все исправлю. У меня нет оружия, но есть власть. Я истрачу ее на месть, и она будет свята.
– Кто правит каретой? – спросила я и отругала себя. Я глупа бесконечно, возомнила о себе невесть что. Именно с вопроса о вознице нужно было начать.
– Джаспер, – всхлипнула Юфимия.
– Говори, – приказала я.
Она ушла на лыжах до того, как вернулся Филипп, раненный то ли зверем, то ли человеком. Или самим собой, ведь ему было необходимо, чтобы поверили, что оборотень так близко, но рана была бы похожа и на ту, что можно получить на охоте. Вмешался доктор, и Филипп на это никак не мог повлиять, только учесть, что он теперь уязвимей, чем Летисия или несчастный крестьянин. Все должны были думать – Филипп ранен, без сил и спит. Вот для кого четвертая пуля.
– Я ушла, сбежала вроде бы как в село. Пусть и меня бы считали пропавшей. Тут домики есть, от тракта недалеко…
Она ждала, пока карета проедет мимо. Они ждали вместе с Филиппом, но что-то в их изначальной задумке пошло не так. То, что мы ехали слишком медленно, а должны были лететь, не касаясь земли. Да, полозья, Филипп рассчитал, что все будет намного быстрее.
Сколько жизней сгубили проклятые деньги? Я жила практически в нищете… не для того ли придумали тысячи правил для истинных леди? Сдерживать страсти, которые манят во Тьму…
Филипп убеждал моего мужа, что ехать надо сейчас. Филиппа уже не было в комнате, когда я проходила мимо, но его планы пошли наперекосяк – их кто-то испортил.
– Чарли, каретный мастер, тоже замешан?
Томас, напряженно думала я. Куда и зачем он бегал ночью, и я не могу у него это спросить, но могу догадаться.
– Кто сидел на козлах, когда мы выехали из усадьбы?
– Джаспер и сидел, – равнодушно ответила Юфимия. Она выбрала самый простой из вопросов, которые я ей успела задать.
Я задумчиво потянула руку вверх, и Юфимия завыла, а я словно не слышала. Джаспер, Томас, Джеральдина, которая знала и предупреждала меня… Маркус, который тоже все знал. На картинке, которую я сложила, гораздо больше людей, чем на изображении на крышке коробки. Маркус знал слишком многое, вот где ответ.
Я подняла голову и посмотрела на Томаса. Он сидел, забившись в угол, делая вид, что его нет здесь вовсе, и не сводил с меня глаз. Заметив, что я смотрю на него, он приподнял полу дохи, и я в полумраке различила литье на рукояти моего пистолета.
– Ты знаешь, что тебя обманули?
Я протянула руку к Томасу, и это был момент истины. Или он отдаст мне оружие, или я ошибаюсь, но я почувствовала, как в ладонь легла смертоносная тяжесть, и отпустила волосы Юфимии.
Мне хотелось вытереть руку, будто я испачкалась в чем-то нечистом, в чем-то, от чего не отмыться так легко, но я всего лишь перехватила правой рукой пистолет и уткнула Юфимии дуло под подбородок. Так учил нас полковник – добить и не дрогнуть при этом. Это милость, но я беспощадна.
– В экипаже должна была ехать не я.
Взгляд человека, которому в лицо дышит смерть, полон покорного безразличия. У меня прежде был такой взгляд, и меня не пугало, что я – причина отчаяния кого-то другого. Я – леди-рыцарь, карающая длань, вершащая правосудие.
Вот почему пахнет кровью и порохом.
– Ты убила его.
Мне не под силу тягаться с крестьянками, даже когда на моей стороне преимущество. Когда я уже знала точно – Томас на моей стороне, и Джаспер, который сидит на козлах, на моей стороне тоже. Я подозревала, где завершится наш путь, мне нужно было только успеть узнать все до конца, потому что потом от меня опять могли утаить многое. Лицо Юфимии не дрогнуло ни не миг – или я не попала в цель, или каждое слово било ее наотмашь.
– Те выстрелы и конское ржание, – произнесла я, – это стреляла ты, и стреляла в Филиппа. Он, возможно, стрелял в тебя. Ты ранена, поэтому не сопротивляешься. И крики – это кричали Филипп и Джаспер. А затем Джаспер развернул экипаж и мы едем – куда? К границе? Лошади скоро устанут. Карета уже еле ползет. Тебе не унести в руках все, что здесь спрятано, и раненной не уйти.
Формовочная ложка, о которой я не заикалась. Алоиз упомянул о ней при Юфимии и словно бы вскользь, но так кстати. Томас слушал, что происходит в комнате Филиппа. Джеральдина переоделась в мою одежду, когда я уже должна была видеть третий сон, сморенная зельем…
Так ли все просто, спросила я себя, или не хватает еще кого-то на этой картине?
Рука, держащая пистолет, затекла, и даже если бы я и хотела, не смогла бы уже сделать выстрел. Карета остановилась, открылась дверь, я видела пустые глаза Юфимии и чувствовала, как мои пальцы начали разжимать, и по запаху табака поняла, что это был доктор. Открылась вторая дверь, и полицейский, имени которого я до сих пор не знала, выволок из экипажа Юфимию – она взвыла, значит, насчет раны я оказалась права… Я встала, босая и изможденная, и сделала шаг наружу. Майор Паддингтон смотрел на меня в упор, покачивая головой, и я улыбнулась и прикрыла глаза, вдруг поняв, куда и зачем тайком бегал Томас.
Я прощалась с той леди-рыцарем, которой была этот час. Мне казалось, я справилась. То, что я еще не узнала, уже не имело значения, то, что меня здесь могло не оказаться, тоже не имело значения. Джеральдина бы поступила иначе – наверное, выстрелила бы в Юфимию и Филиппа. Два человека, четыре выстрела. Я опередила события, Джаспер растерялся, и к месту нападения никто не успел. Они все изменили, но мой муж… где он был, почему он оставил меня одну?
Не оглядываться, оглядываться нельзя.
Пока я не видела моего мужа, я все еще была леди-рыцарем, но как только я обернусь, меня покинут последние силы. Я понимала, что рухну на снег, и предпочитала испытывать холод и опустошение. Пока я стояла так, я была победителем.
Все говорили, бегали, что-то вытаскивали из дома, размахивал руками Джаспер, прижимался к нему бледный Томас. На крыльце топтался Маркус – он умеет улыбаться так, что хочется ответить ему. Славный старик. Мы сможем еще стать друзьями.
Было много людей… прибыла армия, должно быть. Кого я видела, кто из них мелькал за деревьями? Я не узнавала никого. Сборщики податей? Свет луны мягко лился на двор,
