Врачи унесли Сушану, и все были поставлены в известность, что некоторое время, возможно, в течение нескольких дней к ней никого пускать не будут.
— Да, — откликнулась Лора. — Но ему также очень нравилась Мина.
— О!
— Ему и Харальду, обоим. Некоторые говорят… — Лора вдруг замолчала.
— Что говорят?
— Что они трое, Харальд, Мина и Сушана, были… э-э… чем-то большим, чем просто друзья.
— О! — произнес Донал. — Я… гм… понимаю.
Лора протянула руку, взяла Донала за запястье и положила его руку себе на левую грудь.
— Что, тем не менее, более нормально, чем заниматься любовью с тем, у кого в груди не бьется сердце. Ведь так?
— Я люблю тебя.
— Проклятие! — Лора заморгала и покачала головой. — Это не должно случиться.
Что?..
Ш-ш-ш…
Донал убрал руку.
— И?..
— И, ради Танатоса, да, я тоже люблю тебя. Ты доволен?
— Да, — выдохнул Донал. — Очень.
«Виксен» остановился, дверцы сами собой открылись.
— Приехали, — сказала Лора.
Надземная часть офиса Главного Слушателя Праха представляла собой неуклюжее здание из голубого камня, напоминавшее какое-то замороженное животное с крошечным выступом головы, прикрепленным к громоздкому телу. Даже окна были похожи на громадные глазницы. Судя по тому, что по периметру строения стояло около двух десятков патрульных машин, можно было понять: в подземной части офиса совершилось нечто экстраординарное.
На этаже, располагавшемся даже ниже того, где обычно проводились вскрытия, в данный момент юный Слушатель Праха, преклонявшийся перед Миной при её жизни, рассекал на части её тело, возлагал руки на её ещё теплые кости в липкой крови, пытаясь прочесть послание, запечатленное в них в последние мгновения жизни Мины.
— Я не могу. — Лексар отложил в сторону пилу для костей. — Я ничего не могу.
— Можете. — Голос Харальда приглушала хирургическая маска на лице. — Попробуйте ещё раз.
— Нет… — И, тем не менее, дрожа, Лексар заставил себя ещё раз опустить руки в распростертое перед ним вскрытое тело Мины. — А-а…
Веки Лексара задрожали.
— Проклятие! — Харальд едва успел подхватить Лексара, когда тот чуть было не рухнул на труп Мины. — Ради Танатоса!
Но Лексар тут же пришел в себя, оттолкнул Харальда и остался стоять, хоть и слегка покачиваясь.
— Два приземистых человечка, — произнес он, — карлики.
Харальд выдохнул. Слова юноши подтвердили то, что сообщила по телефону Лора относительно пойманных Доналом и Алексой близнецов. Однако возможность использования этих свидетельств на суде полностью зависела от того, сумеет ли он задним числом признать нынешнее вскрытие законным.
— Топор, — добавил Лексар. — У них был топор.
Харальд покачал головой.
Чудесно! Нам, что, теперь придется допрашивать всех торговцев домашним инвентарем в Тристополисе?
Да, пока пользы от парня немного.
Их не больше пары тысяч.
И тут взгляд Лексара прояснился и устремился на Харальда.
— Не обычный топор, — сказал он, — а настоящий магический резонатор. Такие на деревьях не растут.
— Хорошо. — Харальд, не отрываясь, смотрел на труп Мины. — Уже кое-что.
— Мне кажется, что он иллурийский, — произнес Лексар. — Точнее, Мине кажется…
В голосе Лексара звучала явная боль, и Харальд подумал, что юноша переживает те муки, которые может понять и оценить только Слушатель Праха. В это мгновение чьи-то ногти застучали по прозрачному стеклу окошка в двери. Лора.
Туманные очертания какой-то фигуры прошли сквозь закрытую дверь.
— Что такое? — Рука Лексара инстинктивно потянулась к одному из хирургических инструментов.
— Это наша коллега. — Харальд кивнул. — Ксалия, познакомься, Лексар. Очень хороший молодой человек.
Ксалия отплыла на шесть футов и поднялась к потолку.
«Рада познакомиться, Лексар».
— Я… тоже рад, Ксалия. Простите мне мою невольную реакцию.
Но Ксалия уже повисла над телом Мины, и её тень и очертания почти невидимого лица были не менее выразительны, чем горе самого Лексара.
«Она была очень хорошим человеком».
— Да.
Ксалия повернулась к Харальду.
«Виктор не войдет».
— Ты его осуждаешь?
«Нет…»
После короткой паузы Харальд сказал:
— Я выйду к нему. Лексар?
— У меня, наверное, все. Больше я вряд ли что-то могу сделать, кроме как… привести её в порядок.
— Да-да, постарайся, чтобы она выглядела пристойно.
— Конечно. — Лексар протянул руку к мертвому неподвижному лицу Мины. — Пристойно.
В уголке глаза Харальда появилась единственная слеза.
Ксалия больше не произнесла ни слова, а просто поднялась к самому потолку и наблюдала оттуда за тем, как Харальд вышел из комнаты, стараясь держать эмоции под контролем. Ей ничего не было известно о слухах относительно «тройной семьи», хотя Ксалия могла проходить сквозь стены и тайком смотреть на все, на что ей заблагорассудится.
Не знала она об этом по очень простой причине: Ксалия считала непристойным шпионить за друзьями.
«Мы их найдем, — произнесла она, обращаясь к Лексару, склонившемуся над трупом. Тот размышлял перед тем, как начать зашивать обширную рану, зиявшую в торсе Мины. — Мы обязательно найдем их, в том числе и тех, кто отдавал приказ».
— Возможно.
Голос Лексара звучал глухо, и Ксалия поняла, что означает его интонация. Месть не имеет значения, справедливость в юридическом смысле слова тоже не имеет значения. Единственная реальная справедливость для него заключалась в том, чтобы вернуть Мину к жизни. А этого не может сделать никакой Слушатель Праха и никакой тауматург.
«Вполне вероятно, что они закончат здесь, на вашем столе».
Лексар взглянул на Ксалию.
— Да, и я надеюсь, что, попав сюда, они будут ещё не совсем мертвы.
Ксалия задумалась над тем, что способен сделать Слушатель Праха с чувствами и нервной системой человека — врага! — который находится в его власти, и который ещё жив.
«Посмотрим, возможно, я смогу вам кое в чем посодействовать».
С этими словами она прошла сквозь потолок и исчезла.
* * *
Лора воспользовалась кабинетом Мины, чтобы сделать несколько звонков. Первый — в больницу. Здесь ей пришлось довольно долго ждать, пока к телефону позвали, кого нужно. На сестру, поднявшую трубку, не произвели ни малейшего впечатления звание и пост Лоры. Наконец ей кратко сообщили, что состояние Сушаны «вполне удовлетворительное». Лора попыталась подыскать в ответ реплику порезче, но не слишком оскорбительную, не смогла и повесила трубку.
