Следующие пятнадцать минут прошли монотонно. Пройти сто метров, направляющий — Антон, замыкающий — Эрнест. Оба — с дробовиками наизготовку. Замереть по сигналу Антона. Пройти ещё двести метров. Повторить. Ужас и сырость глушили в гражданских природное намерение бежать куда подальше. А может — и два дробовика у мужчин.
Через несколько остановок наступил длинный отрезок, когда колонна просто шла. Пока в какой — то момент «тёмный» не остановился и не замер.
— Что там?
— Тихо… тихо… — прошептал Эрнест и, наконец, услышал то, что очень не хотел. Цоканье острых ложноножек по бетону.
— ВСЕМ НА ПОЛ! — заорал Антон. И сразу же принялся палить куда — то в темноту, пользуясь преимуществом своих биомодификаций.
А. Н. бессистемно водил стволом и закрепленным на нём фонариком, пока не увидел на потолке тварь. Большой белый кордул с проломами, сочащимся чем — то жёлтым. Он быстро преодолел расстояние до середины колонны. Оторвался, удерживаясь только задними ложножвалами. Схватил так и не назвавшего своё имя, воющего и отчаянно бьющего по хитину диггера массивными челюстями за голову.
Некоторое время парень сопротивлялся, но вскоре челюсти взяли своё и прокусили кость. Тело обмякло, Хильдур взяла очень высокую ноту.
Энигма оттолкнул Эрнеста и убежал во тьму тоннелей, под женский крик:
— Энигма! Вернись, трусливый пидор!
Эрнест же воспользовался возможностью, и всадил в брюхо твари три выстрела. Один за другим. Всадил бы и ещё три, но она упала на землю и бросилась прямо на детектива. Драгоценные секунды он потерял, пытаясь прицелиться наверняка, а дальше кордул прыгнул.
Эрнесту живот с трёх сторон сдавили челюсти, тело, повинуясь импульсу, пролетело с сороконожкой метров пять. Увидеть матерящегося Антона, судорожно запихивающего патроны в магазин. Вспомнить уроки боевой подготовки и многочисленные симуляции. Сопротивляться.
Не дать твари мотать головой — хаотичными ударами по глазам. Пинать в незащищённый живот. Рвать вибрирующие длинные усы, удивиться прочности. Отломать одно, почувствовать прекращение давление. Ударить один раз кулаком, другой, третий, не слышать шипения выдвигающегося раубтира — заклинило. Почувствовать, как броня с неприятным скрежетом продавливается, сминается, раздирается, и тело заливает мерзкая горячая жидкость. Кровь? Ихор? Неважно. Бить, снова бить, выламывать остатки усиков, увидеть нацеленные в шею толстые жвала, схватить их двумя руками
Услышать дикий вой. Попытаться нащупать дробовик, не найти. Увидеть пошатывающуюся Хильдур, нацеливающую дробовик А. Н. прямо в середину, не передний, «головогрудный» сегмент тела кордула. Заорать:
— Стреляй! — и поднять тело кордула чуть выше, прикрыть голову. Увидеть сотни извивающихся ложноножек где — то Услышать выстрел, вскрик девушки и затихающее шипение кордула. Ощупать живот.
Наружный бронежилет оказался смят и изорван. Как и пиджак, как и рубашка. А вот карапас сработал отлично. Спас от дроби, прошившей сороконожку насквозь. Подошедший Антон с усилием перевернул тело кордула. Всадил все патроны в брюхо, по ещё шевелящимся ложноножкам. Хильдур уронила дробовик и гулко стала избавляться от содержимого желудка. Эрнест почувствовал поднимающийся желудочный сок. Опёрся на стену. Сплюнул. Несколько раз вдохнул.
— Оно… оно мертво?
Вместо ответа Антон зарядил ещё один патрон и выстрелил ещё раз.
— Теперь, пожалуй, да. — пояснил пустоте Эрнест. Оторвал рукав, оттёрся от ихора. Осмотрел тело. Пара царапин на карапасе. Никаких ранений, к счастью. Пошатываясь, подошёл к девушке. А. Н. ногу всё — таки потянул, да и зацепила её тварь при первом броске. Забрал дробовик у Хильдур. — Отличный выстрел, кстати.
Девушка бледно улыбнулась, но ничего не сказала. Подошедший со странным, инфернальным блеском в глазах «тёмный» осведомился:
— Все целы? Без царапин?
— Да, — прошептала Хильдур.
— Ни единой, — бодро отрапортавал Эрнест. Он знал, чем может грозить царапина от кордула.
— Вот и славно. Вперёд, осталось немного.
Так буднично и был убит Белый Кордул, страх одних и идол других. Пнув напоследок труп, Эрнест почувствовал странный запах. Пряный со сладостью. Словно вместо крови кордул источал популярную в тусовочных местах «спидолу». Впрочем, подумал Эрнест — может и источал. Так или иначе — нужно проверить это до того, как труп унесут. Или — сожрут другие кордулы. Если, конечно, они есть тут.
Он оторвал клапан кармана пиджака, благо тот и так держался единым целым только на нескольких нитках. Смочил полученную тряпку в крови, свернул. Положил в карман, потянул за собой совсем обмякшую девушку пошёл дальше. Перед очередной дверью Антон замедлился, вскинул кулак. Очень тихо, перекладывая стопу с носка на пятку, прошёл к двери. Вернулся.
— Эрнест, ты не поверишь.
— Неужели эти сволочи?
— Они самые. Попытаемся договориться по — хорошему?
— Мы уже пробовали, — хищно усмехнулся А. Н. Проверил наличие патрона в патроннике, кивнул девушке: — Прижмись к стене, не заходи, пока мы не прикажем.
— А если вы не прикажете? — тоскливо прошептала та.
— Спрячься где — то и проходи через комнату, когда все выйдут.
— Эрнест, время.
А. Н. кивнул и прошёл к двери. Антон отсчитал на пальцах и выбил дверь. Внутри помещения кругом собрался весь круг (заговор? Секта?) любителей чужаков. Полторы — две дюжины. Они курили что — то сладковатое, пряное, едкое. Возможно, промелькнула мысль, смесь фазиса и «спидолы». Мелькнула и прошла — потому что Эрнест «включился».
Залп дробовиков по ближайшим целям, слившийся в один. Дать ещё один выстрел, по бегущей с какой — то толстой книге старушке. Ещё один — в карикатурного толстяка, только встающего с мягкого тюфяка. Два — облаченному в старую броню молодому парню. Пнуть в пах, опрокинуть — дробь в упор пробила устаревший бронежилет. Увидеть истеричную девицу, цепляющуюся за ствол. Выстрелить. Получить удар летящим стулом. Отбросить. Увидеть бегущих сразу пятерых мужчин, понять — успеет не больше выстрела в упор.
Бросить дробовик. Вытащить пистолет, дать залп в упор (минус двое), заорать от бешенства. Выдвинуть со второго раза раубтир. Оттолкнуться ногами вперед, выдать неудачный кросс левой и очень удачную отмашку лезвием. Провести серию ударов ошеломлённому Третьему, пробив его тело несколько раз насквозь. Получить несколько ударов ножом в спину. Попытаться вытащить застрявшее лезвие раубтира.
Неудачно. Подскользнуться, упасть. Попытаться загородиться телом, но противник уже обмякал и был весьма тяжелым. Ощутить проскользившие по броне почти не ощутимые горячие выстрелы и только затем — услышать сухие разряды. А ещё — стук падающих тел.
— Порядок? Ты рисковал, — покачал головой Антон, стоя посреди залитой кровью комнаты. Он был окровавлен, но бодр, и держал дробовик одной рукой. На второй был Эрнестов кастет. Весь в чужой крови. И — осколках кости и мозгах.
Вместо ответа А. Н кое — как уперся в тело и вытащил клинок. Движением кисти заставил его убраться, окатив себе запястье автоматически счищаемой с клинка кровью. Оглядел зал, услышал стоны. Оттолкнул женщину с развороченной грудной клеткой, судорожно хватавшуюся за мысок ботинка. Ей оставалось жить с минуту — и Эрнест не собирался дарить выстрел милосердия.
— Я так понимаю, живые есть?
— О да. Троица в выходном коридоре, я им прожарил немного жопы и пятки. Ещё кто — то стонет под телами. И вот этот, — Антон вытащил за шиворот старика — «шахматиста». — прятался под столом. Он немедленно сложил руки в молитвенном жезле, упал на колени и затрясся. Воротник рубашки остался в кулаке Антона.
— Пощадите, господа! Мы просто защищаем бедных чужаков от нарушения Хартии…
— Нарушения? — прошипел Эрнест. — Одного нарушения другим?
Он выдвинул клинок и пошёл на Ферзя. Но, не дойдя шага, остановился, кое — как загнав ярость в кулак. Со стороны, совершенно не препятствуя, с нескрываемым любопытством смотрел «тёмный».
