои нечесанные вихры.
– А срок ты, друг мой Митяй, так и так неизбежно получишь! – я внимательно наблюдал за реакцией, – Ты ведь отдаешь себе отчет, что сидеть тебе придется? Ты это понимаешь?
После этих слов Гущин уже не выглядел счастливым.
– Понимаю, – хмурый арестант выжидательно смотрел на меня.
– Ты и без того уже загнал своих родителей, особенно мать. А теперь
