— Скажи, куда вы звонили с таксофона? — я вновь подступил к Насте.
— Вам домой, но там трубку никто не брал. Скажи, этот человек… — Настя замялась, очевидно, страшась произнести очевидное.
Оплакивать своего невольного спасителя и потенциального убийцу мне было некогда, я вернулся к Насте и, не слушая более ее возражений и, сломив слабое сопротивление, потащил в обход квартала, по глухим переулкам, чтобы выйти к общаге по большому кругу, но достаточно быстро, пока не прибыла оперативная группа, а из общежитии не вывалили во двор свидетели, очевидцы и прочие зеваки.
— Как ты можешь…- Настя, молча пройдя около сотни шагов, вновь уперлась, как упрямый ишак: — Ты этого товарища бросил умирать…
— Во-первых, он мне совсем не товарищ, он за мной бежал, чтобы мне в спину ножик сунуть, который возле его руки остался лежать. — я буксировал Настю вперед с упорством бульдозера, она только успевала переставлять ноги: — А, во-вторых, ему уже не поможешь, пуля в голову попала, кисмет, как говорится, в-третьих, этот урод сейчас будет звонить опять, а меня дома нет. Давай, иди быстрее, если мы хотим Наташу увидеть живой.
Глава 24
Глава двадцать четвертая.
Ноябрь 1993 года.
Все очень грустно.
Локация — общежитие Завода, левобережный район Города.
Возле входа в общежитие стояло несколько человек, куривших и о чем-то нервно переговаривающихся. Так как мы шли с противоположной от места стрельбы стороны, то на нас с Настей внимание особого не обратили, и мы благополучно проскользнули в здание. Дверь в комнату коменданта была выломана «грязно», очевидно топором, значит мои разговоры по телефону может кто-то слушать.
— Проходи, раздевайся и рассказывай, что у вас произошло.
— Можно свет включить?
— Нет, не включай. Можешь в туалете свет включить, если так необходимо. Выключатель справа от входной двери.
Я смотрел через окно на улицу, а там, к лежащему на дороге телу наконец приехала милиция в количестве двух сотрудников в форме, судя по всему, «дежурка» с участковым заехала по дороге. От общаги подошло несколько человек, подошли к телу, бездумно топча все мысленные следы. Какой-то дебил потянулся к, лежащему на льду, самодельному кинжалу, но участковый проснулся, забрал улику и отогнал любопытствующих подальше от тела.
— Давай, рассказывай, что произошло? — я обернулся к Насте, мышкой сидящей на диване.
— Я не знаю. Мы вышли из института, Наташа сразу сказала, что тебя не будет, а к нам большой черный джип подъехал. Мужчина молодой выглянул из кабины, сказал, что он твой товарищ и ты попросил нас встретить и до дома довезти. Наташа поколебалась, но полезла на заднее сидение. Я рядом с ней села. Пока мы ехали, мужик стал расспрашивать про эту квартиру, мол, какая планировка и как вы в ней оказались. Наташа какая-то странная была, отвечать не захотела, просто молчала, в окошко отвернувшись, ну а мне неудобно стало — твой товарищ, на такой дорогой машине, приехал, нас довести до дома подрядился, он, по крайней мере, хамства не заслужил. Ну, я, как могла, про планировку квартиры рассказала, а про то, как ты квартиру получил, я сказала, что не знаю, надо у тебя интересоваться. А потом мы остановились, мужик сказал, что что-то с колесом. Он долго вылезал из-за руля, обошел машины, колеса смотрел, а потом открыл нашу дверь, показал пистолет и сказал, чтобы мы не дергались, иначе он нас застрелит. Наташа мне потом сказала, что она пыталась дверь свою открыть, но она оказалась заблокированной. В общем, мы испугались, он нам руки замотал ремнем, и пересадил в багажник, сказал, чтобы мы сидели тихо. Мы в багажнике вообще никаких рычажков не нашли, никак дверь открыть не могли. Он нас привез к какому-то дому, Наташу вывел и увел куда-то, а меня пересадил на переднее сиденье, рядом с собой, ремень какой-то веревкой привязал к дуге под потолком, что мне всю дорогу пришлось с задранными вверх руками ехать. По дороге он все время о тебе расспрашивал, спросил, как с тобой вечером можно связаться. Я сказала, что у меня в записной книжке в сумке есть телефон квартиры, на букве «П». И вообще… — Настя замолчала, виновато глядя на меня.
— Что? Что вообще?
— Паша, ты извини, но мне показалось…. Вернее, не показалось, а я точно знала, что он решил, что я Наташа…
Я встал и открыл шкаф с одеждой. Эксклюзивная куртка и короткая шубка из норки, пошитая Беловой Тамарой, висели в шкафу, в прозрачных пакетах, а вот старого пуховика на плечиках не было. Очевидно, имело место очередное женское показательное выступление — «Мне от тебя ничего» не надо, а две девицы в мешковатых пуховиках, наверное, действительно выглядели одинаково. Хотя мне очень хотелось убить, сидевшую с виноватым видом, Настю, я просто скрипнул зубами и вышел в кухню. Дальнейшая картина произошедшего была ясна без объяснений девицы. Князь решил выманить меня, дав моей любовнице телефонную трубку в ближайшем таксофоне. Вопрос оставался только в том — хотел бывший старший опер меня сразу застрелить, или сначала вытрясти с меня материальные ценности, а убить потом. Вмешательство в ситуацию парня с ножом, которого Князь посчитал за мою поддержку, смешало все планы колченого недруга, но что мне делать сейчас. Я попытался представить себя на месте Олега.
То, что Олег Князев не кружит рядом — в этом я уверен на сто процентов. Он должен исходить из того, что он, метким выстрелом в лоб, убил наповал моего приятеля, и возможно ранил меня, значит по его расчетам я должен быть либо на операционном столе, либо давать показания следователю прокуратуры о личности сбежавшего убийцы. Версию, что Князь, с ледяным хладнокровием, вернулся к общежитию, и сейчас стоит в толпе обитателей общежития, обсуждая убийство соседа, выведывая информацию, я отмел сразу — машина у беглого капитана больно приметная, не говоря уже о специфической походке. Значит, будем исходить из того, что Олег уехал отсюда, спрятал машину и залег на дно, желая переждать какое-то время и повторить свою попытку.
Я прижался горячим лбом к холодному стеклу. На улице уже прибыли прокурорский следователь, лежащее на снегу тело прикрыли какой-то тряпкой, опер, одетый «по гражданке», беседовал с «свидетелями и очевидцами», столпившимися у заснеженной обочины. Скорее всего ничего существенного, кроме того, что убиенный был «классным пацаном» и любить душевно посидеть за бутылкой он не выяснит, иначе бы уже стучался в мою квартиры. У нас в общежитии все друг друга знают, как в деревне, но меня спасает то, что сейчас холодно, никто не курил на балконе, кроме потерпевшего и настоящих очевидцев на улице нет, но вот когда милиция пойдет по квартирам, меня могут вычислить, значит мне надо валить из квартиры и как можно быстрее.
— Ты одета? — я выглянул в комнату и нашел взглядом, сидящую в самом углу дивана, сжавшуюся, как мокрая испуганная кошка, Настю: — Сейчас поедем отсюда в другое место.
Я замер на несколько секунд, пытаясь понять, что мне обязательно надо взять с собой, потом начал лихорадочно собираться.
Через пять минут мы втроем вышли из общежития и двинулись в сторону соседнего двора, куда я, с недавних пор ставил свою машину. Нам вслед что-то кричали, свистели, но никто не побежал вслед и не остановил.
Пока двигатель «Ниссана» грелся, я попытался проанализировать, правильно ли я сейчас поступаю. Смысла сидеть в квартире у телефона, ожидая звонка от Князева, точно, не было….
Я поднял глаза на зеркало заднего вида и встретился глазами с Настей.
— Ты сказала, что он привез вас к какому-то дому что за дом? Что видела, сколько до этого дома ехали и сколько времени ушло на дорогу сюда?
— А я знаю? — окрысилась Настя, но тут-же потупилась: — Извини, нервы. Я только что думала о том, что меня уже могло в живых не быть… Ой! Прости!
Да, если ты жива, то возможно, что Наташи сейчас в живых нет, и неизвестно, что лучше для Наташи — признаться в том, что именно она моя подруга, или продолжать изображать случайную знакомую…
