Он пожал плечами:
— Не понимаю, о чем идет речь.
— Ладно, забыли. Оставляем Мореля и "Скаут".
Говард шепнул мне на ухо, что он боялся, что я отправлю его с эолийцами одного. Я шепнул в ответ, что полетел бы один, но не знаю, как выглядит "Скаут".
— Мы сообщим вам о нашем решении, — сказал Аграбх-Охор.
— Да, — сказал я, — было бы странно держать нас в неведении.
Мы встали. Я увел Говарда прежде, чем он успел опять подать руку.
Все наши личные приборы мы оставили в флаере, поэтому, только добравшись до него, я узнал, что ДАГАР согласился на наше предложение, и Долорес в эту минуту стартует с базы. Кухрум остался на попечении курсантов, которые обещали не выдергивать его из сети и не заставлять мыть пол в карцере.
Мы нашли кафе неподалеку от штаба ДАГАРа, в нем подавали буррито по-эолийски, и было запрещено курить. В тот момент, когда мы делали заказ, Долорес с перепуга грохнула ПУПСом какого-то низколетящего кита.
25.05, зона Эола
За месяц заключения Рош Морель сменил две комнаты одинакового белого цвета. Первая была каютой в Д-корабле — просторной, но без иллюминаторов. Существо в биозащитном скафандре научило его пользоваться ложементом и душем, еду ему привозил робот. Его ни о чем не спрашивали, его вопросы оставались без ответа. После Д-перехода они несколько часов шли на субсвете, потом был обед, потом сон, потом он проснулся в другой комнате. Значительная гравитация говорила о том, что они на планете — на кораблях она, как правило, минимальна. Комната была просторнее, появился рабочий стол с терминалом и кресло. В душевой вода текла без экономии, на полке под зеркалом нашелся одноразовый бритвенный станок.
У него не было ни календаря, ни часов, и он потерял ощущение времени. С определенной периодичностью приносили еду — теплую мягкую субстанцию без вкуса и запаха — и воду. Организм принял еду без неприятных последствий. Морель предположил, что ее приносят четыре раза в сутки, и таким образом вел счет дням. Примерно на пятый день заключения экран на столе засветился, и голограмма эолийца попросила Мореля ответить на несколько вопросов. Морель в это время дремал на кровати, и не сразу понял, откуда идет звук. Сонными глазами он посмотрел на экран, затем прошел в ванную и сполоснул лицо. Вернувшись в комнату, он сказал, что у него тоже есть вопросы.
— Задавайте, — сказал эолиец.
— Где я нахожусь?
— На одной из планет зоны Эола.
— Почему вы меня здесь держите?
— Вы находились на корабле, который вторгся на нашу территорию и предпринял в отношении нас враждебные действия.
Откуда-то им было известно, что он перебрался на базу со "Спрута". Проследили его "Фэлкон"? Но в нем мог лететь кто-нибудь другой.
— То есть я что-то вроде военнопленного? — спросил Морель.
Эолиец обдумывал ответ несколько секунд.
— Вы должны ответить на наши вопросы.
— Это я уже слышал. Нельзя ли мне получить комнату с окном? И календарь с часами. У меня режим дня нарушается, и голова не соображает. С больной головой я не смогу толком отвечать на вопросы.
— Комната останется этой. Календарь и часы вам принесут.
Экран погас. Прошло две минуты, и в комнату вошел робот — двухметровый, человекообразный тип, похожий на средневекового рыцаря. Он поставил на стол импортный часы-будильник-календарь. Морель обрадовался, увидев, наконец, первую "человеческую" вещь. Календарь показывал стандартную синхронизированную дату: 28-е апреля. Прошло меньше времени, чем он думал. Но это понятно — дни здесь тянулись бесконечно.
На экране снова возник эолиец.
— Готовы выслушать вопросы?
— Можно чаю? В горле пересохло.
Все повторилось, за исключением того, что робот на этот раз приволок не часы, а стакан с красно-коричневой жидкостью. Она действительно оказалась чаем, хотя и не лучших сортов.
— Итак? — спросил эолиец.
— Когда меня отпустят?
— Сейчас я не уполномочен об этом говорить.
— Могу я связаться с нашим посольством?
— Нет.
Было бы правильно, размышлял Морель, отказаться отвечать, пока ему не дадут переговорить с послом. Но ему самому очень хотелось поговорить. Во-первых, он устал от многодневного молчания, во-вторых, его разбирало любопытство. Многие миллионы его соплеменников согласились бы побывать на Эоле хотя бы в плену. Если его скоро отпустят, то следующего случая может и не подвернуться. Сколько в галактике осталось пиратов, готовых враждовать с Эолом?
— Задавайте ваши вопросы. Только сначала скажите, с кем я имею честь беседовать.
— Меня зовут Аграбх-Охор. Вас, насколько я знаю, Рош Морель.
— Откуда вам известно мое имя?
— Мы провели предварительное расследование. Расскажите, кто вы и чем занимаетесь.
Вопреки ожиданиям, вопросы пошли не с конца, а с начала. Эолийца интересовала подробная биография Мореля: откуда он родом, где получил образование, в чем специализировался и в чем заключались его последние исследования.
Морель отвечал достаточно подробно. Собеседник иногда что-то уточнял, но не выражал при этом какой-то особой заинтересованности. Все ответы Мореля он выслушивал достаточно равнодушно. Роша утомило это равнодушие, и он упомянул о загадочных сигналах из галактики NGC 1275. Аграбх-Охор немного оживился, попросив описать сигналы и рассказать, как Морель их интерпретировал. Где теперь результаты наблюдений? Результат наблюдений остались в комлоге. Комлог — у Командора.
— Очень жаль, — сказал эолиец.
Они обсуждали сигналы до перерыва на еду. Перед самым перерывом Морель попросил бумагу и ручку. Как он объяснил, ему нужно было чем-то занять свой мозг в свободное от допросов время. Как раз на такой случай он оставил несколько нерешенных математических задач.
Эолиец согласился удовлетворить просьбу. Еще он заметил, что сегодня допросов больше не будет, и что грядущая еда — это ужин, после которого Мореля оставят в покое до завтрака.
Вместе с кашей и чаем Морелю принесли стопку плотных листов и ручку. Он внимательно осмотрел писчие принадлежности и пришел к выводу, что все им написанное будет тут же передаваться его надсмотрщикам.
После ужина он попытался нарисовать на Аграбх-Охора шарж, но ничего не вышло: у эолийца были очень правильные черты лица, и зацепиться было не за что.
Утренняя каша имела немного другой привкус. Чай был тем же самым: похоже, теперь вместо воды они будут поить его этой жидкостью. Не попросить ли вина, подумал он.
Аграбх-Охор спросил, как спалось, и, не дождавшись ответа, продолжил изучение биографии Мореля. Точность увеличилась до дней и часов: эолиец хотел знать, как Морель оказался у пиратов. Объяснить пиратов без Клемма было невозможно, и они обсудили сбежавшего профессора. Потом настала очередь Командора. Кто он и что он? Пиратский быт был разложен по полочкам, каждый пират был поименован, описан и, кажется, приговорен. В отношении Красноглазого, о котором Морель, естественно, не забыл, приговор уже был приведен в исполнение.
