— Вы так говорите, будто это приятно.
Королева промолчала. Теперь она сидела, сцепив руки в замок, и делала вид, будто интересуется маникюром.
— Вот письма, — герцог отпер тайник и выложил на стол куцую стопку.
Королева, сама того не замечая, покусывала нижнюю губу, пристально рассматривая строчки. Затем она взяла лист бумаги и начала писать. Рукой не прикрывала, но герцог и не думал подглядывать, гораздо больше его занимала смена выражений на лице гостьи. Он терпеливо ждал, пока королева закончит, отправит письмо и скажет, наконец, то, что не желала сказать при супруге.
— Будьте столь любезны, капните воску и отправьте адресату с собственной печатью, — её величество протянула герцогу сложенный пополам лист.
Брови министра взлетели вверх.
— Эммм… ваше величество, полагаю, вам лучше запечатать его самой.
— Пожалуйста, — улыбнулась королева, на миг накрыв его руку ладонью. — Можете прочитать, ничего серьёзного. Не хочу, чтобы письмо попало не к тому человеку, ваша же печать не привлечет ненужного внимания.
Герцог на миг нахмурился и кивнул. После он проверит, что именно его просили отправить и к чему такая секретность.
— Могу я рассчитывать на вашу откровенность? — помолчав, спросила королева.
— Несомненно, — без запинки ответил министр и убрал письма. — Чем могу?
— Как ваше здоровье? Только не надо отговорок! — грозно предупредила венценосная особа. — Как оно на самом деле? Вы знаете, — она улыбнулась, — я спрашиваю не из вежливости.
Герцог не знал, как понять эту внезапную заботу. Королева и прежде тепло к нему относилась, но что стоит за таинственным — не из вежливости?
— Благодарю, хорошо. Могу держаться в седле и надеюсь сопровождать вас в будущую пятницу, — наконец вымолвил он, тщательно подбирая слова.
— Арлан, вы вознамерились начать всё сначала? — с укором вздохнула королева. — Даже господин Сольман фамильярнее, чем вы. Вы так разительно изменились!
— В чём же выражаются изменения, ваше величество?
Её величество встала и подошла к министру, слегка задев того юбкой. Он вздрогнул, ощутив неожиданное лёгкое касание предплечья, а потом второе, уже более смелое, — раненного бока. Показалось, или пальцы королевы попытались нащупать повязку сквозь рубашку?
— Что вы задумали? — нахмурился герцог, отступив на шаг и запахнув полы сюртука. — Со стороны ваше поведение выглядит не лучшим образом. Признаться, и не со стороны тоже.
— Я всего лишь хотела убедиться, что вы не лжёте, и раны действительно зажили.
— Каким же образом? — продолжал хмуриться министр.
— Потрогать, — смутилась королева. — Если повязки набухли от крови… Да, признаю, я перешла границы, простите. Но могу я всё же взглянуть, что крови нет?
Герцог одарил её величество осуждающим взглядом, но снял сюртук и небрежно кинул на стол.
— Убедились, ваше величество?
Королева кивнула и, отвернувшись, пробормотала:
— Вот вы и сердитесь! И то хорошо, потому что в прошлый раз вы так старательно мучили меня зубодробительной вежливостью. Я даже растерялась. Кольцо с сапфиром ведь ваше?
— Что? — ошеломлённо переспросил герцог, мигом растеряв суровость. — Ваше величество, какая зубодробительная вежливость? Вы приехали вместе с фрейлинами, я обязан был встать и соответствовать этикету. И какое кольцо?
— Кольцо с сапфиром, — терпеливо напомнила королева и осмелилась вновь коснуться герцога, на этот раз плеча.
Министр тут же убрал её руку и, глядя в глаза, так же тихо, с расстановкой спросил:
— Зачем я вам действительно нужен? Явно не для разговоров о Натэлле.
— Забудьте! — щёки королевы налились румянцем. Она тут же скрыла это досадное недоразумение за жалобами на жару. — Просто господин Дакеш узнал, что кольцо — не фамильная драгоценность, его купили у коллекционера. Через третьи руки.
— И поэтому это был я? Странная логика!
Её величество замялась ещё больше и неуверенно пробормотала:
— Я вспомнила, что некогда потеряла похожее. Кольцо, доставшееся от покойной матери. Вы знали об этом. Но нет, значит, нет, — тут же встряхнулась королева. К ней вернулась былая уверенность. — Жду завтра к вечернему чаю. Жаль, без Натэллы, но я приготовила для неё чудесный сюрприз. Сегодня, простите, обсудить не получится: я вспомнила о срочном деле. Проводите меня, милорд, и удачи в поисках!
— Ваше величество, — герцог цедил слова, делая их весомыми, гулкими, — нам лучше договорить. Я не сделаю вид, будто ничего не случилось. Что происходит? Ваше стеснение лишь укрепляет в дурных предположениях. Садитесь. Если опасаетесь чужих ушей…
— Как же низко я пала! — отвернувшись, пробормотала королева, покорно вернувшись к столу. — Сама себя унизила.
— Забудьте эту чушь, ваша светлость! — с жаром взмолилась она, ухватив герцога за руку. — Право, не знаю, зачем… Козни демонов, не иначе.
Растеряв степенность, королева всё крепче сжимала пальцы собеседника. Раскрасневшаяся, она с надеждой смотрела на министра. Тот же не знал, как поступить. Рука её величества дрожала, сама она часто-часто дышала, грудь едва не выпрыгивала из корсажа. Запах духов смешался с запахом тёплой кожи, щекоча ноздри.
Он был властен казнить и помиловать. Одно слово королю, и положение его супруги стало бы шатким. Активизируйся аристократия и соседние монархи с незамужними дочерями, Алисия могла бы потерять корону. Королевский развод неизменно связан с судебным процессом, вот бы порадовались газетчики!
Герцог медлил с ответом. Он не предвидел такого развития событий и пытался разгадать игру королевы.
— Ваше величество, давайте без актёрства! Успокойтесь. Я принесу воды. После вы расскажете, чего собирались добиться. Понимаете, слова, что ваш муж ничего не узнает, дать не могу. Однако попытаюсь помочь, если это в моих силах.
Её величество кивнула, отпустила руку герцога и тяжело опустилась в кресло, будто сильно устала. Она вновь прикусила нижнюю губу и уставилась на сложенные на столе руки. От воды королева отказалась, сидела, смотрела на перстни и не могла решиться сказать. Ничего постыдного, но в свете недавней выходки — жутко преступно.
Министр придвинул второе кресло к столу и сел напротив королевы. Он не торопил её, любуясь переливами света в золотистых волосах. Точно такой же изображали Сорату, только с голубыми глазами. Но герцогу больше нравились карие, цвета тёплого шоколада. От королевы вообще веяло теплом, она не догадывалась, но именно это субъективное чувство министра внутренних дел в своё время спасло венценосный брак. Герцог привык доверять интуиции, а она говорила, эта растерянная светлая девочка не преступница.
