гостиной и пытались пить чай. Пытались, потому что никто не прикоснулся к красивому сервизу из голубого фарфора. Чай с чабрецом, аромат которого щекотал ноздри, медленно остывал в заварнике.
Элизабет утопала в старинном кресле и переводила мрачный взгляд с Ребекки на Мари, затем на Дейзи, и начинала новый круг с Ребекки. Кажется, она начинала привыкать к тому, что ежедневно общается с ведьмами, а не сжигает их. Но после изгнания из Общества она стала тише. И каждое слово, что срывалось с ее губ, имело особый вес.
– Мари, мне тоже не хватает Айви, но… воскресить ее? – Дейзи заерзала на диване и неуверенно обхватила Мари за руки. – Это звучит жутко.
– На девятый день после ее смерти я отправлюсь в лес духов и верну Айви, – произнесла Мари, четко выговаривая каждое слово.
– Как раз каникулы закончатся. Замечательно, а потом мы все вместе вернемся в университет, – как можно веселее закончила Дейзи, но никто не рассмеялся, и ее искусственная улыбка померкла.
Нет, Дейзи. Айви начнет жизнь с чистого листа. Никто, кроме ведьм, не узнает в ней мертвую студентку Вэйланда.
– И ее родные?
– И ее родные, – подтвердила Мари.
– Она не просто начнет жизнь с чистого листа. – Ребекка вдруг выпрямилась и прищурилась. В ее глазах промелькнул былой блеск. – Айви станет ведьмой, станет другой. Все воскрешения, которые сохранила история, ничем хорошим не заканчивались!
Мари молчала. Айви погибла по ее вине. Как и Камилла. Поэтому надо исправить хотя бы эту ошибку.
– С этого момента можно подробнее? – Элизабет первая не выдержала и налила себе остывший чай. – Убийства студентов не возобновятся? Конечно, я больше не вице-канцлер, – она усмехнулась и сделала глоток, – но я устала от крови невинных детей.
– Нет. Убийства не возобновятся. Я решила вопрос с Нессой. И воскрешения, про которые ты говоришь, мама, проводила не Стихея. – Мари посмотрела в глаза матери.
Та выдержала взгляд и лишь едва заметно покачала головой.
Между лопаток Мари кольнуло, и она повела плечами, отгоняя дурное предчувствие.
– А чем заканчивались предыдущие случаи? – тихо поинтересовалась Дейзи.
– О-о-о, – Ребекка расправила плечи, – это очень занятные истории. Медея, сестра Цирцеи, воскресила Ясона, когда на охоте его сердце пронзила стрела нерадивого лучника. Воскресший Ясон отрекся от семьи, и в бешенстве Медея сожгла его новую невесту Главку вместе с отцом. Эрихто, фессалийская колдунья, дышала смертью. Одна из сильнейших ведьм. Все, кого она воскресила, начали питаться человеческой плотью. Ведьма Лаверна, покровительница обманщиков…
– Хватит! – взмахнула рукой Мари и снова ощутила укол между лопаток. Она беспокойно глянула на Дейзи, но вновь вернулась к разговору: – Все они не были Стихеями.
– Тогда почему Цирцея не прибегала к воскрешению? Возможно, в том облачении ты была мудрее, чем сейчас, – возразила мама.
– Возможно, если бы у меня не украли почти девятнадцать лет жизни, эта мудрость осталась бы со мной, – съязвила Мари, и Ребекка не нашлась что ответить. Она опустила взгляд на сцепленные руки.
– Когда я слышу истории про человеческую плоть и прочее, я начинаю понимать, что без «Sang et flamme» мир погрязнет в хаосе. Кто-то должен держать ведьм в страхе, – пробубнила Элизабет.
– Этим буду заниматься я. У ведьм есть законы, если их нарушают, наказание – смерть. – Мари вздрогнула, как от укуса, и потерла шею.
– Ты не всесильна, Стихея. И не навсегда, – спокойно заметила Элизабет.
– Тогда нам нужно новое общество. Но обществу «Кровь и пламя» пора на покой. Даже Люциус знал, что его эра рано или поздно закончится. – Мари на минуту закрыла глаза. – Насчет Айви все решено. Я дала слово ведьмы, назад пути нет.
– Слово ведьмы?! – вскрикнула Ребекка. – Теперь ясно. Дух заманил тебя в ловушку.
Мари поджала губы.
– Значит, ты умрешь, если не вернешь Айви к жизни? – Элизабет вскинула брови и задумчиво покрутила в ладонях кружку. – Надо бы чего покрепче чая.
– Что? То есть когда ты вскрыла шкатулку и поклялась защищать нас с Эллиотом, ты тоже дала это самое слово?! – Дейзи в шоке вскочила на ноги. – То есть если мы погибнем, ты тоже?
– Я поклялась защищать вас от призраков, – кивнула Мари. – И если бы я могла предотвратить вашу смерть и не сделала это, тогда да. – Мари ощутила покалывание по всему телу. – Пожалуйста, не говори своему брату. Он и так был против, а когда узнает правду, просто взорвется.
Дейзи онемела, но нашла в себе силы кивнуть.
– С этого и надо было начинать. – Ребекка обхватила себя за плечи и обмякла в кресле. – Теперь выбора нет, ты обязана вернуть Айви. Дух обманом вытянул из тебя слово во сне. Ох, Мари, я боюсь, ты не осознаёшь всю свалившуюся на тебя ответственность.
– Наоборот, я прекрасно ее осознаю, – процедила Мари.
Она не лгала. И, в отличие от присутствующих, знала, что за возвращение подруги ей придется дорого заплатить. Но как именно – остальным лучше не знать.
Мари снова посмотрела на Дейзи:
– Эллиот ведь остался в доме? Он не забыл, что его разыскивают члены Общества?
Плохое предчувствие не желало отступать, змеей сдавило шею.
Дейзи пожала плечами:
– Учитывая, что он сегодня не разговаривал ни с тобой, ни со мной, не знаю. Упрямый пес, вот он кто.
– Мне надо идти. Оставайся здесь, – Мари быстро встала и жестом остановила Дейзи. – Я лишь проверю, что с ним все хорошо. Мама, присмотри за Дейзи.
Мари наспех накинула пальто и вылетела на улицу. Сегодня снег потерялся в плотных облаках или же они берегли его для будущего снегопада. Но пока что под ногами хлюпали лужи и ветер казался обманчиво теплым.
А вот Мари превратилась в сплошную боль. Невидимые иглы искололи каждый миллиметр ее тела, и чем больше проходило времени, тем сильнее становилась боль. Сапоги скользили по дороге, дыхание сбилось. Когда впереди замаячило их временное жилье, Мари с облегчением вздохнула. Но уже возле него она поняла – Эллиота там нет. Боль тянула ее дальше. Вниз по дороге, залитой снежной грязью. Еще ниже, еще дальше, в старую часть города.
Сдавленный стон донесся из ближайшего переулка, и когда Мари замерла напротив, колющая боль вдруг исчезла. Вместе с облегчением, которое накатывает, когда тело перестает страдать, пришел панический ужас.
Эллиот лежал на земле.
И снег вокруг него превратился в кровавую слякоть. С лица словно кожу сняли. Из-за глубокого пореза на лбу его залило темной кровью. Костяшки пальцев были сбиты в отчаянной попытке защититься. И да, под одеждой Мари найдет немалые кровоподтеки и синяки. Но сейчас ее волновало лишь то, что грудь Эллиота
