Я постоял, пошатываясь, потом широким жестом вытер рот и шагнул вперед.
Теперь я шел чуть вразвалку, тяжело и грозно, как полузатопленный дредноут. Вдобавок с пива меня одолела икота, так что в целом картинка получилась еще та. Во всяком случае, ничего удивительного после всех этих артистических потуг для меня не оказалось в том, что бригадир брезгливо посторонился и аж рожу свернул в сторону — только б не вдыхать окружающий меня крепкий пивной дух.
Так, раз уж он почуял запах, которого на самом деле не было, то я с чистой совестью мог себя поздравить. Можно сказать, это не просто успех. Это триумф. Сейчас я мог сделать с этим бригадиром все, что угодно.
Проходя мимо, я попытался насвистать услышанную недавно мелодию. Получилось ужасно фальшиво и ничуть не похоже на оригинал, так что мне пришлось прерваться, выругаться шепотом, а потом сделать еще пару попыток.
Подобные представления мы неоднократно отрабатывали на тренировочных занятиях по оперативной подготовке, поэтому я нисколько не сомневался, что истинный его смысл — скрытые переговоры с группой поддержки — уловить со стороны было совершенно невозможно.
Между свистом и бранью я спросил еле слышным шепотом, не двигая губами:
— Убрать его?
Первым ответил Стас:
— По-моему. Малыш, не стоит. Он на постоянной связи с «быками». Нейтрализация одного будет равносильна предупреждению остальных. Они или нападут на тебя или просто сбегут. При любом исходе ситуацию с дамочкой мы потеряем.
— Стас прав, — тут же добавил Капитан. — Мы не можем вмешиваться, пока ситуация не определилась.
— Понял, — шепнул я.
Они, разумеется, были правы, и я сам бы додумался до этой простой мысли — не суйся в драку, пока она не началась, — если бы не был так увлечен своей актерской миниатюрой.
А если быть уж совсем честным, то дело, скорее, было в моем полуосознаваемом желании завершить всю операцию, масштабов которой пока еще не знал никто, одним хорошим нокаутирующим ударом.
В самом деле, чего уж проще — приложить слегка этого бригадира, потом провести допрос и вытянуть из него всю информацию. Да только таковой у него вполне может и не оказаться — во всяком случае такой, что интересует нас. И что потом делать? Вежливо извиниться, отпустить несостоявшегося «языка» на все четыре стороны и ждать неизвестное количество дней или недель, пока подвернется новый счастливый случай. Так что ли?
Нет. Конечно же, нет. На самом деле я всего лишь не хочу погружаться в новую жизнь. Потому, наверное, что она означает новую боль. И в итоге, возможно, новую смерть.
Человеческая жизнь есть страдание — так учат нас все мировые религии. А спасение от боли можно найти только на том свете.
Жить, однако, приходится на этом. И не просто существовать, а выполнять свою работу.
— Дерьмо собачье, — мрачно сказал я и обреченно ступил в каменный мешок очередного двора.
Вновь меня окатил дождь, заставив вспомнить о дурацком пакете.
Впереди прорисовались объемистые спины двух бугаев. Впрочем, наблюдал я их недолго: они тут же втянулись в темную арку — сестру-близняшку той, что я только что покинул.
Сзади что-то пискнуло. Что-то, очень похожее на электронный сигнал — например, вызов по рации. Негромкий бубнящий голос подтвердил мою догадку.
Теперь я знал, что впереди меня ждут.
Глава 2. Перехват
1
В узком ущелье двора ветер вдруг взвыл с удвоенной силой. В спину словно властно толкнула невидимая рука, подгоняя к следующей арке. Усилием воли я стер с лица неуместную усмешку. Я не хотел бы в этот момент увидеть себя в зеркале — почему-то мне казалось, что улыбка вышла недоброй. Очень недоброй.
Все вокруг стало резким, отчетливым и ярким, несмотря на сумерки. Темное чрево арки выросло, надвинулось и приготовилось сожрать меня с потрохами. В глубине прохода я разглядел еще более темную тень. Она сдвинулась вправо, — за пределы светлого мерцающего полукруга — выхода с той стороны.
На этот раз я был начеку и шанса проявиться злобной усмешке не дал. Более того, миновав с холодной отстраненностью бушевавшую во мне бурю нехороших эмоций, я погрузился чуть глубже — туда, где кристально чистым зеркальным озером разливалось спокойствие.
В начале обучения такой трюк кажется чем-то непостижимым, невероятно сложным, но в один прекрасный момент, оставив за плечами десятки и сотни часов тренировок, ты вдруг понимаешь, что на самом деле это просто и естественно, как сама жизнь и ее неизменная спутница — смерть.
Помни о смерти — вот весь секрет. Ты вступаешь в зону смертельного риска и идешь по тонкому, как бритва, лезвию меча. Смерть впереди, смерть сзади, смерть везде вокруг. Если ты помнишь об этом, если каждое мгновение ощущаешь ее незримое присутствие, то ты на правильном пути — пути воина. И Смерть — на твоей стороне.
— Малыш, двое передних завершают маневр. Только что они свернули в подворотню.
— Я понял, Стас.
Я знал, конечно, что в самом крайнем случае Стас мне поможет. Но только даже он не в состоянии находиться одновременно в трех местах, контролируя и переднюю группу, и место захвата, и оставшегося в тылу бригадира с рацией и пистолетом.
А потому ситуация оказывалась совершенно ясной и простой до примитивности: я один против пятерых врагов. А может, и шестерых, если считать и женщину. Правда, последняя мысль мне не очень понравилась. Но это не значит, что я должен легкомысленно отмахиваться от такой возможности.
Помни о смерти.
Пока я достиг сводчатого прохода, ведущего в соседний двор, дождь снова успел промочить мою голову. При таком ветре пакет не помогал. Отдельные порывы слились в почти непрекращающийся ток насыщенного влагой воздуха, достигающего почти ураганной силы. Должно быть, нанизанные один на другой каменные мешки дворов обладали свойством естественной аэродинамической трубы.
Под сводами второй арки дуло так, что идея о распитии здесь пива не возникла бы, наверное, и у самого большого любителя этого напитка.
Я к таковым не относился, к тому же чувствовал, что время поджимает, поэтому пошел вперед быстрым шагом, убрав из походки пьяную размашистость. Образ подгулявшего работяги был отброшен за ненадобностью.
Но и становиться тем, кем я был на самом деле — оперативным сотрудником секретной организации, созданной для пресечения особо опасных преступлений, угрожающих существованию государства, — я тоже не мог.
Значит, настало время вводить в дело домашние заготовки.
Назовем себя мастером джиу-джитсу. Спецом по рукопашному бою и бою с оружием — например, на мечах.
Довольно странно в наш продвинутый век выступать в такой роли, но ничего не поделаешь — такую уж мне навязали легенду.
У самого выхода из провонявшего мочой тоннеля я отбросил бесполезный пакет и перевесил чехол с мечом на левое плечо — так сподручней выхватывать оружие.
А потом я вышел из-под арки, сделал по инерции два шага и остановился, добросовестно изобразив на физиономии замешательство. Будто я никак не ожидал увидеть здесь то, что увидел.
Пожалуй, Капитан был прав: речь тут шла не о захвате. В воздухе едва лишь не пахло свежепролитой кровью. Ее еще нет, но она непременно прольется.
Похоже, женщину действительно собирались убить.
2
Капитан опустил спинку сиденья, чтобы его нельзя было увидеть снаружи. Тонировка стекол — вещь, конечно, полезная, но не очень надежная. Даже и без спецаппаратуры салон легко просматривается насквозь, если с противоположной стороны его освещают фары проезжающей машины. Причем в данном случае ночь для маскировки не союзник: чем темней вокруг, тем больше проявляется эффект просветки.
А в том, что ситуация требует мер маскировки, Капитан не сомневался. В противном случае он был бы сейчас там — вблизи того места, где вот-вот разыграется сцена из красивого восточного фильма о странствующем рыцаре-самурае и нехороших бандитах, вознамерившихся обесчестить прекрасную незнакомку.
