— Тогда надо проверить все кладбища! — воскликнула Пранг, нажимая на газ. Я не хотел смотреть, поэтому нагнул голову и уставился на мигающее пятнышко на экране. Наша скорость внушала тревогу даже здесь.
Потом я увидел еще одно мигающее пятно в левом верхнем углу экрана. Оно было неподвижно.
— Направляйтесь на север, — сказал я. — Кресент-стрит, ближе к углу Цитадели!
— Там нет кладбищ, — запротестовала Пранг. — Это еще одно озарение?
— Да!
Для нее этого оказалось достаточно. Я зажал руками уши, чтобы не слышать визга шин, когда она делала разворот.
* * *
— Черт! — сказала Пранг, когда сбросила скорость на углу Цитадели и Кресент.
Я открыл глаза лишь настолько, чтобы разглядеть заглохший деловой район, с закрытой кондитерской, ободранным табачным магазином, старым «Вулвортом» и заброшенным кинотеатром.
Никаких кладбищ.
— Промах! — сказала Пранг.
— Погодите, — сказал Боден. — Посмотрите на афишу.
Я открыл глаза чуть шире.
В надписи на кинотеатре не хватало нескольких букв, но название последнего шедшего кинофильма еще читалось:
ГОР Д МЕ ВЫХ
* * *
Мы встали перед табачным, где «БМВ» не смотрелся бы подозрительно. Широкие двери кинотеатра были наглухо заварены цепью, но я рассудил, что есть задний выход, и оказался прав. Я рассудил, что эта дверь будет взломана — и тоже оказался прав.
Внутри было темно. Запахи заплесневелого попкорна, слез, смеха, «Коки» и поцелуев смешался в затхлый букет. Все сидения были сорваны и (я предполагаю) проданы в кофейни или в старые торговые зоны, где они смотрелись бы довольно причудливо. Enorme лежал на голом покатом бетонном полу, его «глаза» смотрели прямо вверх на барочный потолок с его купидонами и гирляндами, его ангелами, а кое-где и гаргуйлями.
Я подошел и, как в первый раз, дотронулся до громадной трехпалой ноги. И как в первый раз он был холоден, как обыкновенный камень. И я был рад, что он холоден здесь в полутьме, где он был в безопасности от лучей встающей луны.
— Круто! — прошептала Пранг. — Вийон и его озарения! Дайте мне ваш телефон и я позвоню в музей.
— Подождите, — сказал я. — Enorme, возможно, захочет что-то сказать. Он пользуется телефоном, чтобы разговаривать.
— Здесь я могу видеть сны, — сказал знакомый голос, гулом отдавшийся в пустом зале кинотеатра. — И здесь я в безопасности.
— Теперь он передает через динамики! — сказал Боден. — Очевидно, он умеет подключаться к любой электронной цепи. И даже ее включать. И даже снабжать энергией.
— Я последний, — сказал Enorme. — Они хотели, чтобы вы убили меня.
— Кто? — спросил я. — Те, кто тебя сделали?
— Творцы. Они сделали нас, чтобы создать вас. Плыли по звездам и находили крошечные миры, где жизнь нуждалась в побудительном толчке. Ваш мир тогда не назывался Землей. Он вообще никак не назывался. Ваши сородичи расплодились по всей планете, молчащие, но сильные.
— Сильные? — спросила Пранг. — Мы были слабыми.
— Это миф, — сказал Боден. — В действительности, Homo являлся наиболее внушительным убийцей на планете, даже еще без языка и культуры. Обладая огнем и руками, владея палками и камнями, охотясь стаями, он мог жить везде и противостоять даже саблезубым.
— Да, — прогудел голос Enorme. — Вы были царями зверей. Но мы сделали из вас нечто большее.
— Сделали из нас? — переспросила Пранг.
— Чтобы выжить, вам надо было убить нас. Чтобы убить нас, вам пришлось изобрести орудия, кооперацию, язык. Понимание. Убить нас одного за другим. За нами охотились с копьями и камнями. Раздавливали валунами, которые швыряли в ловчие ямы. Сжигали живьем. В этом танце было не до снов. Я последний.
— Отчего же мы никогда не находили других? — спросила Пранг, прикуривая «Кэмел» во рту от той, что в руке.
— Может, и находили, — сказал я, подумав о статуях в Греции, Индии, на Среднем Востоке. Но Enorme поправил меня:
— Все твердое испаряется. После нашего убийства мы освобождаемся. Назад в ничто. Это конец нашему страданию. И нашей полезности.
— Значит, ты не против умереть? — спросила Пранг.
— Нет. Все, что мы делали — занимались убийствами. Это делал я. Умирание — это наша суть. Моя суть.
— Но мы не хотим убивать тебя, — сказал я. — Мы хотим дать тебе возможность видеть сны.
— Ксомильчо позволил мне спать. Он держал меня вдали от жемчужного мира, который пробуждал меня. Он дал мне проспать века. Потом, сто лет назад, мне начали сниться сны.
— Он, наверное, имеет в виду радио! — сказал Боден. — Как только на планете появились электронные устройства, в нем что-то пробудилось.
— Я вижу сны только тогда, когда не бодрствую. Почти сто лет мне снятся сны. Вы меня разбудили, поэтому теперь я не могу видеть сны.
— Это наша ошибка, — сказала Пранг. — Мы дадим тебе заснуть. Мы построим для тебя специальное помещение в музее, и ты сможешь видеть сны вечно.
— Они хотели, чтобы вы убили меня, — сказал Enorme. — Они хотели прийти.
— Круто, — сказала Пранг. — Они смогут прийти тоже.
Я похолодел.
— Не надо быть такой уверенной. Мы не знаем, какие они. И чего они хотят.
— Дело будет сделано, когда мы все будем убиты, — сказал Enorme. — Тогда придут Творцы.
— Он передатчик! — догадался Боден. — Когда он умрет, они узнают, что мы достаточно эволюционировали.
— Но они также узнают, что мы не проэволюционировали мимо убийства.
— Что вы сказали? — переспросил Боден.
— Может быть, предполагалось, что мы не станем убивать последнего. Может быть, это экзамен.
— Это что, очередное озарение? — спросила Пранг.
— Наверное, но не нам решать, раз в дело вовлечен целый мир.
— Они хотели, чтобы вы убили меня, — повторил Enorme, его голос эхом разнесся по кинотеатру. — Творцы сойдут с неба. И все будет кончено.
— Забудь про умирание! — сказала Пранг. Она посмотрела на часы, потом на меня и Бодена. — Уже двенадцатый, парни. Нам надо вернуть Enorme в музей в целости и сохранности, прежде чем его обнаружит полиция. Иначе…
— Слишком поздно, — сказал Боден, поднимая голову. Я услышал вумп-вумп-вумп чоппера, парящего над головой.
* * *
— Проклятье! — сказала Пранг. — Как раз, когда…
Вертолет заглушил ее голос. Боден и я беспомощно смотрели друг на друга. Мы услышали топот шагов на крыше, на пожарной лестнице, снаружи доносились сирены.
ТРАХ! Внезапно с грохотом распахнулись боковые двери.
— Отойдите назад! Заложники, отойдите назад!
— Уорд! — заорал я. — Мы не заложники! Не стреляйте! Мы только что открыли, что это за штука, это…
