глазами.
— За языком следи, не с «шнырями» на «шконке» «булькаешь», — отрезала Елена, и постучала по рукоятке кресла на колёсиках, которые толкал услужливый Серафим. — Я вколола вам в руки и ноги немного морфина из своих личных запасов… сделала местную анестезию. Между прочим, ради вас самого, что бы вы тут руками не махали.
— Прям умираю от умиления, — фыркнул Лихо.
Однако только фыркать ему, и оставалось — чтобы не вколола ему Елена, это вещество практически не позволяло быстро шевелить руками и ногами. Зрение тоже было немного рассеянным, как и реакция. Драться или пытаться «откололть» глупость, не стоило и мечтать.
В общем, драться или махать руками было проблематично. А ещё Лихо чувствовал странную тягу к болтливости, которую подавлял всеми силами.
Сама Елена выглядела весьма мило, с тщательно закрученным хвостом светлых волос, в длинном халате, и пледе, которым накрыла колени. При этом она сидела в кресле на колёсах, так как передвигаться на ногах практически не могла.
Плюс и Минус подкатили каталку с телом Бегемота, которое нашли, подъезжая к месту, где его высадили Кочерга и Алхимик. Заместитель Иннокентия вульгарно замёрз от «ледяной мороси», и Серафиму с Серым Псом понадобилось много сил, что бы оторвать его от мешка с золотыми слитками. Как успел установить Серафим, Бегемот вытащил из пещер почти сто пятьдесят килограмм золотых слитков. Елена на это сказала, что она уже сталкивалась с таким феноменом — экстремальный прилив сил, во время умственного помешательства.
Тело Бегемота и мешок доставили в поселение. Там Елена провела разговор с Иннокентием, в ходе которого убедила его, что скрывать золото келе от жителей поселения, а особенно от Лихо, нельзя.
Да и не зачем.
Лихо всмотрелся в тело Бегемота, а затем кое-как поднял руку и пощупал его лицо, осторожно надавив на глаза — только Елена знала, что уголовник, таким образом, проверяет — не притворяется ли Бегемот мёртвым. Глаза — нежный орган — организм защищает их вне зависимости от того — в сознании человек или нет.
— Сдох. Жил как «перхоть», и помер так же… Можешь высечь эти слова на его надгробье.
— Отлично. А теперь покатили в столовую.
— Зачем?
— Так вы с момента вашего ареста некормленый, — пожала плечами Елена. — И я чего нибудь перекусила. Да и поговорить надо.
Лихо к такому странному отношению к себе отнёсся философски, решив, что: «чем бы кум не тешился — лишь бы чужие грехи не вешал». Да и есть тоже хотелось, как ни крути. Ещё неизвестно как судьба повернёт — чего голодным то ходить?
…Столовая была битком набита народом. Почти все кто пострадал от отравления чернилами келе пришли в себя и теперь наверстывали время вынужденной диеты.
Были там и Бобров, пришедший в себя, с Костлявцем, что о чём-то опрашивали Валентину. Был там и Старый Чёрт, что сидел за столом и что-то рассказывал остальным. Были там и Плюс с Минусом. А также завхоз, что неторопливо попивал компот, и наслаждался повышением на службе — Иннокентий его временно (читай — постоянно) поставил на место своего заместителя.
В общем, тут были те люди, которых Елена успела хорошо узнать за время, проведённое в этом месте.
— Товарищи, минуточку внимания! — Елена подняла руку. — Прошу прощения, что я с вами общаюсь не стоя — ноги немного не ходят.
— Ещё бы, — буркнул откуда-то Серый Пёс. — Она с аэросаней спрыгнула на полном ходу чтоб я сдох, если вру — тут никакие ноги не выдержат.
— Благодарю за добрые слова… Вези меня, Серафим, вон к тому столу… — Елена указала на сто в углу — пусть он стоял неудобно, но зато увидеть его могли все без исключения. — Итак, товарищи, нам кое-что нужно прояснить вам и объяснить…
Иннокентий, лично, вкатил тачку, на которую побросал золотые самородки, и прикрыли многострадальной шубой Бегемота.
— Как вы все знаете, некоторое время назад, в вашем поселении произошли определенные события… — Елена посмотрела на Лихо. — Садитесь, что будете пить? Чифирь, компот? Водки тут не держат. Да садитесь вы — когда сотрудник КГБ вам говорит «садитесь» то упираться — невежливо.
— Тащи компот. Чифиря я всегда напиться успею, — отрезал Лихо, гадая, зачем его сюда притащили, и что задумала Елена.
Вера и Каря, поставили на стол перед Еленой спиртовку и странную конструкцию — треугольную подставку из проволоки, которую скрутили в инструментальном цехе по личной просьбе самого Иннокентия.
— Попрошу тишины, товарищи. Итак… всё началось с того что вашему заместителю главного инженера, которого вы знаете как Бегемот, во время войны, в Ленинграде в руки попали документы о том, что вашем милом краю есть огромные запасы золота. Огромные. Просто тонны и сотни тонн. И самое интересное в том, что отчасти, это оказалось правдой. Серафим…
Серафим, молча, сдёрнул с тачки шубу. Все уставились на сверкающую кучу самородков и замолчали уже по настоящему — стало даже слышно, как под полом столовой мыши дожирают украденную хлебную корку. Даже Лихо уставился на золото с каким-то лихорадочным огоньком в глазах. Разве что слюни не пустил. Затем Серафим, с усилием, поднял один самородок и положил его на треугольную подставку. Та скрипнула, но вес самородка выдержала.
— Итак… найдя это золото келе, будем называть его так, Бегемот решил что неплохо бы его продать. Для этого он связался с представителями уголовного мира — конкретно говоря, «вором в законе» по кличке Сатир и его приятелями, рангом поменьше. Сидящий тут гражданин Лихов является «правой рукой» упомянутого Сатира и был назначен им следить и контролировать это дело, — Елена вытянула ноги и положила их на подставленную Серафимом табуретку. — Спасибо, товарищ Серафим… Так о чём я? Ага… Сразу хочу кое что объяснить — Бегемот передал «ворам в законе» два золотых самородка, которые достал из пещер Угодий Келе. И с ними произошла интересная история, которая многим из вас покажется забавной… Гражданин Лихо, поскольку вам со мной разговаривать на эти темы неприятно, да и ваши «законы» не одобряют подобного — то вы молчите. Я сама всё расскажу. Думаю поправлять меня, вам смысла не будет…
Лихо принял от кого-то картонный стаканчик с компотом и, держа его двумя руками, сделал небольшой глоток. Строго говоря, он уже заинтересовался тем, что говорит Елена и не полез-бы «мочить рога» даже если бы была возможность напасть на окружающих.
— «Воры в законе» передали самородки, полученные от Бегемота в руки одного из своих «прикормленных» ювелиров — что бы тот установил их чистоту и качество. Это вполне нормальное дело — как говорят
