Это сейчас не имело значения.
Сначала к себе, за чудесной жидкостью. Потом к Макоре. Дверь в её покои не заперта, всё ценное в тайнике, открыть который способен только волшебник… или человек с зельем, приготовленным волшебником. Но Макора об этом вряд ли подозревает. Пока она сидела в Зеркальных Глубинах, магия шагнула далеко вперёд.
Одну баночку Элья сунула в карман платья, стараясь не думать о том, что стекло может треснуть, и жидкость проделает в её ноге дыру. Вторую сжала в кулаке. Кожаные чехлы сунула в сумку, чтобы не валялись на виду.
Коридор пуст… а значит, бегом!
И Элья побежала.
Вот она, комната Макоры. Дверь, как и ожидалось, незаперта. Скорей, скорей…
Элья быстро, но с превеликой осторожностью открутила крышечку. И чуть не расплескала содержимое склянки, когда услышала голос, говоривший со знакомой ленивой интонацией:
— И кто же это к нам пожаловал?
Элья застыла. Лишь слегка сдвинула пальцы, чтобы баночка скрылась из виду. Вытянутые перед собой руки вполне можно принять за непроизвольный жест, вроде как если бы она хотела поднести ладони к лицу… но нельзя же так всё время стоять. А меж тем, одно неверное движение — и Элья останется без пальцев…
Голос доносился из белого кресла, которое было повёрнуто к Элье высокой спинкой. Два таких кресла стояли друг напротив друга перед маленьким светлым столиком, где ярким пятном выделялось блюдо с фруктами. Рядом лежали тарелки и столовые приборы. То кресло, которое было дальше от Эльи, пустовало, а это…
Мароль, не спеша, поднялся и обошёл кресло по кругу. У бедра он держал револьвер, направленный на Элью.
— Ну, я так и думал, что это вы. За зеркалом, конечно? Как только началась суматоха, я пришёл сюда. Этот… Саррет, да? В общем, мне стало очевидно, что он просто прикрывает вас… Да, я слышал. Я был в коридоре, за скульптурой, почти рядом с вашей комнатой. Особо не прятался даже, вы были так увлечены… — Мароль хмыкнул и без перехода спросил: — Что у вас в руках? Только, пожалуйста, без резких движений.
С каждым его словом Элье казалось, что она падает в пропасть.
Она выдала Саррета.
Она не выполнит клятву.
Всё кончено.
— Эт… это чтобы открыть… замок… — выдавила Элья сквозь непослушные губы. Непослушными они были не только из-за страха — лицо в месте удара дёргало всё сильнее. — И снять заклинания…
— Покажите.
Элья медленно опустила руку, которой открывала крышечку. Девушка стояла в нескольких шагах от Мароля, а склянка, которую она теперь осторожно держала двумя пальцами, была очень маленькой. Вдобавок, прозрачная жидкость и стекло отражали свет, очертания терялись… Маролю пришлось сощуриться.
Всего доля секунды.
Элья бросила склянку вперёд.
Крик был жуткий. Элья зажала уши — что, впрочем, не особо помогло. С ужасом девушка смотрела, как лицо музыканта превращается в окровавленный кусок мяса, как белеют, обнажаясь, кости. Руки Мароля тряслись в судороге, пальцы сжимались, один из них давил на курок — но выстрелов не было.
Получается, он не снял револьвер с предохранителя. Получается, он не хотел её убивать…
Но Элья не могла горевать и сокрушаться. Всё её существо рвалось действовать. Она кинулась к столику, взяла нож для фруктов.
«В грудь, чтобы сразу замолчал», — подсказала двигавшая ею сила.
Элья ударила — и стало тихо. Почти. Хрипы, бульканье, звук падения медленно осевшего тела. Девушка отскочила, тихонько поскуливая от ужаса.
Дальше всё оказалось просто. До страшного просто.
Элья юркнула за занавески. Одно удивительно точное движение — и дверь начала оплавляться. Пустая склянка отлетела под маленькую тумбочку — вот и хорошо, раньше времени никто не найдёт. Пока умирало железо вместе с наложенными Макорой заклинаниями, Элья — всего мгновенье поколебавшись — подбежала к тому, что осталось от Мароля. Сколько крови… И это большое пятно на коврике…
Хорошо, что здесь несколько ковриков. И все одинаковые.
Элья приподняла Мароля так, чтобы больше ничего не пачкать, и потащила за занавеску, к тайнику. Тело оказалось очень тяжёлым, Элья вся взмокла и раскраснелась от натуги. Одна ладонь Мароля продолжала смертельной хваткой сжимать револьвер, а вторая волочилась по полу, страшно неживая… какую музыку она умела создавать!..
Не отвлекаться! Не отвлекаться!
Элья оттащила тело поближе к стене: теперь Мароля можно было увидеть только если отодвинуть занавеску.
Лёгкой посмертной дороги, музыкант…
Зелье как раз сделало своё дело — дверца теперь открывалась без проблем.
Дальше Элья действовала исключительно по наитию, почти перестав думать. За неё думало мироздание, обязанное способствовать тому, чтобы она добралась до Дертоля…
Если бы не клятва, пришлось бы долго искать зеркало — однако вожделенный предмет притягивал Элью, как магнит стальную спицу.
Так, теперь выбежать, положить зеркало на пол, поменять местами коврики: тот, что с пятном, засунуть под кресло. На этом самом кресле её совсем недавно поджидал Мароль, не ведавший, что проживает последние минуты своей жизни. О чём он думал?.. Этого ей никогда не узнать…
Вроде всё в порядке. На первый взгляд точно должно быть.
Элья схватила зеркало и бросилась прочь, к себе.
Если она окажется в другом платье, будет подозрительно. Можно завернуться в накидку подлиннее — прохладный всё-таки день… Вот в этой, чёрной, которую она на днях купила в Бельзуте, есть удобная складка внутри — почти карман. Большая, глубокая, зеркало оттуда никуда не денется. Тем более, если легонько, незаметно придерживать…
Элья открыла окно пошире, чтобы в комнате поскорее стало холодно. Тщательно вымыла руки и шею, следя за тем, чтобы ничего больше не запачкать кровью, потом укуталась и повалилась на кровать.
Сердце бешенно стучало в грудную клетку. И словно сорвалось в безумный галоп, когда, заглушив даже шум водопада, прогремел выстрел.
В тот момент никакая клятва не смогла бы заставить Элью оставаться неподвижной — уже в следующую секунду она оказалась у подоконника. Окно выходило на ту же сторону, где была терраса — вон липовая аллея, по которой они с Сарретом прогуливались в вечер бала. Но рядом с окном выступает основание одной из башенок — кусок стены как бы выдаётся вперёд и закрывает обзор. А вот где-то там, за ним…
Грохнул второй выстрел. Сразу за ним прозвучал истошный женский крик, взбурлили голоса, сливаясь с шумом падающей воды…
У Эльи потемнело в глазах, а кровь стала холодной и вязкой, как желе.
Плевать на всё. Саррет!
Она кинулась прочь по коридору к чёрной лестнице. Она бежала так быстро, что не споткнулась только чудом. А может, благодаря всё той же пресловутой клятве — мироздание не позволяло ей упасть и разбить то, что она инстинктивно продолжала прижимать к себе, прикрывая накидкой. Даже сейчас.
У подножья лестницы она встретила Макору. И застыла бледным призраком, увидев её лицо.
— Мне очень жаль, дорогая моя, — сказала колдунья. — Мне очень жаль.
«Говори же, тварь, — думала Элья, неимоверным усилием воли сохраняя неподвижность. — Говори, говори…»
— Грапар погиб.
— М-м-м… — протянула Элья. По звуку можно было бы подумать, что она подавилась.
— Мне жаль, — повторила Макора. — Тебе лучше сесть…
Она усадила Элью на ступеньку. Элья, держась за живот, снова что-то невнятно промычала.
— Это огромная потеря, — сказала Макора. — Для всех нас. Я знаю, конечно, что это не утешит тебя… Но послушай, если ты захочешь поговорить…
— Я убью его… — прорычала Элья. И вздрогнула, на мгновенье выйдя из образа: ей вдруг примерещился Мароль с окровавленным лицом, кричащий от невыносимой боли. Но тут же снова взяла себя в руки: — Где он?!
— Лэрге? Он отправляется в изгнание. Он едет в Аасту. Такова воля государя…
Элья снова рыкнула и вскочила на ноги.
— Элья, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь… — начала Макора.
Девушка смерила её тем взглядом, который, возможно, колдунья не потерпела бы в любое другое время в любом другом месте. Однако сейчас ей явно что-то было нужно.
