которым я мучался много лет.
— Травы и смолы? — с сомнением фыркнула Людмила Федоровна.
— Эвкалипт очень хорош, — закивал призрак, а потом тоскливо вздохнул. — Мой кот любил сидеть рядом со мной, когда я дышал через трубку. И оно того стоило…
Яблокова поджала губы и решительно направилась в свою комнату. Как только она скрылась из виду, я взглянул на Лаврентий Лавовича.
— Мне вы можете признаться, что придумали все вместе с Питерским.
Затем я посмотрел на Василия и уточнил:
— Но как они вас-то смогли уговорить подыграть в этом спектакле?
— Даже уговаривать не пришлось, — призрак развел руками. — Лекари настрого запретили мне курить, потому как от этого у меня ужасно страдали легкие. И даже хорошие целители признали, что эта дурная привычка однажды меня убьет. Дошло до того, что я не мог спать без кашля. И задыхался даже во время обычной прогулки. А жить мне все же ужасно хотелось! Вот один из лекарей и придумал для меня эту трубку с травами. И назвал ее «энгалятором». Он велел мне энгалировать по три раза в день, не меньше. Я поначалу не понял, что он имел в виду, и даже собирался его поколотить, но вовремя одумался.
— И вы так сами и бросили курить? — удивился я. — Без помощи душеправа?
— Поверьте, юноша, тяга к табаку изрядно преувеличена, — авторитетно заявил Козырев. — Она всего лишь у нас в голове. Когда я понял, что табак меня на самом деле убивает, то выбросил его в тот же день и больше никогда не прикасался к этому яду. И трубку с ароматным сбором я с собой таскал лишь потому, что меня привыкли видеть с трубкой. А пояснять каждому, что у меня проблемы со здоровьем, мне не хотелось.
— И она вас не успокаивала? — разочарованно уточнил лекарь.
— Ну, уж если откровенно, то трубка и впрямь помогала не думать о табаке, — признался призрак.
— Это очень интересный метод расстаться с дурной привычкой, — воодушевился парень. — Я бы хотел провести исследование на эту тему и все задокументировать тщательнейшим образом. Это может многим оказаться полезным. Ведь принято считать, что избавиться от вредной тяги с табаку крайне сложно.
— И назовите метод «козырным»! — заулыбался Василий. — Я вам расскажу про все травы и смолы, которые добавлял в сборы.
— Там ведь не было ничего дурманящего? — деловито поинтересовался Лаврентий Лавович.
— Молодые сосновые шишки считаются? — без тени улыбки уточнил призрак.
Лекарь покачал головой:
— Нет.
— Значит, ничего дурацкого я не использовал, — заключил мужчина. И добавил: — Я никогда не был дураком, и не стал бы избавляться от одной вредной привычки, чтобы заменить ее на другую.
Лаврентий Лавович вынул из кармана небольшую записную книжку и обломок карандаша, приготовившись записывать.
— Мне хочется составить список ингредиентов, — пробормотал он и лишь потом взглянул на меня. — Вы позволите мне поговорить с вашим миньоном?
— Я не слуга некроманта! — возмутился Козырев и сразу же раздался в плечах.
— Спокойно! — Я слегка повысил голос, добавив в него силу. — Лаврентий Лавович — часть моей семьи.
— Прямо уж и припугнуть нельзя… — проворчал Василий, разом стряхивая с себя жуткую маску.
— Так вы свободный призрак? Такой же, как Виноградова? — восхитился лекарь.
— Она тут? — всполошился старик. Он замерцал и принялся озираться.
— Вы знали эту женщину? — спросил я, жестами давая понять Лаврентию, что говорить лишнего при новом призраке все же не стоит.
Василий пригладил волосы.
— Про нее среди призраков ходят разные слухи, мастер некромант, — начал он. — Она умеет шептать, и даже я сам не раз ее слышал. Неужто она у вас обитает? Вы ее сделали своей прислужницей?
— Любовь Федоровна перебралась в другое место обитания, — уклончиво ответил я. — Здесь ее призрака больше нет.
— Слава Искупителю! — с облегчением пробормотал мужчина. — Я слышал, что при жизни она была на редкость стервозной дамой. Даже боюсь представить, как испортила ее смерть.
— Просто ты боишься, что она могла бы тебя сожрать, — проворчал Фома, который как раз поднялся по ступеням.
— А если и так! — не стал отпираться Козырев. — Меня редко когда бабы пугали, я при жизни и сам мог кого угодно застращать. Но про Виноградову даже мертвые говорят шепотом.
Я покачал головой.
— Вон оно как…
— Так вы не возражаете, если мы с вашим гостем пообщаемся? — вновь задал вопрос лекарь, открыв блокнот на пустой странице.
— Можете воспользоваться приемной, чтобы сделать записи. Я оставлю тотем, пока он вам будет нужен, — позволил я.
— Это не сильно вас затруднит? — лекарь внимательно посмотрел на меня. — Мне бы не хотелось, чтобы вы истощились.
— Если вдруг Василий для вас пропадет, то кликните меня, — предложил Питерский. — Я вам стану переводить его слова, чтобы вы их записали.
— Как славно! — восхитился лекарь. — Не возражаете, если я останусь в гостевой на ночь?
Я не стал отказывать парню, точно понимая, что он не заснет, пока не запишет рецепты сборов. А оставшуюся часть ночи будет придумывать собственные.
Когда лекарь с призраком покинули гостиную, Питерский посмотрел на дверь комнаты Яблоковой и уточнил:
— Полагаете, она бросит эту гадость?
— Мне кажется, что она и сама больше не хочет курить. Я точно помню, что она жгла сигареты, будучи призраком, хотя и не могла чуять дыма. Ей было важно помнить о своем прошлом, чтобы не потерять себя в посмертии. Думаю, сейчас она ищет какой-то якорь, который позволит ей ощутить себя живой.
— А может, ей просто нравится, что мы уговариваем ее не браться за сигареты?
