Ага. Забегает, значит, Григорий и говорит:
— Тебя, Михаил, князь кличет. Сердится дюже. Сказывают, будто ты тайком в княжьих угодьях дичь бил, да продавал. Правда это?
— Тебе Гришка, врать не стану. Правда, — отвечаю.
Глянул только он на меня и открывает денник.
— А коли так, — говорит, — то бери тогда Ветра и скачи, пока духу хватит. Потому что ждет тебя здесь казнь, уж я знаю — князь наш на расправу скор. Отсель до границы недалеко, а в чужих землях князь тебя не отыщет.
И выводит мне моего коня.
— Ну что ж, — отвечаю я, — спасибо тебе. Не поминай лихом!
Так я оказался в здешних землях. А князь Даримир, думаю, и по сей день меня ищет. Приехал я в Междулесье, в деревеньку Гореловка. Продал своего коня, добавил деньжат, да и купил там себе домик в лесу, что от лесничего остался. Женился. Какое-то время промышлял охотой, да только места там для охоты неважные, кроме того, и продавать-то добычу некому — крестьяне свое хозяйство держат, зачем им мясо покупать? Да и денег у них нет. А про шкуры и разговору нет.
И решил я Скитальцем стать. Так кличут бродячих охотников, которые по разным землям кочуют. В одном месте дичь добудут, в другом продадут, а домой лишь иногда приходят, отдохнуть от странствий. А затем снова в путь.
Оставил я жене денег, взял свой кинжал, лук и провизии торбу. И ушел.
Побывал я во многих землях, во многих княжествах охотился. Охотился на медведей и волков, на черно-серебристых лис и на песцов. Доводилось мне и с рысью встречаться, и с росомахой. И… с человеком. Я ведь где предпочитал охотиться? В глухих лесах, чащобах. А разбойники, как известно, тоже такие места любят… Смотрят — идет человек, в руках несколько соболиных шкурок. Как не напасть? Но я-то ведь тоже не лыком шитый. Оказывается, человека не так уж и сложно убить, особенно если знаешь, что не убьешь его — он убьет тебя.
И вот вскоре, уж не знаю как, а просочился обо мне слух, что разбойников, мол уничтожаю. И пошло-поехало…
Стали мне иные заказы давать — не на медвежьи шкуры, а на людские. То разбойников истребить, то разыскать кого, то провести. В общем, превратился я в Следопыта — есть такая профессия, может, слыхали?
Все шло своим чередом, работы хватало, заказчики не переводились. Думал я, что так Следопытом и останусь до конца жизни, да судьба распорядилась иначе…
Попалось мне как-то одно дело. Ничего вроде особенного — пропала у некоего купца дочь и попросил он меня ее разыскать и домой вернуть. Были у него подозрения, что сбежала она с каким-то хахалем из дому — видели ее с одним мужиком накануне пропажи-то. Дело выглядело верным, награду купец пообещал вполне сносную, и я согласился.
Принялся я за работу и вскоре вышел на их след. Все совпадало — приметы купеческой дочки, время побега, и так далее. И хахаль с ней был. Нагнал я их уже в конце пути. Их пути, разумеется. Приехали они в Иверс, захудалый такой городок. Там у хахаля был свой дом, в том доме они и остановились. Дом хороший, каменный, только старый, словно заброшенный.
В общем, покрутился я вокруг того дома, подумал, да и решил — нечего время терять, надо девку забирать. Хахаль был на вид хилый, проблем с ним не предвиделось. Он даже оружия не носил. А во избежание лишних вопросов был у меня документ — доверенность от купца, что меня нанял. Там все было указано: что мне, мол, поручено девицу, то есть дочь его, найти и домой возвернуть. Даже против желания, поскольку девка-то была несовершеннолетняя.
Выбрал я время ближе к ночи и залез через окно в дом. Темно там было, только в одной комнате камин горел. И раздавались оттуда голоса да стоны. Заглянул я осторожно в комнату, гляжу — а они того… развлекаются, в общем. Ну, думаю, черт с ними, не буду мешать, пускай уже они в последний раз согрешат, тем более, что не было у меня насчет этого никаких указаний…
Да только слышу — начинает девка что-то слишком уж стонать, а потом вдруг и затихает. Захожу я тогда в комнату и вижу такую картину: девица лежит вся окровавленная, а этот… поганец ей горло перегрызает. Признаться, растерялся я. Стою как дурак и таращусь. Нет, доводилось мне, конечно, слышать про упырей, про нечисть всякую, но чтобы вот так вот, лицом к лицу… Вурдалак тоже сначала замер от неожиданности, а потом подскакивает к стене и — шмыг в потайную дверь! Я за ним. Сбежал по какой-то лестнице вниз, а там подвал. И не видно ничегошеньки. Ну, я привык ночью охотиться, остановился и жду, пока глаза привыкнут. Вдруг чую — кто-то мимо меня тихонько к лестнице крадется. Э-э-э, нет, думаю, голубчик, со мной такие фокусы не проходят. Выхватываю я меч и с развороту как рубану назад…
Заорал он, да не упал. Кинулся уже бегом по лестнице вверх. И чуть было не ушел — когда я наверх за ним взбежал, он дверцу-то уже захлопывал. Толкнул я хорошенько дверь, он аж отлетел в сторону. Упал, заворочался на полу. Весь кровью перепачкан, и своей, и чужой. Рожа белее снега, глаза бешеные.
Подскочил я к нему и принялся рубить. Так он меня разозлил, что покромсал я его на куски. Опомнился, кинулся к купеческой дочке. Бесполезно — та уже и не дышит. Постоял я немного, подумал, и пошел оттуда куда подальше. Только головы им перед тем отрубил — мало ли чего…
После этого понял я, что не всех еще зверей знаю, не на всех охотился. Есть, есть еще такая на этом свете мерзость, что никакие волки с ней не сравняются.
И снова сменил я профессию. Не то чтобы совсем сменил, скорее, расширил. Назвался я просто Охотником и принялся за новое дело, постепенно постигая его особенности.
Одно только заботило меня: как в этом деле на кусок хлеба заработать. Но оказалось, что и на такую дичь покупатели есть. Много нынче желающих сатанинские амулеты приобрести, а поскольку дело это запрещенное, то и цены нешуточные. Так что трофеи не залеживались.
Нелегкая с тех пор у меня жизнь началась. День и ночь на ногах, постоянно приходится скрываться, постоянно выслеживать. Разнюхивать. Все в одиночку, все самому. И в бой вступать тоже самому. А все-таки охота на чудовищ оказалась интереснее всех других охот…
Про массовые убийства в Междулесье я услышал вовремя. Вовремя, чтобы успеть до того, как нашлась последняя жертва. Принялся сразу расспрашивать местных жителей: бывало ли такое прежде, не подозревают ли кого. Безуспешно. Тогда устроил я засаду. Одну, вторую. И наткнулся-таки на упырей. Ну, там, в Синих Топях. Все было почти так, как я вам там рассказал, за исключением того, что знал я, конечно, с кем дело имею. Да не на таких нарвался… Впрочем, одного я наверняка убил.
А тут и вы появились. Поглядел я на вас, и подумал: все, братец, доигрался. Надо срочно смываться, а то враз в подвалах окажешься. Сказано сделано. Побродил я немного по округе, чтоб следы запутать, а затем направился прямиком домой, в Гореловку. Отдохнул, подлечился. А затем снова приехал в Синие Топи. Облазил там в округе все леса и болота. Нет следов. Тогда я жителей расспрашивать принялся. Тех, у кого родственники от вампиров пострадали, особенно дотошно. И обнаружил странную штуку. Есть в тех местах, возле Горного, старый замок. Живет в том замке графиня Валерия Ла Карди, причем живет безвыездно и в одиночестве. В позапрошлом году решила графиня открыть при замке фрейлинскую школу. Так вот, более половины погибших девиц проходили обучение в замке графини Ла Карди. Пробыли у нее что-то около года, а затем вернулись домой, в отпуск. И стали пропадать.
