здесь чащобные растения и составы, которых не было и быть не могло в этой лавке?
— Почему… не могло? — девчонка растерялась настолько, что даже рыдать и вырываться перестала.
— Графы Редон имеют право торговли чащобными товарами, но право организовывать экспедиции нам так и не вернули. — я отвечала не ей, а королю, искоса поглядывающего на меня из-под оборок своего старомодного чепца. — На продажу в лавку мы отправляем средства для дам — эти травы можно собрать на опушке, не заходя глубоко в Чащу. Иногда еще охотникам-одиночкам везет, и тогда удается сделать что-то из серьезных лекарских составов — но это один, два, изредка три флакона… Не больше! А живоростку и кровохлеб ящиками добывают королевские экспедиции! Для армии!
Не добывают. У армии его величества чудовищная нехватка тех самых спасительных чащобных средств — потому как на опушке и правда только на крем от веснушек и насобираешь, а он нашим солдатам навряд сгодится. Вот не думаю я, что веснушки для них такая уж страшная беда. А вглубь Чащи королевские экспедиции хоть и заходят, но не возвращаются. Знает ли об этом король? Не поняла пока. Но уж точно не нужно, чтоб он понял, как много знаю я.
— Так откуда же здесь целая коробка мха? — я с силой дернула за кованую ручку. От рывка тяжелый деревянный ящик вывалился из пазов и грохнулся об пол, рассыпая по полу изящно завернутые и перевязанные ленточкой пакетики кровохлеба. Я только и могла, что всплеснуть руками и завопить, как кошка с прищемлённым хвостом. — Еще и в вощеную бумагу завернуть додумались! Мох дышать должен, иначе он полезные свойства теряет!
— А… Э… — невразумительно протянула девица, глядя на пакетики. — Я… я просто хотела, чтоб покупать приятнее… а то мама в мешки… Я ей говорила, что не глядится товар совсем… — и тут же опомнившись, завопила еще громче, чем я. — Да я только перепаковала, а так всё как при маме в последние годы делалось!
— Только вот последние годы твоей мамы как раз те самые, что мы не имеем права снаряжать экспедиции. — устало сказала я. — И я снова задаю тебе, Марушка, вопрос — откуда здесь всё это? — я снова обвела лавку широким жестом. — Плющевой смолы даже у нас в поместье нет! — я ткнула в горку упругих изумрудных шариков.
Конечно, нет. Мы всё, что было, по соседкам распродали. Ее особо и не запасешь, выдыхается через полгода.
— А для чего она? — словно невзначай поинтересовался офицер стражи.
— Вы женаты, офицер?
— Никак нет.
— Тогда вам без надобности. — отрезала я.
— Я женат. — негромко пробурчал капрал, но я сделала вид, что не расслышала — девчонка снова рванула, издав пронзительный вопль:
— Так от вас же! Всё от вас, откуда бы мне еще все это взять? Мама товар только по коробочкам и мешочкам паковала и продавала! А последний раз уже я! Вот как фургоны пришли…
— Фургоны? — повторила я. — Ты сказала — фургоны? И сколько… фургонов… пришло?
— Так… полдесятка… доверху… С торговым караваном пришли.
— Полдесятка? — завизжала я. И полностью потеряв самообладание, потрясла кулаками в воздухе. — Полдесятка фургонов? Да если бы я фургонами из Чащи в столицу возила, я бы… я бы… — я развела руками, даже не представляя, что можно сделать на такие деньги. Уж точно не экономить на постоялых дворах в дороге и не жить в плохо убранном дворцовом крыле для «отборных».
— Марушка не врет! — выпалил молодой стражник. — Откуда бы она все это взяла, если не из вашего поместья, сьёретта?
А Марией ты ее называть перестал, солдатик…
— И правда, откуда? — все также задумчиво поглядывая на меня, себе под нос пробормотал король.
— Ваше ве… — зло начала я. Король метнул на меня зверский взгляд и я осеклась. И правда, что это я так неосторожно? — Ваше недоумение понятно, дорогая сьёретта Андрэа. — сладенько пропела я. — Но думаю, об этом следует спрашивать не у меня, а у тех, кто готовит королевские экспедиции в Чащу. Но если вы полагаете, что это я лгу… Эй, ты! Где расходные книги?
— Давай, шевелись, когда хозяйка велит! — капрал смыкнул девчонку. Та посмотрела на меня дико, открыла ящик за конторкой вытащив оттуда стопку сшитых вручную расходных листов.
— Отлично! — я шлепнула всю кипу на прилавок, открыла последние страницы, наскоро провела пальцем по столбцам цифр… и торжествующе улыбнулась королю. — Прошу, ваше… ваши сомнения сейчас будут разрешены, дорогая Андрэа. Вот, извольте взглянуть!
Он неторопливо подошел, с высоты своего роста заглядывая мне через плечо. С другой стороны послышалось сосредоточенное сопение — Камилле роста не хватало, и она выглядывала у меня из-под локтя. Хотелось дернуть рукой: слегка так, невзначай… А потом долго извиняться за разбитый нос. Даже жаль, что сейчас у меня есть другие дела.
— Так и знала, что этого я здесь не найду! — торжествующе сказала я.
— Но… здесь и правда записано изрядно товара. — все также шепотом сказал король, с неожиданной легкостью разобравшись в небрежно заполненных столбцах. Почерк у младшей Марушки был не в пример четче и изящней, чем у ее матери, а вот аккуратности явно недоставало. — Вот поступления… вот продажи… во дворец… «подчинялка», например… — на последних словах голос его упал, видно, подумал, на кого во дворце могли израсходовать «подчинялку».
— А отправка денег Редонам где? — интимно шепнула ему в ухо я. Мое дыхание пощекотало шею его величества, и наш молодой король вдруг покраснел — багровые пятна вспыхнули у него на скулах и лбу, переползли на щеки и даже кончик носа зарделся.
Он испуганно шарахнулся в сторону. Даже обидно стало, не такая я и страшная.
И вдруг виновато покосился на Камиллу.
За-а-анятно…
Сьёретта Дезирон ничего не заметила — она внимательным и кажется, тоже вполне понимающим взглядом изучала цифры в столбцах. Закрученный золотистый локон лежал на щеке, белые зубки в задумчивости прикусывали пухлую губу…
Король быстро сглотну и отвернулся.
Еще занятней…
— А вы спросите у нее — где деньги? — Камилла подняла от расчетов синие, как горные озера, глаза. И отбросила локон со щеки.
Я хмыкнула, уж сама не знаю, чему: то ли глубине этой идеи, то ли тому, как наш король старательно не глядит на сьёретту Дезирон.
— Ну и где? — безнадежно спросила я, и так понимая, какой ответ услышу.
Девчонка не пошевелилась, но при этом казалось, что мечется во все стороны: глаза, нервная дрожь пальцев, постукивание носком туфельки…
«Неплохие, кстати, туфельки… Лучше, чем у меня». — с острой неприязнью поняла я.
— Я… Ничего не знаю! Не понимаю, о чем
