Он покинул зал и укрылся в курилке, а остальные участники процесса устроили дебаты прямо в коридоре.
Некоторое время я колебалась, но наконец решилась. Подойдя к Шемитту, тронула его за рукав. Он обернулся, сделав вид, что только меня заметил.
— Простите, можно вас на минутку? — официальным тоном проговорила я.
Откровенно говоря, разговаривать с ним на «вы» было до ужаса неловко, но не хотелось вызывать вопросы у собственного клиента.
— Да, конечно. — Ответил Шемитт, глядя на меня несколько странно.
Мы отошли в сторону.
— Послушай, это не мое дело, но вы поступаете глупо. — Тихо заговорила я, почти воочию видя, как шевелятся уши многочисленных свидетелей, пытаясь уловить наш разговор. — Намного эффективнее будет не злить судью, а чистосердечно покаяться. Старший подсудимый получит минимальное наказание, а младшим и так ничего не грозит.
Дракон пристально посмотрел на меня. Любопытно, как огненный взгляд может казаться ледяным? Похоже, он весьма близко к сердцу принял и нашу размолвку, и то, что в этот раз я оказалась на другой стороне.
— Ты уверена?
— Конечно, — ответила я. — Если хочешь, я сама поговорю с… Васильковым.
Каюсь, на фамилии я слегка запнулась, и Шемитт недовольно сжал губы. Надо думать, поведение Сергея внушило ему вполне понятные подозрения.
— Хорошо, — согласился он. Протянул ко мне руку, потом, спохватившись, отвернулся.
Не мешкая, я отправилась в кабинет судьи, раздраженная до предела. Почему Шемитт ведет себя так, будто я перед ним виновата?
— Подсудимые передумали. Они признают свою вину и согласятся на упрощенную процедуру, — сообщила я с порога и улыбнулась Сергею, который был мрачнее тучи.
Он выслушал это известие с нескрываемым облегчением.
— Замечательно! Я думаю дать старшему год на год. Устроит?
— Думаю, вполне, — ответила я.
Хулиганство является тяжким преступлением, поэтому годовой испытательный срок — это самое минимальное наказание.
Оставалось только сообщить об этом Шемитту.
— Спасибо, — негромко сказал он. От нежности, прозвучавшей в этом коротком слове, сердце на мгновение сладко замерло.
Как будто не было последних горьких дней…
Разумеется, независимо от личных переживаний, о клиенте я не забывала. Тем более что он отчаянно подавал мне знаки из-за спины Шемитта (кажется, крайне недовольный моим общением с противоположной стороной).
— Еще одно, — сказала я, стараясь держаться официально. — Я уже говорила Шегирру, что лучше добровольно возместить ущерб, это учтут как смягчающее вину обстоятельство.
Шемитт только кивнул. Посмотрел мне в глаза, отрыл рот, собираясь что-то сказать… Проглотив рвущиеся слова, резко отвернулся и отправился к своим.
Сглотнув комок в горле, я подозвала клиента.
— Госпожа Анна, что вы вытворяете? — он тут же принялся мне выговаривать. — Вы…
— Не кричите, — я резко оборвала поток возмущения. — Я договорилась, вам сегодня же все выплатят. Так что успокойтесь и слушайте…
Остаток перерыва пришлось потратить на объяснения.
Когда нас снова позвали в зал, ситуация кардинально изменилась: подсудимые полностью признали вину и заявили, что раскаиваются в содеянном.
Судья благожелательно внимал извинениям перед потерпевшим (один из дракончиков даже заплакал!).
В полном соответствии с уголовным процессом, по очереди допросили подсудимых, их родителей и службу по делам несовершеннолетних, далее возможность выступить предоставили мне.
— Уважаемый суд, легко представить все потрясение моего клиента, на глазах которого хулиганы сожгли его поля. Вследствие уничтожения его имущества он понес не только материальный ущерб, но и значительный моральный вред. Представьте, как тяжело смотреть на бессмысленную гибель льна и конопли! — Я сделала паузу, пережидая смешки в зале, и продолжила: — Вследствие этого мой клиент испытал шок, состояние его здоровья резко ухудшилось, о чем свидетельствуют медицинские справки. Расчет суммы материального ущерба приведен в исковом заявлении и обоснован квитанциями лечебного учреждения, справками о стоимости конопляного и льняного масла, контракт на поставку которых мой клиент не смог выполнить из-за действий подсудимых. Поэтому мы просим суд взыскать компенсацию причиненного вреда.
Как только я закончила, со своего места поднялся Шемитт, и с разрешения судьи вручил гному чек на сумму, ровно в два раза превышающую запрошенную. Разумеется, после этого потерпевший резко подобрел и теперь просил строго не наказывать подсудимых…
Остаток заседания прошел как по маслу, а приговор вполне удовлетворил все стороны.
Доволен был и судья, который открыто мне улыбался. Перехватив хмурый взгляд Шемитта, я улыбнулась в ответ и заглянула к Сергею поболтать. Конечно, это была сугубо дружеская беседа, но мне понравилась идея немного подразнить Шемитта.
Поджидающий в коридоре господин Дроггсон премию пожалел, вместо этого долго и многословно меня благодарил…
Вечер я провела с Инной, которая демонстрировала округлившийся животик и без умолку болтала о токсикозе и методах обезболивания при родах. Я терпеливо слушала ее, пытаясь вникнуть в проблемы беременных, хотя у меня это не слишком хорошо получалось. Мои мысли занимал Шемитт, но говорить о нем с Инной не хотелось. У нас и без того хватало тем для обсуждения…
На следующий день я отправилась на дежурство. Настроение было под стать сияющему на дворе солнцу. На сей раз время пролетело легко, как снежинка.
Я неторопливо собралась домой, подкрасила губы, взяла сумку…
Закрыв за собой дверь, я вдруг поняла, что в коридоре кто-то есть.
«Шемитт», — обрадовалась я. Забавно, почему-то мне даже не пришло в голову, что это кто-то чужой.
Это действительно оказался он: мгновенно приблизился и легко подхватил меня на руки.
Я тут же обняла его за шею. Полагалось принять обиженный вид и отомстить за волнения последних дней, но на это совсем не было сил.
Улыбнувшись, Шемитт прижал меня к себе покрепче, скользнул губами по виску…
— Я соскучился! Анна, я так соскучился! — прошептал он, покрывая поцелуями мое лицо.
— Я тоже, — задыхаясь, прошептала я…
Отдышаться получилось только через несколько минут, когда он поставил меня на твердую землю (хм, кажется, не такую уж твердую, или это у меня кружится голова?).
Шагнул в сторону… Несколько мгновений спустя на меня смотрел уже дракон в истинном облике.
— Садись, — строго приказал он, подставляя крыло вместо лесенки. — Можешь работать, если хочешь. Но после работы ты моя!
