— Мы снова вместе, — сообщила нам Лия. — В очень значительном — и в
открытую физическом — смысле.
Я не собиралась верить Лие на слово, но Слоан поддалась на её уловку.
— С каких пор?
Майкл так и не отвёл взгляда от стены.
— Помните, как Лия прижала меня к стене в Вегасе?
Тогда я поняла, что Лия могла говорить правду.
— Вы были вместе со времен Вегаса, а мы не знали? — я попыталась усвоить эту
мысль. — Вы живёте в доме с тремя профайлерами и снайпером из морской пехоты. Как…
— Хитрость, обман и прекрасное чувство равновесия, — ответил Майкл, прежде
чем я успела закончить вопрос. Затем он взглянул на Лию. — Я думал, что ты не хотела,
чтобы кто-нибудь знал.
— Наше предательство было тяжестью на моей душе, — безразлично произнесла
Лия. Другими словами: она хотела отвлечь Дина от того, что творилось со мной, и даже
лучше, если она сможет отвлечь Майкла от того, что привело его в подвал.
— Я не в настроении, чтобы меня отвлекали, — сообщил Майкл. Он знал Лию.
Абсолютно. Он знал, что она делала, и сейчас какая-то его часть не хотела, чтобы его
спасали от мрачных событий. Он снова обернулся к стене.
— Я тебя люблю, — мягко произнесла Лия. В её голосе мелькнула нотка
напряжения, нотка ранимости. Ни суматохи, ни суеты. — Даже когда я не хочу этого, я всё
равно тебя люблю.
Сам того не желая, Майкл обернулся к ней.
Ресницы Лии дрожали.
— Я люблю тебя, как утопающий любит воздух. Люблю, как океан любит песок. Я
люблю тебя, как арахисовое масло любит желе, и хочу родить тебе детей.
Майкл фыркнул.
— Да ладно?
Лия ухмыльнулась.
— На секунду ты поверил.
Майкл изучал выражение её лица — то, что скрывалось за этой ухмылкой, за
маской.
— Возможно.
Понять эмоции Лии всегда было сложно, ведь вне зависимости от того, что она
чувствовала, она говорила те же слова с всё той же ухмылкой. Она сказала бы это, если бы
влюблялась в него. Она сказала бы то же самое, если бы просто пыталась его поддразнить.
— Вопрос, — Майкл поднял указательный палец. — Я знаю, почему Лия выглядит
в особенности довольной собой, а Кэсси — так, будто она профилирует. Могу
предположить, почему Рэддинг выглядит так, будто он страдает запором, каждый раз,
когда Лия меня касается. Но почему Слоан постоянно избегает моего взгляда и переносит
вес на подушечки пальцев ног, словно она так сильно старается не говорить что-то вслух,
что может взорваться?
Слоан, как только могла, постаралась не выглядеть подозрительно.
— Существует больше ста девяноста семи широко используемых сленговых
выражений, обозначающих мужские половые органы! — выпалила она. А затем она
ничего не смогла с собой поделать и продолжила. — А ещё Бриггс, Стерлинг и Джадд
сейчас не обсуждают идею взяться за дело твоего отца.
На миг повисла тишина.
— Как бы больно мне не было это говорить, давайте ненадолго отложим
обсуждение неприличного сленга, — Майкл перевёл взгляд от Слоан к нам с Дином и
Лией. — И кто-нибудь уточнит, в чём заключается дело моего отца.
— Директор Стерлинг не вдавался в подробности, — Дин спокойно ответил на
вопрос Майкла. Он явно был готов вмешаться, если Майкл захочет сделать что-нибудь
глупое. — Он сказал только, что что-то случилось с дочерью делового партнера твоего
отца.
Майкл моргнул.
— Селин? — на несколько секунд имя застыло на его губах. — Что с ней
случилось? — видимо, взглянув на наши лица, Майкл понял, что мы не знаем ответа на
этот вопрос, потому что в следующий миг он метнулся к двери подвала. Каждый мускул в
его теле был напряжен.
Дин поймал его за руку.
— Подумай, Таунсенд.
— Я думаю, — парировал Майкл, шагая лицом к лицу с Дином. — А конкретнее, я
думаю о том, что у тебя есть три секунды на то, чтобы убрать свою руку, а потом я
заставлю тебя её убрать.
— Майкл, — я попыталась заставить его посмотреть на меня, но ничего не
получилось.
— Один, — сказал Дину Майкл.
— Надеюсь, сейчас он скажет «два», — задумчиво сказала Слоан Лия. — Ничего
так не подчеркивает зрелость мужчины, как неуместный гнев и счёт до трёх.
Это поубивало спесь Майкла настолько, что он действительно остановился.
— Селин Делакруа — единственный человек из моей жизни до программы,
которому было на меня не плевать, и единственная, кто видел, каким человеком на самом
деле является великий Тэтчер Таунсенд, — сказал он Дину. — Если у неё проблемы, я
поеду. И если для этого мне придется разобраться с тобой, я так и сделаю.
— Мы все поедем, — прямо произнёс агент Бриггс, спускаясь по лестнице в
подвал. Именно он завербовал Майкла в программу. Он прекрасно знал о том, каким
человеком был Тэтчер Таунсенд.
Так зачем ему посылать к нему Майкла? Как Джадд мог на это согласиться? Тот
факт, что с Бриггсом не было агента Стерлинг, заставил меня задуматься о том, что она
могла с ними поспорить.
— Хотите сказать, мы просто всё бросим и полетим в штат Нью-Йорк? — Лия
взглянула на Бриггса и прищурилась. — Из доброты душевной?
— Нет, не из доброты. И не потому, что директор Стерлинг считает, что Таунсенд-
старший может быть для нас полезен, — Бриггс посмотрел на Майкла. — И даже не
потому, что пропала девятнадцатилетняя девушка, хоть мы и не должны забывать о
подобном, как бы сильно мы не были сосредоточены на деле Владык.
Слово «пропала» заметно ударило по Майклу.
— Тогда почему? — спросил он.
Почему директор Стерлинг принёс нам это дело? Почему Бриггс и Джадд
согласились вернуть Майкла в окружение издевавшегося над ним отца? Почему мы
бросали всё, ради поисков одной девушки?
Инстинктивно я знала ответ ещё до того, как Бриггс сказал:
— Потому что полиция считает, что Селин похитили восемь дней назад.
Моё сердце грохотало в груди. Восемь дней с последней даты Фибоначчи. Пять
дней до следующей.
— Двадцать первое марта, — слова застряли у Слоан в горле. — 3/21.
— Она исчезла в дату Фибоначчи, — видимо, Лия почувствовала, что Бриггс что-
то не договаривал, и склонила голову на бок. — И?
Последовала долгая пауза.
— Девушка исчезла в дату Фибоначчи, — повторил Бриггс, — а всё место
преступления пропитано керосином.
Ты
Запах горящей плоти никогда тебя не оставит. Прах рассеивается. Кожа
