не рвалась, мне интереснее было наблюдать за лицом мужа. После слов Гаспара о том, что яд свежий, он будто заледенел изнутри.
Но через минуту, после каких-то непонятных манипуляций под сильным магическим прибором, вдруг выдохнул. Посветлел как-то, положил и монокль, и перстень на столик и поднял на меня глаза. В них светилось такое облегчение…
— Значит, она действительно не знала, — констатировала я и поневоле улыбнулась.
Не то чтобы мне так уж хотелось убедиться в невиновности Селестины. Это был скорее профессиональный интерес. Но для Кеннета эта девчонка — родная кровь. Ребенок, которого он вырастил. Ему было важно, что она непричастна хотя бы к убийству Оливии.
Гаспар негромко кашлянул, прерывая наш обмен взглядами:
— Я правильно понял, вы говорите о Селестине? Но если это не она сменила яд в своем кольце, то кто мог это сделать?!
— Есть у нас на примете один кандидат, — почти дословно повторила я недавнюю фразу мужа.
— Но в кабинет она заманила меня с определенной целью.
Я часто прокручивала в голове отрывки чужой памяти, записывала в блокнотик, сортировала, складывала как пазл, анализировала. Мне нужно было упорядочить для себя весь тот страшный день даже не по минутам — по секундам. И не только для расследования.
Мы уже выпили по три чашки местного кофе. Последнюю даже с коньяком. Беседа была очень увлекательной, и расходиться не хотелось. Я только быстро сбегала в комнату к Селестине и вернула ей кольцо. Теперь можно было общаться спокойно, не переживая о том, что неожиданно проснувшаяся подруга обнаружит пропажу любимого артефакта.
— Ее могли обмануть и настроить против меня, — тут же высказался Кен.
— Несомненно, — согласилась я. — Особенно после того, как мы узнали про зонт и фонарь. Явных доказательств, что таинственный возлюбленный Селестины и лорд Роберт одно лицо, у нас, конечно, нет. — Оба мужчины натянуто хмыкнули, давая понять, что никаких доказательств им и не нужно. — А опытный сердцеед сможет внушить влюбленной девчонке любую глупость. Даже то, что ее дядя украл луну с неба. И она поверит.
— Я тоже считаю, что твою племянницу использовали, — вмешался Гаспар. — Может, стоит с ней поговорить?
— Не подействует, — вздохнула я. — Она будет защищать Роберта даже вопреки здравому смыслу. Но можно попробовать убедить ее, что их великая любовь не взаимна. Найти доказательства того, что лорд к ней равнодушен…
— Жестокая и очень болезненная прививка, но Селестине она не помешает, — с сочувствием вздохнул Гаспар, почему-то посмотрев при этом на моего мужа.
— Что возвращает нас к подслушивающим артефактам, — резюмировал Кеннет. — Они нужны нам как можно скорее. Ты отправила записку Джонасу? Когда он придет?
— Завтра утром. — Я вытянула ноги и откинула голову на спинку кресла. Вроде бы ничего не делала целый день, а чувствую какую-то разрушающую усталость, причем не только телесную. Голова работает тоже с перебоями.
— Я сам с ним поговорю, — напомнил Кеннет, кинув на меня быстрый суровый взгляд. Да даже если бы у меня было желание возразить, сил все равно не осталось!
Оценив мой усталый вид, муж подошел и без всяких церемоний поднял меня на руки. Я обвила его шею руками, прижалась щекой к его плечу и поняла, что сейчас засну прямо вот так. Удобно, надежно и спокойно. Под стук чужого сердца.
Но меня донесли до нашей спальни, уложили в кровать и даже накрыли одеялом.
— Не жди меня, спи. Мы еще посидим, поговорим… на мужские темы. Если договоримся до чего-то важного, я расскажу тебе утром.
Я лишь сонно угукнула. Конечно, расскажет, куда он денется… от меня…
Утро предсказуемо началось поздно и с супружеского долга. А потом, когда мы отдышались и лежали в кровати расслабленные и довольные, я вспомнила то, о чем хотела спросить:
— Дорогой муж, в прошлый раз вы сцепились с лордом Робертом из-за будущей королевы?
— Угу. — Еще секунду назад бодрый и активный, Кеннет резко притворился спящим.
Не тут-то было. Я перекатилась по кровати, легла на него сверху и провокационно поерзала:
— А сейчас ты готов был прибить его ради меня?
Кеннет открыл один глаз, посмотрел на меня с укоризной и опять ответил односложно:
— Угу.
— Хм-хм… — Не помню, кто там кому задолжал в постели, но мы оба уже были готовы и возвращать, и взымать супружеский долг по новому кругу. — Исключительно ради меркантильных интересов или тобой двигали иные мотивы?
— Дорогая, ты зануда. — Резко перевернувшись, Кеннет придавил меня к постели, намекая, что отведенное на бесполезные разговоры время подошло к концу и пришла пора действовать.
— Это профессиональное. — На самом деле это было скорее женское. Очень хотелось подтверждения, что не только на меня свалились странные и непривычные чувства. — Я же следователь. Мне положено задавать вопросы и докапываться до самого дна.
— Не думаю, что мы с вами влюблены, — самоуверенно заявил Кен, довольно страстно целуя меня при этом в грудь и шею. — Но мы нравимся друг другу, — признал он, переходя от поцелуев к более интимным ласкам, — и я чувствую… что без тебя… мне было бы… уже сложно.
— Отличный секс… — Мое дыхание тоже сбилось. — Красивый мужчина… интересное расследование… в моей жизни… еще ни разу не было все так идеально!
На этом наша попытка объясниться прервалась…
Спустя где-то час муж отнес меня в ванну, которую мы приняли вместе, потом нам принесли кофе в спальню. Обсуждать серьезные проблемы с таким настроем не хотелось, а надо было.
— Знаешь, — начала я, отпивая молочную пенку с края чашки, — ты мне, пожалуй, слишком нравишься для делового соглашения. Но если мы спасем его высочество раньше, чем истекут тридцать дней, я тебя отпущу.
Если не задумываться, то смысл первой фразы противоречил сказанному дальше. Но я не могла удерживать рядом мужчину, который не испытывает ко мне ничего, кроме благодарности, страсти и, возможно, симпатии. С другой стороны, многие долгие и крепкие браки строились и на меньшем стартовом фундаменте.
— Если захочешь, — добавила я с легким ехидным смешком, хотя на самом деле от подобных мыслей мне было совсем не весело.
— Глупости! — возмущенно фыркнул в свою чашку Кеннет. — Отпустит она меня… — ворчливо продолжил он и уверенно, с лицом властного патриарха объявил: — Нет! Мы поженимся, и это не обсуждается.
Странно, но в этот раз желания возражать и спорить у меня не возникло. Я с радостью готова была смириться с подобным деспотизмом.
— Всегда хотел, чтобы это произошло не в столице, а в маленьком храме при мамином поместье… — неожиданно сентиментально закончил Кеннет.
— Я не против, — пришлось высунуть
