– Добро пожаловать в наши ряды!
– Да нет уж, спасибо, я пока как-нибудь и в своих рядах поживу.
– Вот эта вот пуговка, – старик пальцем коснулся маленькой белой пуговицы на отвороте халата, – и есть мой плащ-невидимка. Разработка, между прочим, двадцатилетней давности, а работает как часы. И тогда скажите мне, пожалуйста, зачем мне тот ножик?
– Несовершенная разработка, – сказал Менгрел. – Вы в фиолетовой части спектра малость мерцали, если присмотреться.
– Это да, это да, – кивнул Геннадий Егорович. – Несводимый к нулю дефект, как мне говорили. Но это при неярком дневном свете. Физический, между прочим, парадокс, если вы любитель необъяснимого. А в темноте или при хорошем освещении…
– Я не любитель. Вы лучше мне объясните, что было потом, когда вы завернули за угол и на пуговку эту нажали.
– Так что было? Ничего не было. У него, и это можно было предвидеть, была точно такая же пуговка, да еще в темноте. Седьмой час вечера, сумерки… Киллеры, они всегда в ногу со временем, несовременны только добрые люди, причем во все времена. Я даже и не сомневался, что он с плащом, просто отошел немножко в сторонку и стал ждать.
– Ага, – ответил Менгрел раздумчиво. – Самый для вас был момент и сунуть ножичек под ребро. Тут, правда, возникают две нестыковочки. Во-первых, никакой, как вы говорите, «пуговки» мы на убитом не обнаружили, а уж мы бы не пропустили. И во-вторых, на нем и не могло быть плаща, потому что если бы был плащ, да еще включенный, то убийца мог бы нанести удар только вслепую, да и то при очень большой удаче, потому что киллеры-невидимки, как правило, не шумят. А удар, напомню, был нанесен точный, профессиональный.
– Ну, во-первых, плащ выключили или просто забрали, – сказал старик.
– Зачем?
– Не знаю. Может быть, для того, чтобы свалить убийство на меня. Или для того, чтобы не подумали, будто его убили в тот момент, когда он сам был при исполнении. А скорее всего, плащ унесли, чтобы никто не увидел его дефекта.
– Дефекта? Какого дефекта?
– Ну да, это и есть мое «во-вторых». Плащ был с дефектом, очень, я вам скажу, специфическим. Фиолетовый кружок на спине диаметром в три-четыре сантиметра, и думаю, что на том самом месте, куда нанесли удар. Если так, то получается, что убийство готовили заранее. Воспользовались той самой неустранимой ошибкой, про которую вы мне намекнули, немножко ее усилили и «настроили», как-нибудь подменили ему плащ на дефектный, оборудовали человечку мишень на спине и стали ждать, когда он пойдет выполнять заказ.
– Интересно, – сказал Менгрел. – По-вашему, получается, что его свои же и убрали?
– Получается так. Причем сделали это те, кто знал, что у Бриля будет заказ, и когда он пойдет его выполнять.
– «Жанессо»?
– Заказчики. Может быть, и «Жанессо». Он считался их штатным исполнителем, но исполнители часто работают на кого угодно, даже штатные.
Менгрел хмыкнул.
– Лихо у вас все складывается. Вас заказывают, а удаляют исполнителя. Причем не когда-нибудь, а вот именно что во время исполнения заказа, не дожидаясь, пока он этот самый заказ исполнит. И вы, конечно, не видели, кто исполнителя-то исполнил? Фиолетовый кружочек видели, а кто исполнил, конечно, нет?
– Конечно, не видел. Это тоже профессионал был. Потому что я его и не слышал даже.
– Вот даже как.
– Зря вы так. Конечно, не слышал. Я плащ включил и отбежал как можно дальше от тротуара и замер – в отличие от профессионалов, я не умею ходить бесшумно. Потом увидел это пятнышко, понял, что Бриль тоже в плаще. Потом он замер. Потом пятнышко пошло вниз, он наклонился, видно, стал искать примятую траву…
– Ну? Дальше, дальше! Что потом?
– Потом он хрюкнул и упал. Я ничего не понял, стоял столбом, решил переждать. Я на самом деле и до сих пор толком не понимаю, что там произошло. Убийца должен был уйти сразу. Или искать меня. Мне и показалось, что он ушел сразу…
– Откуда показалось?
– Не знаю. Словно бы пусто стало. Только я ошибся, он там был. Что он там делал, понять не могу. Я уже совсем было решил уходить, как вдруг он проявился.
– Кто?
– Да труп же! Он стал видимым. Плащ или выключили, или сняли, мне все равно было. Я снова замер. Это было так трудно – стоять в неподвижности, я почти задохнулся. А потом услышал за углом удаляющиеся шаги. Кто-то побежал. Мне показалось, что шаги были детские. Или женские. Но я не уверен. Кто-то быстрым, легким шагом бежал отсюда, уже не скрываясь.
Прищурившись, Менгрел внимательно слушал, весь вытянулся в сторону старика. Он выдержал паузу, потом спросил:
– Так вот чего я не понимаю, Геннадий Егорович. Сейчас вы живы. Покушались на вас или нет, но вы живы. Вот исполнитель мертв почему-то, вы всю процедуру подробнейшим образом объяснили, спасибо. Так вот, если на вас все-таки покушались, то почему? Ведь Консультантов они обычно не трогают.
– Я не знаю, почему они на меня покушались, – сказал старик.
И соврал.
– Да-да, – ответил Менгрел, быстро встал с кресла и, не прощаясь, поспешно ушел, Геннадий Егорович еле успел поднять ладонь, чтобы открыть перед ним дверь.
Wiki File pn 05 908 769 665/22
Онежский-Плюс Геннадий Егорович, 1988–2102 гг. 05 908 769 665. Родился в г. Одессе. В 1995 г. переехал в Москву в связи с разводом родителей. В 2012 г. окончил факультет платины и золота Академии стали и сплавов, однако по специальности работать не стал. В 2013 г., будучи заместителем главного редактора информационного портала Oneg.ru, закончил с отличием актерский факультет Российского университета театрального искусства ГИТИС, однако и эта специальность его не удовлетворила – близкие к нему люди утверждали, что на этот факультет он пошел только для того, чтобы поддержать в стремлении стать актрисой свою первую жену, Ясенко Валентину Николаевну (1993–2014 г.), однако после того как она в приступе психического расстройства покончила жизнь самоубийством 4 октября 2014 г., путем повешения на ремне, уволился и ушел в бизнес, основав фирму ЗАО ЯВН по производству брючных ремней, когда и сменил фамилию Онежский на Онежский-Плюс. Многие из его знакомых и друзей восприняли эту фамилию как оперативную кличку и, несмотря на записи в паспортном мемо, продолжали считать его прежнюю фамилию истинной. Вопреки пессимистическим прогнозам экспертов, предприятие быстро стало давать прибыль, но 4 октября 2016 г. Онежский продал его, и вскоре оно прекратило существование. Впоследствии возникло подозрение, что на самом деле ЗАО ЯВН не продало ни одного ремня, однако это подозрение так и не получило подтверждения. Считается, что ЗАО ЯВН – первое из серии так называемых Великих Мошенничеств Онежского, ни одно из которых раскрыть не удалось. 4 октября 2036 г. Онежский вдруг заявляет, что бросает «прежнюю деятельность», и, не раскрывая ее деталей, становится активным биржевым игроком. Поначалу его одна за другой преследуют ошеломительные удачи, обозреватели прочат ему место в списке журнала Forbes, однако потом он разом теряет все состояние в одной из самых рискованных своих операций, имеющей отношение к норвежской нефти и русским мехам. По совпадению этот провал совпадает по времени с его разводом со второй и последней женой Геннадия Онежского, Галиной Сергеевной Шуваловой (1992–2094), которая претендовала на половину его имущества, а в результате унаследовала непомерные долги, едва не отправившие ее в тюрьму. С этого времени, а именно с 4 октября 2046 г., Геннадий Онежский-Плюс вновь меняет квалификацию и становится официальным финансовым консультантом сразу нескольких крупных корпораций, не пересекающихся между собой в направлениях своего бизнеса, и вновь восстанавливает состояние. Однако начавшийся возрастной кризис приводит к покушению на него со стороны только что образовавшейся молодежной группы «Жанессо». Покушение закончилось провалом и гибелью семи покушавшихся. С тех пор, а именно с 4 октября 2051 г., Геннадий Онежский прекращает осуществлять финансовые консультации и переезжает из Москвы в Куровск, где в то время проживал его сын от первой жены Алексей Онежский. Однако если в намерения Геннадия Онежского-Плюс входило избежать в небольшом провинциальном городке проявления нараставших во всем мире возрастных конфликтов, то его должно было ожидать разочарование катастрофического масштаба – именно в этот период, и именно в этом регионе центральный отдел молодежной террористической «Жанессо» (тогда он назывался «Жанессо-Д» по имени его основателя Анатоля Дьюара) провел самую масштабную с момента своего основания акцию, в ходе которой ряд провинциальных городов, в том числе и Куровск, лишился своего, как считали члены «Жанессо», престарелого руководства. Со всех хоть сколько-нибудь влиятельных постов были смещены люди старше 65 лет, произошло много убийств. Геннадий Онежский-Плюс избежал покушений, поскольку был неизвестен в Куровске, однако его сын Алексей, слишком активно выступавший против «Жанессо» и в Куровске бывший довольно популярным политиком (в небольших городах понятие «политик» несколько отличается от этого же понятия, бытующего в мегаполисах, – Алексею просто верили, потому что знали), был отравлен. Напомним, в то время исполнители «Жанессо» предпочитали эвтаназию, потчуя своих жертв инъекциями курареподобных препаратов; незадолго перед смертью свой особняк на Солдатской площади Алексей завещал отцу. С тех пор и до самого конца своей жизни Геннадий Онежский работал Консультантом в местном филиале так называемых Ресургентов – группы работоспособных людей пожилого возраста, пытающихся защищать свои права и свою жизнь.
