— Вон там вы переключаете электрический ток? — спросил я.
— Верно, — ответил профессор. И он снова улыбнулся моему любопытству.
У меня в голове сразу возникла сотня вопросов, но Уэллс пришел мне на помощь. Видя, что профессор был необычайно общителен, он подумал, что настало время испытать эффект легенды, которую он придумал для меня.
— Профессор, — начал он, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. — Я бы хотел, чтобы вы рассказали моему другу что-нибудь о своей работе. Я все ему объяснил, но, должно быть, плохо поработал головой, потому что он не смог понять, что я имею в виду. Вы можете вдаваться в подробности, потому что у него есть некоторое образование. Он учился в колледже до того, как его настигла старательская судьба. Я прав, приятель?
Я ответил кивком. Я был так обеспокоен реакцией профессора, что не мог вымолвить ни слова.
Уэллс заметил мое замешательство. Чтобы спасти ситуацию, он добавил:
Проект объясняется изобретателем
— Конечно, есть одна вещь, которую он точно понял, что вы величайший гений этого и любого другого поколения, и что ваше изобретение — самая удивительная вещь …
— Прекратите, прекратите, — прервал его профессор, смеясь над искренностью энтузиазма Уэллса. — Давайте не будем преувеличивать. Я не нашел ничего нового, я только применил старые и хорошо известные открытия к практической и полезной цели.
Затем продолжил, обращаясь ко мне:
— Молодой человек, вы много знаете о рентгеновских лучах?
Знал ли я! Прежде чем отправиться в свое приключение, я просмотрел все книги, которые могли просветить меня на предмет изобретения профессора Мэтисона. Но я ответил нерешительно.
— Ну, я помню, что они возникают в результате электрического разряда, пропущенного через трубку, из которой был выпущен воздух.
— Точно! Теперь я нашел новое применение этим лучам. Я нашел практический способ наэлектризовать воздух на обширной территории с помощью одной трубки, которая не сильно отличается от той, которую представил Портер. В моем изобретении нет ничего принципиально нового.
— Профессор, вы слишком скромны, — прервал Уэллс.
— Я говорю вам правду, и я могу это доказать. Подойди сюда, и я вам кое-что покажу.
Мы вернулись в гостиную. Профессор обратил наше внимание на два сферических стакана диаметром около шести дюймов на расстоянии четырех футов друг от друга, установленных на подставках.
— Это миниатюрные модели аппарата, который я разместил в башнях — ничего, кроме трубки Портера, с одним или двумя изменениями. Как вы можете видеть, катод тот же: сегмент полой сферы. Антикатод также соединен с анодом, но вместо платины или тантала я использую композицию моего изобретения, на которую не влияет экстремальный нагрев разряда. Трубка, вместо того, чтобы быть пустой, как обычно, содержит газообразное вещество, о котором я умолчу. И обычная индукционная катушка с ртутным прерывателем производит разряд. Обычная ионизация газа происходит из-за расщепления атомов этого газа, что приводит к отделению электронов, составляющих атомы. Каждый электрон несет постоянный отрицательный заряд, в то время как оставшаяся часть атома ведет себя как положительный ион, причем единицы заряжены положительно, но с массой, которая велика по сравнению с массой отрицательных ионов. Вы меня понимаете?
— Да, — ответила я, в то время как Уэллс уставился на меня, чтобы выяснить, искренен ли я в своем «да».
Возможно, мое «да» прозвучало не так убедительно, как должно бы. Даже профессор, казалось, заметил это.
Искусственное создание и контроль ветров
— Возможно, вы не в курсе последних исследований в этой области, — продолжил он. — Но я могу рассказать вам сейчас кратко в чем заключается практическое приминение. Одна из этих трубок ионизирует окружающий воздух, а положительные ядра притягиваются второй трубкой, которая ионизирует воздух не меньшим, а большим количеством отрицательных электронов. Вот и все.
Профессор замолчал, как будто он закончил. Я посмотрел на него в напряжении, а Уэллс продолжал смотреть на профессора и на меня с явным замешательством. Наконец Уэллс заговорил.
— Но как насчет ветров?
— Вот, положите свою руку сюда, — сказал изобретатель, держа руку старателя на уровне рентгеновских трубок как раз посередине между ними.
Профессор повернул выключатель на столе. В обеих трубках появилось голубоватое свечение, искрящееся, танцующее, в то время как четкие, короткие разряды звучали в быстрой последовательности. Уэллс резко отдернул руку.
— Я чувствую дуновение ветра, — воскликнул он.
Я расположил свою руку там же, где он держал свою, и тоже почувствовал легкий ветерок, дующий на мою ладонь.
— Это воздух, наэлектризованный трубкой слева и сильно притягиваемый трубкой справа, — объяснил профессор. — Вот основа моего изобретения.
— А башни, которые вы возвели?
— Они служат для проведения того же эксперимента в большем масштабе. На каждой башне установлена рентгеновская трубка, достаточно большая, чтобы ионизировать воздух в радиусе двух миль, если мои расчеты верны.
— И что вы намерены с ними делать? — спросил я.
— Я хочу испытать их максимальную эффективность. Я воздвиг тридцать башен в этой пустыне с интервалом в две мили, покрывая, таким образом, пятьдесят восемь миль по прямой через равнины.
— Вся ли работа закончена?
— Да, она была завершена неделю назад, но нам пришлось отложить наш тест до тех пор, пока все и вся не будет устранено. Нам придется снести все хижины, которые мы построили для рабочих, все маленькие домики, которые вы видели здесь, кроме этого, который был специально построен с массивными каменными стенами и низкой крышей. Видите ли, я должен принять все меры предосторожности, потому что трудно предвидеть скорость ветра, который будет создан во время испытаний. Еще через пару дней все будет расчищено, и все люди и животные отправятся в безопасное место в каньонах. Я останусь здесь с Картером, моим главным инженером, и начну испытания.
— Вам нужен кто-нибудь в башнях?
