— Гм… мы не могли бы пройтись, сержант?
— Да, конечно, — Харальд улыбнулся. — Пошли.
Он быстро встал и помог Биртрилу подняться, словно тот глубокий старик и нуждается в помощи. Харальду важно было любыми способами показать, что он здесь хозяин. Выходя из кафе вместе с Биртрилом, он не обратил никакого внимания на курильщиков опиума и на семью Биртрила — его вторую семью. Но периферийным зрением внимательно следил за всем остальным.
Все было спокойно, пока они шли по залу к выходу и через дверь и шторы на холодную улицу. Двое парней на углу, один с ещё не зажженной петардой в руках, заметили Харальда и тут же исчезли в переулке Раксмана. Здесь Харальда хорошо знали.
И ему это нравилось.
— Ну, говори, Биртрил.
— Мне ничего не известно, — быстро выпалил Биртрил. — У Дельтрассола нет друзей. Врагов у него тоже нет, но друзей в первую очередь.
— Ты что-то пытаешься от меня утаить, Биртрил.
— Я ничего не утаиваю… Дьявол! — Билтрил резко остановился у одного из металлических ограждений. — Мне ничего неизвестно о каких бы то ни было совершенных им преступлениях. Понятно?
— Ладно. Положим, у него нет друзей, но знакомые-то есть?
— Не знаю… Время он проводит в учреждении сэра Альвана, но ведь он на него работает. Вот и все.
— И?..
Харальд смотрел Биртрилу прямо в глаза, понимая, что мало кто способен вынести подобное психологическое давление.
— Ходили слухи, и… я сам видел машину Дельтрассола на стоянке рядом с…
— Угу. Продолжай, Биртрил. До конца.
— Рядом со «Все-вижу-и-все-слышу», — продолжил Биртрил. — Я видел, как он оттуда выходит.
— Ты уверен?
— Да, и швейцар попрощался с ним по имени, так, словно он у них частый гость. Ну, в общем, вы понимаете.
— Отлично.
Биртрил облегченно вздохнул.
— Вот так, босс. Сержант. Все, больше я о нем ничего не знаю.
— Я тебе верю. — Харальд вытащил из кармана бумажник и извлек из него три тринадцатифлориновые бумажки. — Вот, купи Лаксаре новое пальто.
Биртрил поспешно сунул банкноты в карман.
— Огромное спасибо, сержант.
Он молча ждал разрешения вернуться к семье.
— Иди. — Харальд кивнул на кафе. — Лаксара, наверное, заждалась.
— Спасибо.
Харальд дождался, пока Биртрил дойдет до самой двери кафе и тогда окликнул его.
— Биртрил, Лаксаре ничего не говори.
Биртрил остановился и весь напрягся.
— О том, что ты бывал в переулке Лунной Четверти, — продолжил Харальд. — Мне даже не хочется думать о том, что ты там делал. Ты меня понял?
Биртрил опустил голову и застыл у входа в «Стельто». Его лицо покрывала тень, и Харальд не видел, как он отреагировал на его слова. Возможно, плакал. Затем Биртрил выпрямился, толкнул дверь и вошел внутрь.
Дверь с грохотом закрылась за ним.
Несколько мгновений Харальд стоял молча и смотрел на закрытую дверь. Затем вспомнил лицо Сушаны, превращенное в кровавое месиво, и его собственное лицо стало каменным.
Где-то неподалеку с оглушительным воем вверх взвилась ракета, разбрасывая во все стороны серебряные и черные звезды.
Харальд подошел к мотоциклу, перекинул ногу и устроился на сиденье.
— Если этот Дельтрассол у них главный, — сказал он своему мотоциклу, — я его выпотрошу, как свинью. Но если он просто марионетка…
Мотоцикл зарычал и загрохотал, стоило Харальду взяться за рычаги. Он рванулся вперед, втянув в себя обе опоры.
— …тогда я сделаю все, чтобы гадина Донал Риордан лишился яиц и всего остального. Ради Лоры, а не только Сушаны.
Мотоцикл выехал на улицу.
Ксалия с трудом пробиралась через те преграды, которые легко поддавались Герти. На протяжении ста двадцати лет Герти перемещалась по шахтам лифтов и значительно менее известным уголкам Полицейского управления. Ей было прекрасно известно, где можно свободно проникнуть сквозь каменные стены, а где из соображений безопасности давно установили сложные защитные системы.
И вот теперь Герти задержалась у входа в последний лабиринт в ожидании Ксалии.
«Вот сюда. Видишь?»
«Да. Спасибо».
Так помогать другому духу, как это делала Герти, было совсем не безопасно, но у неё в характере была бунтарская жилка, да и повседневная работа ей давно и страшно наскучила. Ксалия же работала с Доналом, входила в его группу, а симпатия Герти к Доналу росла с каждым годом.
Ксалия, тем временем, скользила, извиваясь и вытягиваясь до предельной степени в попытках преодолеть преграды. Ей хотелось заполучить доказательства предательства Донала и представить их Лоре. Но огненный лабиринт перед нею был творением настоящего мастера.
«Ну как, Ксалия?»
Слова Герти донеслись до Ксалии сквозь магическое полотнище пламени подобно отдаленному эху. Ксалия направила узкий луч связи сквозь лабиринт скорее, просто чтобы проверить, насколько ей это удастся, нежели из желания ответить на вопрос Герти. Ей нужно было сконцентрироваться.
«Прекрасно. А ты как думала?»
Возможно, она на мгновение расслабилась, отвечая Герти, возможно, причина была иная, но, как бы то ни было, магические преграды, плававшие среди более тонких барьеров, вдруг уплотнились и сделались ещё горячее и жестче. Ксалия сжалась и застыла на месте.
Затем преграды, раскалившиеся ещё больше, стали выпускать сгустки энергии, похожие на рога полумесяца, и Ксалия почувствовала, что на сей раз ей выпутаться не удастся.
Продвигаться дальше по лабиринту было невозможно. Вторичные и третичные лабиринты, качаясь и вращаясь, вырывались из восьмиугольных вселенных, в которых они были скрыты. Они врывались в материальный континуум, заполняя собой пустоты в основном лабиринте.
«Вильнар, чтоб ты…»
Проклятия Ксалии в адрес комиссара оборвались на полуслове в тот самый момент, когда два сгустка энергии пронзили её полуэфирное тело, и страшная боль прошла по всей длине её паранервов — жестокая мука, которую человеческим существам, к счастью, не дано испытать.
«Ксалия?»
«Он захватил меня».
Длинная тонкая нить прошла сквозь постоянно выраставшие новые перегородки перекрывающих друг друга лабиринтов. Это Герти вытянулась, насколько могла, чтобы помочь Ксалии… или хотя бы лишь попытаться.
В мгновение просветления Ксалия поняла, что делает Герти и зачем. Она вспомнила, как Герти подшучивала с Доналом, а также то, что Донал без колебаний принял в качестве одного из своих коллег духа.
