Куда ты, а ну скажи, как найти белого человека.
Доктор кинулся бежать, но бежал он совсем плохо, то ли сюртук до земли с тяжелым фартуком мешали, то ли просто он не мог бегать. Даже хромой рыцарь в полном доспехе его быстро догнал. Трогать руками вшивого доктора кавалер не хотел и просто рубанул наотмашь по спине:
– Стой, тварь вшивая!
Но доктор только взвизгнул, залился истерическим смехом и продолжил бежать.
– Стой, я сказал! – Волков еще раз рубанул его, на этот раз по ноге. Дотянулся и легко отрубил ее, словно она была из гнилой соломы. Нога так и осталась на мостовой вместе с башмаком.
Доктор повалился и пополз на четвереньках, продолжая заливаться истерическим смехом, который выводил кавалера из себя. Под этот смех Волков методично рубил и рубил Утти, отрубая ему руки и ноги и приговаривая:
– Ты заткнешься, а? Заткнешься когда-нибудь?
Кавалер совсем не удивлялся, что доктор продолжает смеяться, даже когда у него не осталось конечностей, и не удивлялся, что крови нет, а только черная жижа течет, да и той совсем мало. Кавалер уже ничему не удивлялся. Он просто хотел, чтобы это существо заткнулось.
Но доктор Утти не затыкался даже без конечностей, он лежал на мостовой лицом в камни и продолжал визгливо смеяться прямо в камни.
– Да будь ты проклят, адское создание, – сказал кавалер, наступил на голову доктора, быстрым движением отсек ее и тут же брезгливо убрал ногу, побоялся, что вши переползут на сапог. А вшей на голове доктора было предостаточно.
На улице стало удивительно тихо. Только чайки смотрели с коньков крыш. Даже ветра не было. Дураки доктора тоже лежали не шевелясь.
Волков мечом развернул тряпку на отрубленной голове, дело ему казалось мерзким, да и меч марать не хотелось, но требовалось выяснить, что пряталось за маской. А за ней оказалась только гниющая голова трупа, и все. Кавалер пнул ее. Затем подошел к телу, там, на поясе висел красивый кошель. В первую встречу, Волков помнил это, доктор достал из этого кошеля целую пригоршню золота. Разрубив кошель, кавалер ничего в нем не нашел, даже медной монеты. Трофеев не было, схватка оказалась убыточной. И кавалер, расстроенный, похромал к своему мертвому коню.
Да, он устал, нога заныла сильнее, чем раньше, и настроение было отвратное, но он никогда не оставил бы на мертвом коне седло ламбрийской работы ценой в пять талеров. Ну разве что ему угрожала бы смерть. А сейчас Волков такой угрозы не чувствовал.
Пока дошел до винного двора, нога уже болела вовсю. Но седло Волков дотащил. Зайдя в лагерь, он сбросил седло прямо у входа и уселся на ближайшую бочку, что лежала у ворот. Кавалер, тяжело дыша, стягивал шлем, подшлемник. Пришел, хромая, Ёган. Помог господину снять доспехи и сапоги. Все смотрели на него, но даже Ёган, даже Роха не отваживались что-либо спрашивать.
– Мыться! – коротко бросил кавалер, когда был раздет.
Принесли уксус и сарацинскую воду в ведрах, Ёган и брат Ипполит стали обмывать Волкова. Остальные ждали, когда господин закончит омовения. Наконец, когда он уже невыносимо вонял уксусом, Ёган принес чистую одежду. И тогда к кавалеру подошел солдат, которого все звали Старый Фриззи, и, поклонившись, сказал:
– Господин, я как глава солдатской корпорации должен знать, что сталось с теми людьми, что пошли с вами? Что мне говорить их женам и детям?
Волков долго и угрюмо смотрел на старого солдата и наконец произнес:
– От души надеюсь, что женам и детям этих крыс, которых ты называешь людьми, придется оплакивать.
Солдат и все остальные обдумывали произнесенное кавалером в полной тишине, не прося никаких пояснений. Но кавалер пояснил:
– Пока я отлучался, эти крысы не набрали воду, а выпрягли коня и сбежали. Вот и все, что ты как глава корпорации должен знать о своих людях.
– Сбежали? – тихо переспросил один из солдат.
– Сбежали, – рявкнул Волков, – и украли моего коня! Вонючие дезертиры!
– А где твой-то конь? – спросил Роха.
– А моего коня за восемьдесят талеров убил вшивый доктор Утти, – неожиданно спокойно отвечал кавалер.
– Да как же так? – не верил Ёган. – Он же хлипкий на вид.
– Да, хлипкий, но ловкий, а вот полудурки у него крепкие были.
– Значит, драка была? – спросил Скарафаджо.
– Была, – отвечал кавалер.
– А я и думаю, откуда на шлеме у вас новые царапины, – сказал Ёган.
– Да, попали пару раз, – отвечал кавалер.
– А ты? – спросил Роха.
– Убил их всех.
Роха кивнул в знак одобрения:
– Ну, хоть так за коня ответили, твари.
– Ну, хоть так, – согласился Волков и посмотрел на старого корпорала. – А с дезертиров я спрошу по возвращении в Ланн. Поволоку их в суд за конокрадство. Как ты считаешь, старик, это будет правильно?
Старый корпорал только вздохнул тяжело и подумал: «Ты еще вернись туда, господин. Неплохо бы нам всем туда вернуться».
Ближе к вечеру появился Пруфф с еретиком и своими людьми. Он был показательно спокоен, рассказал, что за этот день они разбили часть стены и сняли одну кладку камня. Осталось две, но капитан думал, что сломать эти два слоя будет легче.
Кавалер рассказал капитану о том, что его люди дезертировали. Пруфф выслушал это спокойно и просто ответил:
– Такое бывает.
На том разговор и закончился. Капитан Пруфф пошел к костру есть, а Волков сказал Рохе:
– Ты не спи сегодня ночью, Хилли-Вилли пусть с тобой посидят. Как бы эти вояки не разбежались.
– Куда они денутся, побоятся бежать ночью, – беззаботно отвечал Скарафаджо.
– Они знают, что я доктора убил, могут и не побояться.
– Хорошо, покараулю. Сяду у ворот.
Волков глядел на ужинающих солдат, на их сержанта и капитана. Еретик с семьей сидел отдельно, к костру не приближались. Они тоже ели, девочки с аппетитом, и жена не отставала. Сам же еретик ужинал медленно, как бы нехотя.
А солдаты сидели вокруг костров, ели бобы, пили вино. Но вид их не предвещал кавалеру ничего хорошего. Люди выглядели недовольными, скорее всего, они завидовали тем, кому удалось сбежать.
Положение только ухудшалась. Когда стемнело и кавалер уже хотел ложиться спать, к нему подошел монах брат Ипполит и тихо произнес:
– Господин, кажется, у нас беда.
Волков хотел его убить. Ну, какая беда может быть еще? Куда уж больше бед? Что еще за беда? Но перетерпел приступ ярости, стараясь глубоко дышать, а затем так же тихо спросил у монаха:
– Хворь?
– Да, господин, один из людей кашляет все время и много пьет, кажется, у него жар.
– Кажется?
Монах
